— Нет. Я возражаю, чтобы со мной обращались как с рабом.

— А в тебе есть гордость, — хмыкнул Техон. — Ладно, от гордости тоже есть толк, но не в моем заведении. — Он обхватил пальцами правой руки прут, который держал в левой. — Тебе предстоит научиться одной вещи, — тихо сказал он. — Повиновению. Готовности пойти на смерть, если я прикажу это. Беспрекословному повиновению.

— А если я не подчинюсь?

— Тогда тебя ожидает вот это, — сказал Техон и ударил Дюмареста прутом по шее.

Боль, застилая красной пеленой глаза, разрывала каждый нерв и клетку его мозга. Дюмарест упал на колени, обеими руками бесполезно пытаясь разорвать ошейник, сжимавший его шею.

— И вот это, — тихо добавил Техон.

Дюмарест закричал, когда новый поток боли пронесся по каждому нерву и сухожилию, заставив его сложиться пополам и беспомощно корчиться, испытывая нестерпимые мучения.

Глава 7

Поднеся ко рту хрупкую фарфоровую чашку, Леон Херл осторожно втянул в ноздри аромат горячего напитка.

«Удивительно, — подумал он. — Наверное, за свою жизнь я выпил не менее сорока тысяч чашек чаю, однако часто ли я осознавал, что же на самом деле я пью?»

Он еще раз посмаковал аромат, раздувая ноздри, и поднял брови, пытаясь определить добавленные в напиток специи.

«Кажется, немного френши? И уж точно чуть больше венклина. Чуток гиша с привкусом нектара. Не забыть бы спросить состав напитка».

Он сделал глоток, позволяя горячему ароматному чаю омыть нёбо прежде, чем устремиться через горло вниз, дабы принести тепло желудку. Потом допил остальную часть напитка и поставил пустую чашку. После чего поднялся и походил по комнате. Леон специально прибыл пораньше, чтобы спокойно обо всем подумать, однако не только поэтому. Ему требовалось время, чтобы проверить комнату, которую он столь часто посещал. Осмотреть ее, когда нет никого из заговорщиков — членов Ассоциации Прядильщиков.

Сейчас она показалась ему больше, чем обычно. Он тщательно осмотрел обитые деревом стены, оборудованные обогревательными приборами, резной потолок и заметил там то, на что никогда раньше не обращал внимания.

«Какая несправедливость, — пофилософствовал он. — Люди всю жизнь занимаются созданием прекрасных вещей, которыми бы наслаждались другие, а мы все слишком заняты, чтобы понять, что же они создали. И что оставили нам. Мы слишком заняты будущим, чтобы тратить время на прошлое».

Он медленно поворачивался, пожирая глазами все, что видел. Начиная с этого момента вся его жизнь всегда будет вот такой. Он будет наслаждаться тем, что ест и пьет, изучать все, что видит, взвешивать каждое произносимое им слово или услышанное, каждый звук, каждую интонацию. Каждый миг его жизни станет драгоценностью, которой следует дорожить. И все-таки, что же на самом деле изменилось?

Ничего, если не считать его восприятие мира. Только и всего!

Леон повернулся, когда в комнату ворвался Эван.

— Леон! Почему ты созвал экстренное совещание? Что-то случилось?

— Ничего не случилось, — тихо ответил Леон. Он указал на стоявший возле стены небольшой столик с чайником и чашками. — Не выпьешь со мной чаю?

Меар Эван раздраженно покачал головой.

— Нет, что-то случилось, — упрямо не соглашался он. — Иначе зачем тебе было созывать новое совещание? Говори же! Акционер Херл, я требую твоего ответа!

— Требуешь? — Леон поднял брови. — Акционер Эван, твой тон оскорбителен!

— Прошу прощения! — поторопился принести извинения Эван. — Я потерял рассудок. Смерть Мулво, ты понимаешь. — Он замолчал на секунду и протянул руку вперед. — Пожалуйста. Если это важно, я должен знать. Как член Ассоциации, я имею право знать.

— И скоро узнаешь. — Леон подошел к столику и налил себе еще чаю.

«Как же это я сумел столько времени терпеть этого идиота? — посетовал он. — Терпение. Вот в чем заключается секрет успешного создания высокоразвитых цивилизаций. Но может ли считаться правильным план развития планеты, в котором человеку приходится подавлять свои естественные желания и реакции?»

Когда Леон допил чай, в комнату вошли Шим, Эмиш и остальные заговорщики. Вскоре все собрались, кроме Рестерна. Леон прочистил горло и объявил совещание открытым.

Эван возразил:

— Еще нет нашего председателя Акционера Рестерна.

— Его и не будет, — мрачно ответил Шим. — В данный момент его допрашивает командор Гирн из городской стражи. — Он оглядел присутствующих. — Я не возражаю, чтобы Акционер Херл вел наше совещание. Кто-нибудь возражает? — Он подождал, потом кивнул Леону: — Никто не возражает, Акционер Херл. Пожалуйста, продолжайте. Мы все в вашей власти.

«Не совсем, — мысленно не согласился Леон. — В чьей именно власти, нам это еще предстоит выяснить. Но сейчас не это главное, — сказал он себе, — вернее, не сейчас».

— Наверное, все вы уже знаете о смерти Акционера Мулво, — начал он без предисловия. — Вы, пожалуй, слышали и официальную версию происшедшего. Кое-кто, быть может, даже поверил в нее. Но не я. Мне интересно, сколько членов нашей Ассоциации разделяет мое мнение, что Акционер Мулво был убит по приказу Властителя Игрушки? — Он стал считать поднятые руки. — Единогласно. Акционер Рестерн в настоящее время находится на допросе. Может ли кто-нибудь предположить, почему? — Леон посмотрел на Эвана. — Может быть, ты?

Эван покачал головой.

Молчание прервал Шим:

— Акционер Мулво вот в этой самой комнате говорил о подготовке вооруженного восстания, о привлечении к делу наемников. На том совещании председателем был Акционер Рестерн. Так что между этими двумя инцидентами есть очевидная связь.

— Совершенно очевидная, — бесстрастно согласился Эмиш. — Акционер Мулво был убит из-за своего вероломного предложения, а у Акционера Рестерна неприятности из-за того, что он не стал доносить на Мулво, таким образом вроде бы показывая свое согласие с ним.

— Вот именно. — Леон оглядел присутствующих. — Но кто-то же донес? — тихо спросил он. — Кто-то из сидящих в этой комнате. Кто он, этот шпион Властителя Игрушки?

С дальнего конца стола донесся голос:

— А точно ли это один из нас? Может, наша комната прослушивается?

— Нет, — не дожидаясь разрешения председателя, выпалил Шим. — Комната защищена от электронного прослушивания. Я готов поклясться в этом!

— Может быть, кто-то из слуг? — предположил другой. — Человек, купленный командором Гирном. Даже женщина. У Мулво не было обыкновения приглушать голос.

— То же можно сказать и про вас обоих! — резко произнес Эмиш. Он был близким другом убитого Акционера. — Если вы обиделись на мои слова, то я с готовностью приму любое предложение с вашей стороны.

— Прекратите! — Леон стукнул кулаком по столу. — Мы собрались здесь не для ссор. Ситуация слишком серьезная. Акционер Эмиш, принесите извинения.

Эмиш нахмурился, потом пожал плечами:

— Как прикажете, Акционер Херл. — Он повернулся к человеку, сидевшему рядом с ним: — Прошу прощения, если мои слова вы приняли за оскорбление.

— Ваши извинения принимаются.

«Дети, — вздохнул Леон. — Но ребенок считает важным придерживаться этикета. Наши предки знали человеческую природу, когда разрабатывали ритуал, который ставит барьер между мыслью и деянием, между словом и делом. Горячие головы следует держать в крепкой узде».

— Я вызвал вас сюда не для того, чтобы заниматься вашими взаимными оскорблениями, — холодным тоном сказал он. — Нам предстоит взглянуть в лицо фактам и принять решения.

— Шпион! — с диким взглядом воскликнул Эван. — Мы должны выяснить, кто шпион!

— А какой в этом сейчас смысл? — Леон покачал головой. — Его донос уже дошел до назначения. Мы все столь же виновны, как и Рестерн, и Властитель Игрушки знает столько же, сколько и мы сами. Почти столько, — поправился Леон. — Есть одна вещь, которая неизвестна его шпиону. Его предательство не спасет его. Его можно считать уже практически покойником. — Леон замолчал, ожидая комментариев, но когда все промолчали, продолжил: — Нам не нужно беспокоиться насчет шпиона, — повторил он ровным голосом. — Властитель Игрушки — не тот человек, который готов смириться с существованием потенциальной опасности: выдавший нас человек может пойти на предательство еще раз. А наемный убийца обойдется гораздо дешевле, чем передача пакета акций. — И Леон стал разглядывать лица присутствующих.