Совсем недавно некоторые психоаналитики, в частности Р.Д. Лаинг и др., пришли к выводу, что некоторые сумасшедшие не опустились ниже нормы, а вышли за пределы нормы. Только немногие люди на Западе осознали это — но на Востоке об этом знали. Восток никогда не подавлял безумцев. На Востоке сумасшедшего, сражу же приведут в школу, где работает много народа, где есть живой Мастер. В первую очередь ему нужно помочь достигнуть сатори.

На Востоке везде уважительно относятся к сумасшедшим, на Западе они прокляты. Их насильно подвергают электрошокам, инсулину, еще чему-то, даже если это ведет к разрушению мозга. Сейчас даже делают операции: оперируют мозг и удаляют некоторые участки. В результате сумасшедший приходит к норме, но становится тупым и безразличным, он теряет сообразительность. Они уже не безумны, не могут причинить никакого вреда, они становятся молчаливой частью общества — это вы убили их, не зная, что они уже достигли момента, когда человек становится сверхчеловеком. Через хаос необходимо пройти.

В присутствии любящего Мастера и окружающих людей в ашраме этот хаос легко проходит: все относятся к нему спокойно, помогают; тогда происходит безболезненный переход ко второй стадии. Так должно произойти, потому что всякий порядок, навязанный нам, не является истинным порядком. Всякая дисциплина принуждает вас - это не ваша внутренняя дисциплина. Прежде чем вы достигаете внутренней дисциплины, нужно отбросить внешнюю. Прежде чем родиться новый порядок, старый должен исчезнуть — между ними будет провал. Этот провал и есть безумие.

Кажется, что падаешь, низвергаешься, как водопад, в бездонную пропасть.

Если этот момент пройдет, если хорошо пережито первое сатори, в середине пути возникает новый порядок — он приходит изнутри, из вашего собственного бытия. Он не дан обществом, не привнесен другими — это уже не заключение. Возникает новый порядок, который имеет качество свободы. Дисциплина становится естественной - она ваша собственная, никто не заставляет вас «делай это!» — вы просто делаете то, что нужно.

В середине пути он течет

Спокойно и медленно, подобно Гангу.

Низвергающийся, ревущий водопад исчез, хаоса больше нет. Это второе сатори. Вы уподобились Гангу, текущему спокойно и тихо, совершенно беззвучно. Вы выступаете, как жених, — спокойно, изящно. Какое-то абсолютно новое очарование присуще вам - грация, элегантность. Это вторая ступень, схваченная во всех статуях Будды. Третью ступень нельзя воспроизвести, можно только первую и вторую.

Посмотрите на статуи всех будд, тиртханкар, джайнов: какая элегантность, грация, тонкая округлость их форм, женственность. Они не мужественны, скорее женственны, с этой округлостью и женственными изгибами. Это свидетельствует о том, что внутренне они стали мягкими и неторопливыми, в них нет ничего агрессивного.

Мастера дзен — Бодхидхарма, Риндзай, Бокудзю — все изображены в первой стадии, вот почему они такие свирепые: они похожи на разъяренных львов, они вот-вот разорвут вас. Взгляните на их глаза - это вулканы, извергающие огонь. Они потрясают вас. Не спроста их изобразили после первого сатори: люди дзен знают, что первое сатори трудно, а если вы увидите Бодхидхарму в этом состоянии, то когда, то же произойдет с вами, вы поймете, что нечего бояться — если даже Бодхидхарма... Но если вы всегда видели будд и тирханкар в их спокойствии, спокойном течении и женственной грации, тогда вы испугаетесь, когда к вам придет свирепость, когда вы превратитесь в рыкающего льва, в гигантский водопад. Вот почему в дзене больше изображений свирепого состояния. Конечно, есть и спокойные изображения будд, но это уже следующее состояние, и оно не представляет проблем — когда наступает безмолвие, проблем уже не существует. В Индии переоценили вторую стадию, и это создало препятствия, так как с самого начала нужно знать, что и как.

Будда — это уже совершенное существо. Вы тоже можете им стать, но в промежутке, отделяющем вас от будды, должно произойти что-то другое. Это что-то — полнейшее безумие.

Что произойдет, когда вы примете безумие, позволите его? Оно само по себе отступит. Старый порядок, навязанный обществом, уйдет, он просто испарится, исчезнет старое знание, все, что вы знали о писаниях, исчезнет. Есть изображение дзенского монаха, сжигающего писание, - это одна из самых известных картин. Это происходит в первом состоянии.

Сжигаются все писания, отбрасывается всякое знание, все, чему вас учили, выглядит ненужным хламом. Теперь возникает ваша собственная мудрость — нет нужды заимствовать ее ни от кого. Но для этого потребуется время, как нужно время для семени, чтобы прорасти.

Если вы сумеете пройти через состояние хаоса, тогда второе сатори последует легко, автоматически, само по себе: вы погружаетесь в безмолвие, все успокоилось подобно Гангу, вышедшему на простор равнины. В горах он ревет, как лев, падая с вершины в глубину, а потом он оставляет горы и выходит в долины: изменяется рельеф, он течет тихо. Трудно даже заметить, течет он или нет — все движется так, как будто бы без движения, легко.

Достигнете внутреннего совершенства, врожденного, без надежды — не стремясь к цели, никуда не торопясь, наслаждаясь каждым мигом.

Подобно Гангу, он течет спокойно и медленно.

Этой второй ступени свойственно абсолютное спокойствие, безмолвие, собранность, покой, расслабление, ощущение пребывания дома.

А потом:

В конце он — безбрежный океан,

В котором в одно сливаются

Свет сына и матери.

Потом, спокойно плывя, он достигает океана и становится одним с океаном — безбрежное пространство без границ. Теперь это уже не река, уже не отдельная единица - теперь уже нет эго.

Даже на второй стадии есть очень-очень тонкое эго. Индусы имеют два названия: одно ахамкара, эго — это то, чем обладаете вы; второе они называют асмита — «сущность», не-эго. Когда вы говорите «я есть», не «я», а просто «есть». «Сущность» и называется асмита. Это очень-очень тихое эго, никто его и не почувствует: оно пассивно, совсем не агрессивно, оно нигде не оставит и следа, но оно все же есть. Ощущаешь, что существуешь. Вот почему это называется второе сатори: конечно, Ганг течет очень спокойно, тихо и мирно, но все же он есть. Это — асмита, это — сущность: я отпало, все безумие, связанное с ним, исчезло, уже нет агрессивного, свирепого Я, но остается лишь тихое «есть», потому что река имеет берега, имеет границы. Оно все еще отдельно, обладает своей индивидуальностью. Вместе с эго отпадает личность, но остается индивидуальность. Личность — это внешнее выражение индивидуальности. Индивидуальность — это внутренняя сторона личности. Личность — для других, это витрина, вывеска. Это — эго, и оно отпало. Но это внутреннее чувство, что «Я есть» или скорее «есть», не выносится на обозрение, никто его не видит, оно не вмешивается ни в чью жизнь, не сует нос в чужие дела. Оно просто движется, но оно все же здесь, потому что Ганг существует как индивидуальность.