Мир пошатнулся. Я почувствовала, как вздрогнул Анри. Медлить нельзя. Добить.

— Да, он шантажирует меня, тем, что ты не простишь мне «измены», и цена, которую я должна заплатить за «молчание» Мишеля — свидания с ним, — выстрелила словами я.

Анри встал с постели, открыл минибар и сев в кресло у письменного стола, залпом выпил содержимое маленькой бутылочки. По долетевшему до меня запаху я поняла — виски!

Это была кошмарная ночь. Анри метался по номеру, разбил настольную лампу, собирался ехать к Мишелю, звонить ему. Я еле удержала его от необдуманных решений, принятых на грани срыва. Черт, и надо было Мишелю заварить такую кашу!

Я просила Анри забыть на время эту неприятную историю, отдохнуть и подготовиться к брифингу, но все было напрасно. Даже любовью Анри занимался со мной, словно мстил Мишелю. Сердито и коротко. Будто ставил точку.

Уже через час я подняла трубку и услышала шипение Мишеля. Он обещал стереть меня в порошок и «согнуть в бараний рог».

— Мишель, это устаревший лексикон, так и скажи преподавателю русского твоей шпионской школы. Сейчас говорят «поставлю на понятие» или «на ноль умножу».

Учись, студент!

— Ты не представляешь стерва, что ты натворила! Из-за твоих интриг карьера Анри может полететь к черту, он невменяем, ждет меня на каком-то заводе и требует satisfaction! Putane! Merde!

Далее Мишель изощренно ругался по-французски. Я повесила трубку. Но не могла успокоиться.

Зачем Анри вызвал Мишеля на завод?

Мишель прав, Анри рискует карьерой. Я накинула желтый плащ, прозванный Аллочкой «химзащитой», но, застыла в коридоре, осознав, что не знаю куда мне ехать. Ни адреса этого завода, ни адреса или телефона фирмы Анри у меня нет. В Москве несколько заводов переоборудовали свои цеха для производства минеральных удобрений по французским технологиям. Остается «Союзхимком». Я бросилась к телефонному справочнику. Лихорадочно листая страницы, я понимала, что ищу иголку в стоге сена. Ну, позвоню я в офис, ни одна секретарша в здравом уме не даст мне сведения, где происходит брифинг ее руководства с французской стороной.

Я стала набирать номер Мишеля, нужно попытаться остановить его или выведать местонахождение завода. Когда же на звонок ответили, я простонала в трубку:

— Мишель, умоляю, не…

— Мсье нет дома, — ответил женский голос.

— Это Мари?

— Да мадам, я помощница мсье, — представилась она.

Помощница — какое хорошее слово, гораздо лучше, чем домработница.

— Мари, мсье не сказал вам, куда именно он поехал?

— Нет, мадам, мсье Саргийон ничего не сказал.

— Он так торопился? — спросила я.

— Он был очень взволнован, — она явно не хотела сплетничать о хозяине и добавила.

— До свидания, мадам.

— До свидания, Мари, — попрощалась я.

Первоклассники возвращались со своих первых уроков, от соседней школы доносились бодрые пионерские песни.

Предчувствие. Предчувствие большой беды. Не надо было уезжать домой! Нет, правильно, в гостинице я бы сошла с ума. Возвратившись с работы, Аллочка заглянула ко мне.

— Подруга, да на тебе лица нет! Я думала, найду счастливейшую из женщин, что не поладили с Анри?

— Скорее с Мишелем. Аль, мне многое надо тебе рассказать…

Облегчить душу, переложить часть груза на чужие плечи, вот к чему я стремилась, рассказывая Аллочке то, что она должна была знать уже давно.

— Не верю. Мишель, конечно, не подарок, но и не такая дрянь, как ты его представила, — фыркнула она. — Изнасилование! Чушь!

— Постой, Аль, я не обвиняю его в изнасиловании. Только в шантаже. Думаю, ничего не было между нами в ту ночь, — оправдывалась я.

Аллочка взорвалась:

— Ишь, какая секс-бомба, все мужики только и мечтают с тобой переспать! Да ты первая им на шею вешаешься! Думаешь, я забыла, как ты выбрала Мишеля? Как строила ему глазки, с моей, прости господи, помощью. И я, дура, поверила, что это тебе необходимо, встречи устраивала! А ты, моего Мишеля обвиняешь во всех смертных грехах! Если они поубивают друг друга, наверное, ты успокоишься. Да только обо мне ты ни секунды не подумала!

Она вихрем промчалась к входной двери и с грохотом захлопнула ее.

Аллочка верила в любовь Мишеля? Это он ее убедил или она сама для себя так решила?

Легче мне не стало. Груз совершенных, непоправимых ошибок висел пудовою гирей на моей шее. Последняя надежда на положительный исход растаяла, когда я, отчаявшись дождаться звонка позвонила в Reсeption и услышала от служащей, что мсье Лален в гостиницу не возвращался, и сведений о его местонахождении они не имеют.

После бессонной ночи и постоянных звонков в Reсeption, мое появление на работе в одиночестве, без всегда бесшабашно-веселой Аллочки, вызвало толки в курилке.

Некоторые из наших сослуживцев знали, что я помолвлена и вчера встречала жениха, но мой вид не пробудил в них желания поздравить меня и расспросить. Или уже Аллочка поработала? Она презрительно прошла мимо меня, села за свой стол и повернулась ко мне спиной.

В обеденное время Амалия Ивановна вызвала меня в свой кабинет. В ее просторном, с большими окнами, выходящими на площадь Свердлова, кабинете сидел представительный мужчина. Он был подтянут, с военной выправкой, бросившейся мне в глаза, чисто выбрит и вежлив. Представился Егоровым Виктором Фомичом, майором Комитета государственной безопасности.

Какой интерес представляю я для комитета государственной безопасности?

— Гражданка Викторова Неле Александровна?

— Да, это я.

Колени подогнулись.

— Присядьте.

— Спасибо.

Я бросила взгляд на Амалию. Она быстро отвела в сторону свой. Крысы бегут с тонущего корабля. Это первая. Или вторая? Первая была Аллочка.

— Кем вы являетесь подданному Франции Анри Жану Арману Лалену?

Первый раз при мне произнесли полное имя Анри. Я думала, что это случится на бракосочетании.

— Я его невеста, мы собирались оформить наши отношения, — дрожащим голосом ответила я.

— Вы знаете, что вчера произошло с вашим женихом? — тон майора не предвещал ничего хорошего.

— Нет. Я звонила в гостиницу, но мне все время говорили, что его нет.

— Ваш жених, Анри Жан Арман Лален вместе со своим соотечественником Мишелем Саргийоном учинили драку в цехе по производству минеральных удобрений одного московского завода и нанесли ущерб социалистической собственности. Более того, один из участников драки получил травмы, вряд ли совместимые с жизнью. Оба гражданина французской республики выдворены из страны, а Министерством Иностранных дел СССР направлена нота в посольство Франции. Вам известно что-либо о причинах происшедшего на заводе? Ваше имя упоминалось гражданином Саргийоном.

Если Мишель мог упоминать мое имя, то человек получивший травму мой Анри!

— Скажите, что с Анри? — я вскочила со стула.

— Отвечайте на поставленный вопрос! — строгий голос припечатал меня на место. — Что вам известно о причинах побудивших упомянутых граждан перейти границы здравомыслия?

— Простите, я очень волнуюсь. Конечно, я отвечу. Это ревность. Мой жених, Анри Лален, вызвал своего друга, Мишеля Саргийона, для объяснений по поводу неэтичного поведения по отношению к его невесте, то есть ко мне. Но ради бога, что с Анри? — не удержалась я от сводящего меня с ума вопроса.

— Боюсь огорчить вас, гражданка Викторова, ваш жених находится в очень тяжелом состоянии. Вчера вечером, спецрейсом его доставили в Париж, в ожоговый центр.

— Ожоговый центр?! Что был пожар?

— Нет, гражданин Лален получил химический ожог лица и верхней части туловища.

— Он жив! — я получила радостное известие и воспрянула духом.

— Вы не знаете, что такое химический ожог, девушка, лучше бы он был мертв. В любом случае в нашем государстве оба гражданина являются «персоной нон грата».

От вас требуются письменные показания о ваших контактах с указанными личностями.

После разговора с сотрудником КГБ и составлении подробных показаний, я в состоянии шока сидела за своим столом и не видела окружающих меня любопытствующих лиц, не слышала вопросов, только просила Господа о том, что бы Анри выжил. Я винила себя во всем, за свое неуемное желание настоять на своем, любыми средствами получить желаемое, и обязательно положить противника на лопатки. Из-за моих амбиций и произошла эта трагедия.