Я долго смотрел на пару. Я не узнавал госпожу Жюно.

– Да, господин, это мы, в 1915. Назавтра мы уезжаем в деревню.

Она смерила меня глазами с ног до головы.

– Он был вашего размера, но немножко более крепкий.

Я подумал, что если он был более толстым, костюм мне не подойдет. Из деликатности я не стал говорить о своем опасении.

– В 1914 мы уже были помолвлены. О! господин, эти вечера на набережных Сены. В Париже было слишком жарко. И все, из-за войны, нас беспокоили.

– Но ваш муж не был солдатом.

– О, господин, но подумайте сами. Он не был сильным. И именно он, который мог бы жить, потому что не был солдатом, был унесен болезнью.

– Такова жизнь, – пробормотал я.

– Да, таков этот мир.

– Но от чего он умер? – спросил я, внезапно испугавшись, что это могла быть заразная болезнь.

– От кровоизлияния.

Воспользовавшись тем, что вдова предалась воспоминаниям, я осведомился о цене костюма.

– Недорого, господин, семьдесят пять франков. Взгляните на этот покрой.

Она описала рукой полукруг, который представлял, без сомнения, воображаемый размер.

– Потрогайте ткань. Это довоенный английский драп. Можете себе представить. В самых больших магазинах такой ткани вы больше не найдете.

Перед комнатой консьержки я прошел быстро, смущенный, потому что она знала, что в пакете у меня подмышкой костюм.

Голос меня окликнул.

Я обернулся. Консьержка, которая меня подстерегала, стояла у лестницы.

– Господин с первого этажа пожаловался. Я же вам сказала, что госпожа Жюно живет на втором. Нужно слушать. А то потом мне отвечай перед жильцами.

Чтобы не нарваться на историю, я удалился, не впадая в ярость.

Из-за костюма я не пошел обедать к Люси: она бы надо мною посмеялась.

Поел в одном из этих маленьких ресторанчиков, где меню написано мелом на грифельной доске, потом, чтобы провести время, прогулялся по улицам.

Пиджак немного жал подмышками. Рукава, слишком длинные, щекотали мне руки. Брюки слишком облегали ляжки. Но черное мне шло.

Расстегнув пальто, я, не подавая виду, наблюдал себя во всех витринах. Я отметил, что намного лучше выгляжу в витринах, чем в настоящих зеркалах.

Когда я почувствовал, что пищеварение завершилось, я вошел в банное заведение. Я знал, что здесь есть отделение для мужчин и другое отделение для женщин. Так бы я не вошел.

Кассирша дала мне номерок. Несмотря на то, что был я здесь один.

Гарсон не замедлил меня позвать.

Я вошел в кабинку. Дверь на ключ не закрывалась. Эта особенность угнетала меня во время всей процедуры, особенно когда я слышал шаги.

Поскольку ноги были у меня холодными, горячая вода показалась мне очень приятной.

Проявляя осторожность по отношению к глазам, я намылился маленьким мылом, которое не тонуло. Я развлекал себя, держась на поверхности.

Когда вода остыла, я поднялся рывком и вытерся – сперва лицо – полотенцем, которое намокло так же быстро, как носовой платок.

Выйдя из банного заведения, я почувствовал себя настолько хорошо, что пообещал себе возвращаться сюда всякий раз, когда будут деньги.