Первый поток русских (точнее, советских) спортивных эмигрантов шалел от свалившегося внимания и денег. «Почему вы едете в Америку?» – спрашивала я всех, кого приходилось встречать за океаном. «Потому что здесь за спорт платят столько, сколько не заплатят больше нигде», – следовал стандартный ответ.

В 1996-м в Инсбруке, сидя в ресторанчике с Гордеевой, ее тренером Мариной Зуевой и Дебби Нэш после того, как Катя заняла второе место в последнем из мировых профессиональных чемпионатов, я вновь завела разговор на ту же тему. Беседа, из уважения к Дебби, шла на английском, но в какой-то момент Катя вдруг перешла на русский:

– Да не могу я перестать кататься, понимаете? Здесь никто добровольно не уходит со льда. Потому что деньги – десятки тысяч долларов – падают в руки сами. Даже если ты не выигрываешь, получаешь гонорары за приезд, за выход на лед, за показательные выступления, за рекламу, за телевизионные съемки. Отказаться от всего этого просто так, без причины, – сумасшествие. Да и с причиной – трудно. Думаете, случайно у большинства профессиональных фигуристок нет детей?

На эту тему я как-то говорила с другой олимпийской чемпионкой – Мариной Климовой. Победа Климовой и Сергея Пономаренко на Играх в Альбервилле (в которую к тому же не верил ни один человек в мире, кроме самих фигуристов и их тогдашнего тренера – Татьяны Тарасовой) подняла цену дуэта на профессиональном рынке до заоблачных высот. Климовой и Пономаренко принадлежит своеобразный рекорд – более десяти лет они выступали в самом знаменитом из ежегодных показательных шоу – «Туре Коллинза», где за один выход на лед (а их в «Туре» бывает до 70) звездам платят более пяти тысяч долларов. Сумму гонорара всегда держат в строжайшем секрете, но, говорят, чемпионке Игр-1992 Кристи Ямагучи Коллинз платил девять тысяч. Чуть меньше – чемпионке Игр-1994 Оксане Баюл в год ее триумфа.

– Я больше всего хочу хотя бы временно уйти со льда и родить ребенка, – говорила мне Марина. – Но как только до Коллинза доходят слухи о наших планах, он немедленно увеличивает сумму контракта. И мы… мы решаем отложить уход еще на годик.

Гордеева и Гриньков впервые выиграли чемпионат мира среди профессионалов в 1991-м. Тут же подписали контракт с «IMG» и «Stars on Ice». В начале сентября 1992-го родилась Даша, а в конце месяца Катя уже работала в гимнастическом зале – готовилась к очередному показательному турне. Собственно, рождение дочери и стало точкой отсчета по-настоящему американской жизни Кати и Сергея.

Несмотря на миниатюрность и хрупкость Гордеевой, все, кому так или иначе приходилось сталкиваться с фигуристами, неизменно обращали внимание на то, что главной в дуэте была, пожалуй, она.

– Я только сейчас поняла, что была за Сергеем как за каменной стеной, – сказала Катя уже после того, как мужа не стало.

Это тоже было правдой. Но именно это делало Катю сильной. Еще в любительском прошлом был случай, когда на соревнованиях в Италии Гриньков от излишнего волнения споткнулся в середине программы, Катя, как бы невзначай, тут же подставила мужу плечо, в буквальном смысле удержав его на ногах. На следующий день восхищению газет не было предела: «Мольто спортиво!!!» – что на итальянском спортивном языке означает высшую степень похвалы.

В Америке на Гордееву свалились все рабочие и бытовые хлопоты.

– Если бы Сергей знал язык, наверное, мне не приходилось бы решать такое количество проблем, – говорила Катя. И решала все проблемы самостоятельно. Вплоть до переговоров с агентами о том, чтобы после рождения Даши «IMG» увеличила сумму их с Сергеем контракта. Пожалуй, тогда, в конце 1992-го, фигуристам впервые дали понять, что они в Америке, несмотря на все свои заслуги, – лишь винтики гигантской шоу-машины.

– Мне было страшно неудобно заводить разговор о деньгах, – вспоминала Гордеева. – Но выхода не было. Помню, я сказала что-то вроде: «Как вы думаете, у нас могла бы появиться возможность получать в следующем сезоне немножко больше? Все-таки у нас теперь ребенок». Джей[3] внимательно выслушал и сказал, что понимает наши трудности, но что и мы должны понять: у «IMG» довольно большой выбор фигуристов. И выразил надежду, что наш контракт все-таки нас устроит.

После победы фигуристов на Играх в Лиллехаммере у Кати и Сергея не было отбоя от коммерческих предложений. В отличие от всех прочих профессионалов, временно вернувшихся в любительский спорт прежде всего затем, чтобы приподнять свою угасающую рыночную стоимость, и, за редким исключением, успеха на Олимпиаде не добившихся, Гордеева и Гриньков ехали побеждать и вернулись чемпионами. А значит, могли диктовать свои условия кому бы то ни было. В том числе и «IMG». Так продолжалось почти два года.

А 27 февраля 1996 года на прощальном выступлении звезд профи, посвященном памяти Гринькова, Катя впервые в жизни вышла на лед полностью заполненного катка в Хартфорде одна.

– Вы не трогайте ее до соревнований, пожалуйста, – попросила меня в Сан-Хосе Галина Змиевская. Голос «железной леди» фигурного катания звучал умоляюще. – Она совсем слабенькая. Тренироваться готова день и ночь, но не хватает сил. Поэтому и нервничает ужасно, хотя сама никогда в этом не признается.

На льду шла очередная тренировка, Катя раз за разом заходила на тройной прыжок и раз за разом его срывала. Я беспрекословно убрала в сумку фотоаппарат и диктофон, а Змиевская продолжала:

– Посмотрите, как она скользит! Помните, сколько было разговоров о том, будет ли Гордеева снова кататься в паре? А где взять партнера? Так, как катается Катюша, сейчас кататься почти никто и не умеет. Для нее нет партнера. Понимаете? Нет!!!

Найти Гордеевой партнера после того, как Сергея не стало, пытались многие. Пытались заочно прикинуть, что получится, если поставить с ней в пару олимпийского чемпиона Альбервилля в парном катании Артура Дмитриева – одного из ближайших друзей Сергея. Партнерша Дмитриева – Наталья Мишкутенок – тогда решила уйти из спорта. И в конце концов он встал в пару с совсем юной Оксаной Казаковой.

О возможном сотрудничестве Дмитриева с Гордеевой я как-то спросила тренера питерской пары Тамару Москвину.

– Такая идея действительно была, – подтвердила Москвина. – Но Артур отказался. Сказал, что не хочет прыгать в золотую лодку…

«Появление Гордеевой в стане женского профессионального катания отныне будет создавать проблемы всем сильнейшим», – написала я в 1996-м, когда Катя на одном из своих первых профессиональных турниров стала второй, пропустив вперед Ямагучи, но опередив двукратную олимпийскую чемпионку Катарину Витт и экс-чемпионку мира Юку Сато.

В Сан-Хосе я поняла другое. Нет, Гордеева не стала кататься хуже. Просто почему-то мне показалось, что спорт, в котором для Кати конечной целью всегда была только победа, стал для нее гонкой на выживание.

– Мне очень нравится кататься, – сказала она за тем, предсоревновательным ужином. – Пока я даже не допускаю мысли, что когда-нибудь придется уходить со льда. Сейчас это вся моя жизнь.

– Катя – стопроцентная американка, – убеждала меня там же, в Сан-Хосе, Дебби Нэш. – В Россию? Вы думаете, ей будет хорошо в России? У нас все так любят и ее, и Дашу!

Вряд ли Дебби понимала, что Гордеева вовсе не выбирала себе эту жизнь. Просто другой на тот момент не было. И не предполагалось, что будет. Она и сама прекрасно понимала, что приглашения, от которых, благодаря предельно продуманной работе менеджеров, нет отбоя, могут закончиться – стоит хоть однажды выпасть из обоймы. А выпадать нельзя, потому что на плечах семья. Мама, постоянно опекающая Дашу, пенсионер-отец, живущий вместе с ними в Симсбери, младшая сестра Мария – в Москве. Там же – сестра Сергея, племянница Светлана, которой Сергей успел пообещать, что, закончив школу, она поедет учиться в США. Выполнить данное мужем обещание Катя автоматически посчитала своим долгом.

Та поездка оставила у меня тяжелый осадок. Причина не имела никакого отношения к фигурному катанию и о ней не знал почти никто, в том числе и сама Гордеева. Один из состоятельных московских бизнесменов задался целью во что бы то ни стало заполучить Катю в жены. Познакомить их и по возможности поспособствовать сближению меня попросил человек, отказать которому по ряду причин я совершенно не могла. Постаралась объяснить, что идея заведомо обречена на провал. Что ни в какую Россию Катя не поедет ни за какие деньги и посулы. Потому что никогда не решится поменять всю свою жизнь и пожертвовать близкими ради собственного благополучия.