– Тихо! Тихо! Не пытайся разговаривать, – сказала Бия.

– Я должен… кха… кха…

– Если не послушаешься, я введу тебе снотворное, – пригрозила Бия.

– Я должен… попросить у тебя… прощения.

– Ты ни в чем передо мной не виноват.

– Виноват… кха…кха… ты не знаешь…

– Хорошо. Ты мне потом все расскажешь. А теперь тебе надо отдохнуть.

– Ты прощаешь меня?

– Прощаю, хотя не знаю, за что.

– В моих вещах. Посмотри в моих вещах…

И он вновь впал в беспамятство. У него были симптомы острой воспалительной реакции, при которой тело, даже при отсутствии инфекции, теряет способность сопротивляться. Находись он в современной хорошо оборудованной больнице, у него еще были бы шансы выжить. А здесь…

– Я попробую немного отдохнуть, Абдул. Позови меня, если что-нибудь случится.

Он позвал ее через час. Скотт был мертв.

Бия рыдала. Так безутешно она не оплакивала даже смерть родных. Анна подошла к ней и обняла. Вдруг Бия вытерла слезы и побежала в палатку Скотта. Она хотела узнать, за что он так настойчиво просил у нее прощения. Может быть, это был бред умирающего? Лучше бы так…

Долго искать не пришлось. В глубине его рюкзака в свертке с грязным бельем Бия обнаружила миниатюрную рацию. И все стало ясно. Скотт был шпионом.

У Бии не было сил негодовать и возмущаться. Она испытывала огромное разочарование. И досаду. Как она могла так обманываться! Она чуть не полюбила человека, который предал ее еще до того, как стал ее любовником! Да еще как предал! Это не была заурядная измена мужчины женщине, а нечто гораздо более серьезное. С радиопередатчиками, выстрелами и убитыми.

– Как жаль. Он мне нравился… – сказал Наджибулла.

– Он получил по заслугам, ведь он был предателем! – высказался Торрес. – Он виновен во всех наших неудачах. Зато теперь мы можем быть спокойны.

После гибели Скотта Америку одному приходилось разгадывать содержавшиеся в манускрипте шарады. Судя по всему, цитадель находилась уже близко. Оставалось понять смысл самого последнего указания.

– В тексте сказано: идти к горам, выше которых не летают птицы, пока не найдешь «помет орла». Я помню дословно. И это можно перевести только так. Помет – он на всех языках помет, экскременты, – оправдывался профессор за свой перевод. – Надеюсь, к утру мы найдем решение. «Ночь – советница мудрого». Греческое высказывание.

Остальные участники экспедиции не разделяли оптимизма Америку. Какую полезную информацию можно извлечь из гуано? Однако сами ничего предложить не могли.

После смерти Скотта Бия и Анна неожиданно сдружились. СПИД и траур окончательно сблизили их. Андре же, напротив, как ни старался быть все время рядом с Анной, чувствовал, что все больше отдаляется от нее (или, скорее, она от него).

– Я уже говорила, что тебе не стоит особенно беспокоиться, – убеждала Анну подруга. – При хорошем здоровье СПИД не так уж страшен. С ним можно еще долго жить и радоваться жизни. И потом, со временем появляются все более действенные препараты.

– Да, ты это уже говорила. Но я хочу заниматься сексом без презерватива, не бояться самой простой простуды и, наконец, иметь детей, как всякий нормальный человек.

– Послушай, нормальных людей не бывает. У кого-то диабет, у кого-то больное сердце. Всем приходится думать о своем здоровье. Тебе не двадцать лет и ты не исключение.

– Но, может быть, если я стану принимать это лекарство…

– Я тебе уже объясняла! Тогда тебе пришлось бы отказаться от проверенных средств, гарантирующих выживание. Если, конечно, ты сразу не умрешь от этого снадобья.

– Но кому-то придется проверить его на себе?

– Анна, в каком веке ты живешь? Сегодня все лечебные препараты сначала испытываются в пробирке, потом на животных и только после этого на людях. Забудь все эти истории, которые ты читала про Пастера и про Дженнера.

– Кто такой Дженнер?

– Не важно. Ты поняла меня?

Глава двадцать четвертая

На следующее утро Америку сиял от радости. Встретив его, Андре решил, что профессор разгадал загадку орлиного помета и последнего этапа пути к цитадели.

– Ну, как? – спросил он. – Вам это удалось?!

– Да, да, наконец-то!

– Ну, и что? Что это означает?

– На этот вопрос очень сложно ответить.

– Почему?

– Потому что здесь, с одной стороны, проявляется стремление человека к вечным истинам, а с другой – мы имеем дело с еще одной функцией языка, которую можно было бы назвать лапидарной, в дополнение к референтивной и поэтической, используя терминологию Якобсона.

– Не знаю, правильно ли я вас понял, но не лучше ли назвать данную функцию эсхатологической?

– Гмм… Это звучит уж слишком возвышенно.

– Действительно… Где уж помету быть возвышенным!

– Помету? Какому помету?

– Орлиному! Которого много у цитадели! А вы что имели в виду?

– Я имел в виду мою статью о пословицах и поговорках! Я закончил ее сегодня ночью. Несколько недель я только об этом и думал.

– Так вот почему в последнее время вы так увлекались пословицами! А как же поиски цитадели?

– А вот теперь я вплотную займусь этим вопросом! «Каждому овощу свое время», друг мой!

День прошел спокойно. Поскольку Америку еще не докопался до тайного смысла помета, участники экспедиции решили сделать небольшую остановку.

Бия попросила Наджибуллу использовать этот день, чтобы осмотреть окрестности и выяснить обстановку.

– Конечно, отрадно сознавать, что среди нас уже нет шпиона, но наши преследователи вряд ли оставят нас в покое. Им только будет немного труднее, – заметил Андре. – Шпион им больше и не нужен. Теперь им вполне достаточно следить за нами издали. А когда мы найдем цитадель, они устроят нам засаду.

– Не забывайте, что наши атаки нанесли им большой урон, – не без гордости напомнила Бия.

– Завидую вашему оптимизму, – усмехнулся Андре, в последнее время ревнующий Анну к Бие, – но в этой стране не представляет никакого труда набрать новую банду головорезов. Были бы деньги. А деньги у них, судя по всему, есть.

К ужину почти никто не пришел. Америку заявил, что он будет работать с картами и, потом, ему надо худеть. Он уже давно собирается ограничивать себя в еде.

Наджибулла задержался, общаясь с кочевниками, которые, как он подозревал, могли оказаться лазутчиками одной из враждебных групп. Никаких преследователей он не обнаружил. Но это мало что значило. В окружающей местности было много естественных укрытий, а ветер быстро заметал следы на снегу.

Америку потерпел полную неудачу, пытаясь соблюдать режим, он зверски проголодался и съел две плитки шоколада и пачку печенья. Но на утро он светился от счастья: по его словам, он разгадал последнюю загадку манускрипта.

– Это решение подсказал мне Андре. Он заявил, что помет не может быть возвышенным. Но как вам, мои дорогие сеньоры, известно, мы ищем «помет орла». Так вот, горы, в которых мы сейчас находимся, называются Гиндукуш. Древние греки называли их Парапамиз, это название мы находим у Страбона и Арриана. Персы, которые никогда не были хорошими знатоками греческого языка, перевели название Парапамиз достаточно фантастично: «Горы, над которыми не летают орлы». В манускрипте явно имеется в виду одна из вершин Гиндукуша.

– Но здесь более ста вершин! – воскликнул Андре. – Как мы узнаем, какая именно вершина нам нужна?

– Очень просто: методом ограничения и исключения. Вы помните, в первом манускрипте говорится о «земле красивых женщин». Имеется в виду Нуристан, или, как его называли раньше, Кафиристан. Для большей верности мы несколько расширим границы современного Нуристана и рассмотрим всю его северную часть по линии, разделяющей Пакистан и Афганистан. В результате этой операции мы отсечем западные хребты Гиндукуша.

– Значит, нам нужны горы на территории Нуристана, чьи склоны покрыты орлиным пометом?

– Правильно, мой друг! Но продолжим наши рассуждения. Существует несколько мнений по поводу того, какой максимальной высоты может достигать орел. В современной литературе по данному вопросу обычно указывается, что на высоте, превышавшей шесть тысяч метров, где количество кислорода вдвое меньше, чем на уровне моря, орлы уже не летают. Единственная вершина Нуристана, чья высота превышает шесть тысяч метров – это пик Тиричмир, гордо возносящийся на высоту семь тысяч шестьсот девяносто метров над уровнем моря. Следовательно, теперь мы должны идти на северо-запад, к подножию Тиричмира, и найти склон, на котором больше всего орлиных экскрементов. Я думаю, это восточный склон, потому что птицы, по причине своего ускоренного обмена веществ, испражняются обычно по утрам, сразу же после завтрака, греясь в лучах восходящего солнца. На этом текст манускрипта заканчивается, но, придя на место, мы сообразим, что нам делать дальше.