– Я запомню! – вновь склонился Ярукташ.

"А я постараюсь забыть, что ты притворялся евнухом, – подумал Саладин, трогая коня. – Имад умер вовремя, не так ли, Ярукташ? Отомстив за брата, он пожелал бы твоей головы. И я не смог бы ему отказать -правоверные не прощают соблазнения жен. В этот раз наши цели совпали, эмир, но берегись, коли забудешься…"

Как только сарацинский лагерь скрылся вдали, Козма подъехал к Роджеру. Вытащил нож и перерезал ремень, стягивавший руки комтура.

– Прости обиду, рыцарь, но только так я мог спасти твою жизнь. Саладин не собирался отпускать тебя – сам видел.

– Где плащаница? – хмуро спросил Роджер, потирая затекшие кисти.

– Здесь! – Козма ткнул себя в грудь. – Обернута вокруг тела. Надеюсь, Господь простит мне такое святотатство.

– Покажи!

– Панцирь надо снять!

– Я подожду…

Подъехавший Колбин помог Козме расстегнуть ремни панциря, затем стащить кольчугу. Тесемки халата Козма развязал сам, затем развел края одежды. Роджер коснулся пальцами плотной материи, показавшейся из-под халата, и лицо его просветлело.

– Верну ее на первом же привале – чтоб никто посторонний не видел.

– Хорошо! – согласился Роджер.

– А пока забери! – Козма достал из седельной сумки сверток со шкатулкой.

– Оставь себе! Подарок Саладина…

– Как ты докажешь подлинность плащаницы без ларца?

– Подлинность проверяют иначе. Все равно мне не поверят. По Сахелю разойдется слух, что султан сжег святыню, и я не смогу убедить христианских королей встать на ее защиту.

– Они придут и без нее. Королей влечет в Левант не благочестие, а земли и золото.

– Среди королей попадаются благочестивые.

– Эти-то как раз самые жадные!

– Как Саладин узнал о реликвии? – сердито спросил Роджер.

– Ярукташ подслушал нас, в чем признался мне, стараясь заслужить доверие. Он задумал украсть плащаницу и перепродать Константинополю. Но тут выпала возможность стать эмиром… Нетрудно было догадаться, что он донесет султану.

– Где ты взял подделку?

– У отца Лотаря нашлась – использовалась при богослужении. Подменили, пока ты спал. Надеюсь, Гоподь простит мне этот грех!

– Помолюсь за тебя. Но ты сделал правильно. Я понял твой замысел, как только увидел ненастоящую плащаницу.

– Хорошо, что подлинную видели только мы. На этом все строилось… Трудно заподозрить обман, когда не знаешь правды. Саладин очень умен и едва не разоблачил нас. Он догадался бы, прояви ты неискренность в чувствах. Ты хорошо ругался и проклинал. Прости!..

– И меня! – добавил полковник Иванов. – Я ударил тебя, комтур…

– Как-то в сражении я сшиб с коня одного знатного рыцаря, – сказал Роджер. – Он не видел, что сзади в него целят копьем. Рыцарь больно ушибся, обиделся и потребовал поединка. Но когда узнал правду, устроил для меня пир. Когда приедем в Маргат, я угощу тебя на славу, рыцарь Игорь! И тебя, рыцарь Козма! И попробуй возразить, что не сам Господь послал мне тебя!

Роджер тронул пятками жеребца и умчался во главу колонны.

Козма в свою очередь подогнал коня и поравнялся с Ги. Они со Стеллой ехали бок о бок. Жена юного рыцаря была в боевом сарацинском облачении и более походила на воина, чем женщину.

– Держи! – Козма протянул Ги увесистый кошель. – Вам хватит на первое время.

– Не могу принять денег от тебя! – застеснялся Ги.

– Это твое золото. Кошель висел на поясе Сеифа. Поскольку ты его застрелил, добыча твоя. Так говорит мой друг Иоаким.

Ги все еще колебался. Тогда Стелла, подъехав, молча забрала кошель.

– Господь послал тебе умную жену! – улыбнулся Козма. – Береги ее! Всякие баронессы не стоят пряди ее волос!..

– Опять занимался благотворительностью? – спросил Иоаким, когда Козма присоединился к головной группе всадников.

– Зачем нам золото? Еды до Маргата хватит, а там Роджер снабдит.

– Не понадобится! – вмешался Иванов.

– Разве мы не пойдем в Аскалон?

– Там опасно. Сарацины заинтересовались пещерой, и два дня назад Егорычев получил стрелу в плечо. Лежит в реанимации. Его жена убьет меня! Я специально оставил его там, думал, что безопаснее.

– Ты не рассказывал!

– Было не до того.

– С фирманом Саладина бояться нечего!

– Если бы! Они сначала стреляют, потом спрашивают. Алексей едва успел выглянуть из пещеры…

– Что делать?

– Наше счастье, что мальчик Костя заскучал, когда отменили полеты, и стал изучать излучение, управляющее проходом. Прошлой ночью расшифровал алгоритм. Пока не до конца, но система позиционирования уже работает. Утром мне радировали: новый проход появился в заданной точке – возле замка Маргат. Будем надеяться, что рыцари Роджера не перестреляют чужаков.

– Их слишком мало, чтобы лазить по окрестностям.

– Станет больше, – кивнул Иванов на колонну. – Многие останутся в Маргате…

– Ты замутил эту хрень с плащаницей? – спросил Иоаким, когда Иванов с Колбиным отъехали.

– Я…

– Подлил Роджеру сонного зелья, ночью залез к нему в сумку?..

– Я похож на злодея? Все сделал Ярукташ. Еще неделю назад.

– Зачем?

– Элементарное воровство с целью наживы. Стащил у отца Лотаря инвентарь, подменил настоящую… Но затем усовестился и вернул плащаницу. Вдвоем замутили… Ярукташу надо было прогнуться перед Саладином, а мне – спасти Роджера. Договорились… Вот только Имад не планировался, сам влез. Но Ярукташ разобрался…

– Думаю, что с большим удовольствием. Иванов знал о вашем заговоре?

– Я попросил его присмотреть за Роджером. Он бы не поверил Ярукташу.

– И я бы не поверил. Гнида лысая! А ты его – в эмиры!..

– Ярукташ хороший человек!

– Самое главное, добрый! Я заметил это. Еще в Масличном ущелье, где он хотел нас зарезать.

– Трудно остаться человеком, когда тебя в детстве продают собственные родители, затем измываются всякие беки и эмиры, вынуждать лгать и подличать. Но Ярукташ действительно добрый, хотя стыдится этого. Его насильно обратили в ислам, но душа у него – христианка!

– Теперь я знаю, почему ты никогда не станешь президентом, – мрачно сказал Иоаким. – Тебе противопоказано. Тебя надо в келью, в затвор! Оставить только маленькое окошечко для раздачи благости приходящим паломникам.

– Мне и дома неплохо.

– Через пару дней будем, – вздохнул Иоаким. – Не верится.

– Поверишь! Нас ждет горячая встреча.

– Особенно меня!

– Хочешь, поговорю с Дуней!

– Что скажешь?

– Было жизненно необходимо улестить баронессу. Мы, израненные, нуждались в приюте, а по следам шла погоня. Можно и фильм показать, Иванов с Димой сняли…

– Такое я и сам наплести могу. Знаешь, что ответит? "Понимаю, что требовалось улестить, но зачем так старался?"

– Бить будет?

– Только б не царапалась! Долго заживает потом…

– Остриги ей ногти!

– Пробовал. Отрастают…

Козма засмеялся. Иоаким посмотрел на него исподлобья, но затем не выдержал и рассмеялся сам. Они хохотали, не в силах остановиться, а с проезжавших мимо коней и повозок на них смотрели и улыбались люди…