Марта выглянула в окно и вскрикнула.

— Что случилось? — спросила Елена.

— Быстрее иди сюда. Полиция оцепляет парк.

Елена выглянула на секунду.

— Позови Пьера, — сказала она, и кинулась через холл к номеру Дорна Хорстена.

Она успела пробежать только половину пути. Из бокового коридора внезапно выскочили двое полицейских и схватили ее, несмотря на то, что она пронзительно кричала и сопротивлялась.

Пьер вышел из обеденной комнаты и спросил:

— Что случилось?

Марта испуганно ответила:

— Пьер, со всех сторон вооруженные люди. Это должно быть по нашу душу. Что делать? Сжечь бумаги, или…

— Все наши бумаги находятся в твоей голове. Где Дорн и Елена?

— Она побежала к нему. Ты думаешь, мы сможем выбраться отсюда?

— Нет. Но хотя бы попытаемся. Идем, Марта!

Они направились к двери, но не успели до нее дотронуться, как она сама распахнулась. На пороге стоял полковник Сегура, а позади него дюжина полицейских.

— Ага, — произнес полковник. — Великий повар, который не оценил по достоинству кухню Фаланги, не так ли? Мы видели следы вашего неудовольствия пищей в Алказарской тюрьме, где вам вздумалось освобождать подпольщиков, недовольных правительством каудильо.

Из нижнего холла доносился шум драки. Были слышны звуки ломающейся мебели, и крики раненых.

Полковник обернулся к одному из полицейских:

— Возьми четырех людей и иди вниз. Человек, который может нести сейф весом в шестьсот фунтов, наверняка очень опасен. Только не убейте его.

Он снова повернулся к Лорансам:

— Я направляюсь в управление. Вы составите мне компанию.

— Это грубое нарушение закона. Я требую, чтобы о моем аресте сообщили в консульство Объединенных Планет… и чтобы я смог пригласить адвоката.

Один из полицейских за спиной полковника хихикнул.

Полковник улыбнулся:

— Вы не знакомы с судебной процедурой на Фаланге, сеньор Лоранс. Адвоката для вашей защиты назначит суд.

— Фалангистский адвокат? Я хочу адвоката Объединенных Планет.

— Это их закон, Пьер, — Марта успокаивающе положила руку ему на плечо.

Они спустились в холл, где встретились с другой группой полицейских, которые вели Елену. Чуть дальше, посреди холла стояли двое полицейских в порванной одежде. У их ног лежал связанный, но непокорившийся Дорн Хорстен.

Эскалатор спустил их вниз. На улице их ждали полицейские машины, и всего через несколько минут они входили в Управление Секретной Полиции, которое так недавно оставили Елена с Дорном Хорстеном, унося с собой документы суда над агентом Секции «G».

Их отвели в большую мрачную комнату и толкнули в кресла.

Полковник не отрывал взгляда от Хорстена.

— Двое моих людей стоят с оружием за перегородкой. Оно направлено на вас. Если вы попытаетесь что-нибудь сделать, они пристрелят вас.

— У вас есть ордер на наш арест? — спросил Хорстен.

— На Фаланге мы обходимся без него. Вы являетесь временными гражданами Фаланги и, следовательно, попадаете под действие ее законов.

Полковник насмешливо улыбнулся.

— А сейчас позвольте мне проинформировать вас, что ваш суд состоится через час. А к полудню вы будете расстреляны. До этого вам введут скополамин, так называемую «сыворотку правды», и вы расскажете, что вы еще успели натворить.

— Зачем же нужен суд, если вы уже знаете, что нас расстреляют? — саркастически спросила Елена. Она перестала подделывать свой голос под детский.

Полковник посмотрел на нее.

— Я не забуду урок, который вы мне преподали, сеньорита Лоранс. Сейчас я уже знаю, что есть целая планета таких, как вы. А вы еще и прекрасная гимнастка. Лучшая гимнастка мира, который любит акробатику. Это объясняет многое.

Он повернулся к доктору.

— А, вы, Дорн Хорстен. Мы имеем информацию и о вашем мире — Фтерсте. Должно быть, это весьма странный мир.

— Я хотел бы видеть только два своих пальца на вашей шее.

— Не сомневаюсь, что вы этого хотите. Ну, что ж, время идет. Скоро над вами состоится суд. А теперь, я думаю, пора прибегнуть к помощи скополамина.

В этот момент в комнату ворвался лейтенант Рауль Добарганес. Его лицо было белее мела, он тяжело дышал.

— Во имя небес, что произошло? — прорычал Сегура.

— Каудильо, — прошептал Рауль. — Каудильо застрелен!

6

— Застрелен! — вскричал полковник.

— Да, застрелен. Парад в Альмерии в честь славных матадоров, победивших в этом году. Убийцы прятались в толпе. Их было по меньшей мере пятеро. И четвертый застрелил каудильо.

Хорстен поморщился и пробормотал:

— Я и не ожидал, что они так буквально воспримут все то, что я им рассказал.

Елена с сомнением взглянула на него.

— Ты думаешь, они сделали так же?

— Я точно не знаю, — задумчиво ответил Хорстен. — Но думаю, что без особых отличий.

Полковник выбежал из комнаты.

Пьер Лоранс глубоко вздохнул:

— Ну, что ж, мы получили отсрочку на час или даже больше.

— Гораздо больше, — сказала Марта. Ее глаза сверкали в полутьме комнаты, когда она декламировала.

— Официальный Кодекс Фаланги, статья третья, раздел третий. В течение Национальной Фиесты брава и до утверждения нового каудильо на планете Фаланга нет преступников. Каждый гражданин, если захочет, может выступить в роли тореро.

Хорстен в изумлении взглянул на нее:

— Ты хочешь сказать, что мы свободны?

— Да! Эти дни будут напоминать сумасшедший дом.

— Значит, мы можем вернуться в отель, — воскликнула Елена. — И никто не сможет нас задержать.

Она взглянула на Добарганеса:

— Это так, милашка?

Тот находился в замешательстве. Ему было семь лет, когда происходила последняя Национальная Фиеста брава. Но он помнил большую суматоху. Сейчас он был настолько же смущен, насколько быстро агенты Секции «G» отреагировали на изменение ситуации.

Однако он знал закон. Поэтому Рауль кивнул головой.

— Да. Никто не помешает вам. Сейчас на Фаланге нет преступников. Но как только будет выбран новый каудильо, вы снова окажетесь в тюрьме и вас будут судить.

Они стояли на балконе номера Лорансов в «Посада Сан-Франциско» и смотрели вниз, на веселящуюся толпу.

— Вы только посмотрите на эти костюмы, воскликнула Марта. — Кажется, на изготовление некоторых из них пошли недели.

— Они появились на улицах всего через полчаса после известия о смерти каудильо, — сказал Хорстен.

Бартоломью Гверро, стоящий рядом с ними, объяснил:

— Для многих из них это единственная радость в жизни. Мир перевернулся. Пеон свободно покидает поле и приходит в город на местную корриду. Если у него есть деньги, он может сделать ставку на результат фиесты. Простой рабочий в нарядном костюме во время фиесты становится равным идальго и, если он красив, может получить поцелуй знатной леди.

Елена сказала, глядя вниз на танцующую и смеющуюся толпу фалангистов:

— И такое творится сейчас на всей планете?

Гверро кивнул:

— Везде. Всего несколько городков так малы, что не имеют арены для корриды. На Фаланге они служат той же цели, что и римские цирки. А это будет фиеста фиест — Национальная фиеста брава. Такое редко бывает больше одного-двух раз в жизни человека.

— И бои проходят по всей планете? — спросил Хорстен.

— Да. Местные тореро сражаются на местных аренах. Лучшие из них едут в ближайший город, а затем — в Нуэва Мадрид на финал. Тысячи коррид проходят сейчас по всей планете.

— А как же выбирается победитель? — спросил Пьер Лоранс. — Это наверняка сильно зависит от судей.

Гверро покачал головой.

— Правила очень просты, и, если судьи кому-нибудь подыгрывают, это видно. Если тореро сражается хорошо, он получает ухо. Если очень хорошо — два уха. Если он добивается триумфа — два уха и хвост. В редчайших случаях он получает копыто, но за последние сто лет таких случаев не было.

— Я удивляюсь, — начал Хорстен, — как правящий класс допускает к корриде пеонов и представителей других низших классов? Это же для них большой риск.