Существует удивительная энергия, но она рассеивается в борьбе: вы разделяете себя и боретесь на стороне обоих, а энергия рассеивается. Та же самая энергия может стать экстатичной, если вы позволите ей действовать во внутренней гармонии, а не в борьбе!

Принимать все — это основа Дао. Дао не творит никаких "должно". Чжуан-цзы говорит: никому не говорите, что вы должны это делать, обязаны то делать, не должны быть такими. Он говорит, что это — опасные вещи, вы отравлены. Есть только одно, чему стоит следовать, и это — ваша природе: куда бы она ни вела, верьте ей.

Но мы боимся следовать природе не потому, что природа плоха, а из-за учителей морали, из-за отравителей самих истоков жизни. Они научили вас столь многим "должно", что вы не можете посмотреть прямо на то, как оно "есть", что это есть, — вы всегда ищете "должно".

Даже если вы смотрите на розу, вы тут же начинаете думать, какой она должна быть, что она могла бы быть чуть покраснее, чуть побольше, что вы могли бы ввести в нее химикалии и она стала бы больше, что вы могли бы ее раскрасить и она стала бы более красной, но вы не можете принять ее такой, как она есть. Маленькая или большая, красная или не такая красная, — она уже есть. Почему бы не насладиться ею в этот самый миг? Вы хотите сначала сделать ее более красной, побольше, а потом уже наслаждаться ею.

Вы не знаете, тго вы откладоваете. а откладывание становится привычкой. Когда оно стало больше, тот же самый ум скажет: возможно и большее. И тот же самый ум будет продолжать откладывать, пока смерть не постучит в вашу дверь. Тогда вы будете удивлены: я потратил всю свою жизнь на "должно", а там было "есть", и "есть" прекрасно. "Есть" — это единственная религия Чжуан-цзы.

Конфликт между "есть" и "должно" очень основателен. Если вы можете отбросить ваше "должно", вы, возможно, не будете столь респектабельными, какими вы являетесь сейчас. Люди уважают вас из-за вашего "должно". Они говорят: этот человек прекрасен — он никогда не гневается, он всегда улыбается, но они не знают, что эти улыбки фальшивы, так как человек, который никогда не может гневаться, не может быть по-настоящему смеющимся. В этом проблема: если он не подлинен в своем гневе, он не может быть подлинным в смехе.

Дети естественны: когда они сердятся, они действительно сердятся. Посмотрите на них — их гнев прекрасен. Они становятся совсем как дикие животные, прыгают и кричат, их лица совершенно красны. Они словно львы, в этот миг они разрушили бы весь мир. Их гнев истинен, а все, что истинно, прекрасно. Посмотрите на ребенка, когда он рассержен. Просто смотрите на него, и вы увидите прекрасное цветение, расцвет силы, мощи, энергии, — энергия движется.

А в следующий миг ребенок счастлив, смеется. Теперь смех тоже истинен, тоже прекрасен. Все, что естественно, прекрасно. Ваш поцелуй будет лишь ядом, — он будет ядовит. Как вы можете любить? Как вы можете наслаждаться чистым бытием? Нет, вы ничего не можете поделать, теперь вы можете только следовать тому, что должно, нужно и не нужно.

Вы боитесь жить, вы продолжаете откладывать, думая, что когда-нибудь в будущем вы доживете, и из-за этого откладывания вы создали рай и ад. Рай — это ваше последнее откладывание всего, ради чего стоит жить. Вы говорите, что в раю вечная красота. Вечная красота здесь и сейчас, а не в раю. Если вы смеетесь, — просто станьте перед зеркалом и смейтесь, — вы увидите, что за вашей улыбкой всегда стоит гнев, печаль, похоть, она не чиста. Она и не может быть чистой, так как отравлен сам исток.

Ничто не чисто, не только вещи на рынке поддельные, и вы тоже поддельны. Тогда вы не можете улыбаться, а если вы не можете улыбаться, как вы можете целовать? Но вы говорите ребенку: не сердись, подавляй свой гнев, это нехорошо, тебе нельзя быть сердитым. Но кто этот тот, кто позволяет эти вещи? Есть ли хоть какая-то возможность выйти за пределы природы? Кто вы? В лучшем случае вы можете сделать это единственным образом — вы можете его принудитъ.

Ребенок беспомощен. Если вы принуждаете его, он должен будет за вами следрвать. Он слаб, он зависит от вас — ведь вы можете выказывать свою любовь, а ему нужна ваша любовь. Поэтому он должен за вами следовать Когда он сердится, он не будет выражать это, и теперь гнев войдет в его кровь, а поскольку гнев химичен, все его тело будет отравлено. Выраженный гнев прекрасное явление, подавленный — болезнь. Теперь, когда он улыбается, его улыбка будет нести в себе этот гнев, яд, потому чгто теперь он в крови. А вы столько подавили, что когда вы хотите улыбнуться, что-то вас удерживает, что-то боится любого вида позволения, так как улыбка — это позволение.

Вечная красота — здесь и сейчас, а не в раю. Вы говорите, что в раю любовь чиста и вечна, но любовь может быть чистой и вечной здесь и сейчас, нет нужды ждать рая. Где бы любовь ни была, она вечна и чиста, так как для любви время не существует. Вечное не значит постоянное, вечное означает вне-временное, вечное означает, что времени нет.

Даже если есть единый миг любви, она вечна. В этот миг присутствует такая глубина, что время в этот миг исчезает, — нет ни будущего, ни прошлого, в этот миг вас просто так много, что вы распространяетесь на все бытие: вам принадлежит все бытие, и все вы принадлежите к бытию. Это миг — вечность сама по себе. Там, где любовь, там и вечность, а тогда есть возможность для молитвы.

Если ваша улыбка фальшива, тогда ваш поцелуй тоже будет фальшивым, и ваша любовь не может быть истинной, и все ваши молитвы будут лишь словами и ничем иным.

Как вы можете найти Бога, как вы можете стать богоподобными, если вы неистинны? Вы ищете истину, но в вашей жизни вы всегда неистинны. Как может неистинная личность встретиться с истиной? Это кажется почти невозможным. Истина постучит в вашу дверь, вам не надо никуда идти — просто будьте истинны. И когда я говорю "просто будьте истинны", я говорю: "просто будьте естественны".

Природа — это истина, и нет истины иной, чем природа. В этом и состоит послание Чжуан-цзы, одно из величайших посланий мира. Теперь мы попытаемся приступить к его прекрасной истории.

"Чжуан-цзы ловил рыбу в реке Пу своей бамбуковой удочкой".

Можете ли вы представить себе Будду, ловящего рыбу в реке Пу? Можете ли представить себе ловящим рыбу Махавира? Невозможно.

"Чжуан-цзы ловил рыбу в реке Пу своей бамбуковой удочкой".

Что это значит? Это значит, что Чжуан-цзы — обычный человек, он не стремится к чему-либо, он просто наслаждается тем, что обычен. Он не живет принципами, он живет инстинктами. Он не накладывает свое эго на свое естество, он просто течет с ними вместе, он просто обычный человек. В этом значение его рыбной ловли в реке Пу, — только обычный человек может это делать. Как этим могут заниматься необычные люди? В них так много "должно" — это нужно делать, этого делать не нужно. Они живут морально, они живут принципами: чем вы занимаетесь? Вы, человек знания, — и ловите рыбу? Вы убиваете рыб? Невозможно представить!

Чжуан-цзы верит в природу, он говорит, что все, что естественно, — хорошо. Он — просто животное, и он не будет создавать никакой морали для того, чтобы почувствовать себя более высоким. История говорит: просто будьте обычными и наслаждайтесь, будучи обычными, только тогда вы сможете вновь и вновь падать в природу, в естественное, иначе вы станете неестественными. Эта рыбная ловля просто символична. Ловил Чжуан-цзы рыбу или нет, не в этом дело, но он такой человек, который может ловить рыбу, который может сидеть со своей бамбуковой удочкой. Вот почему вы не сможете сделать статую Чжуан-цзы — это трудно. Будда совершенен, вы можете сделать его статую.

Это так, как если бы он родился лишь для того, чтобы иметь свои статуи. Вы не сможете найти человека более статуеподобного. Поэтому, естественно, существуют миллионы статуй Будды — больше, чем кого-то другого. Он выглядит совершенным, совершенной моделью для статуи: сидя под деревом Бодхи, с закрытыми глазами, ничего не делая. Он выглядит совершенным идеалом, совершенным "должно", — насколько человек может, — совершенно не жестоким, совершенно истинным, совершенно медитативным. Он — просто как мрамор, вообще не человек.