Правительство Великобритании отказалось поддерживать Врангеля, но правительство Франции признало его "де-факто".

Проводя перегруппировку, 6 июня Врангель выдвинул свои войска из Крыма и начал успешное наступление в Северной Таврии.

Стратегически это выглядело как "второй фронт" Польши, тем более что у него и Пилсудского был один и тот же западный союзник. В этом же была двойственность: патриотизм белогвардейцев никак не сочетался с антирусской политикой Польского руководства.

Эта трагическая русско-западническая раздвоенность, надо признать, сопровождала Россию всегда, начиная с Петра, и, конечно, весь двадцатый век, и белых, и красных.

Действия врангелевских корпусов привели к разгрому ударной армейской группы красных под командованием Д.П. Жлобы, состоявшую из конного корпуса, кавалерийской дивизии и пехотной дивизии.

"Захват врангелевцами Северной Таврии был крупным оперативным успехом, но для развития его в стратегический у белогвардейцев не хватило сил. План, рассчитанный на окружение и разгром 13-й армии с последующим ударом в тыл основным силам Юго-Западного фронта, оказался невыполненным. Понеся в боях значительные потери в живой силе и технике, белогвардейские войска, растянутые на фронте свыше 300 км, уже не могли без перегруппировки продолжать запланированное раньше наступление в направление Донбасса, и перешли к обороне". ("Гражданская войны в СССР". В 2-х тт. М., 1986. Т. 2. С.276).

Несмотря на то, что белые части проявили беспримерный героизм, у них не было практических шансов. Врангелевский поход имел экономическую цель - захватить продовольствие. Стратегические задачи поставило французское правительство. К этому надо добавить неспособность Врангеля организовать свой тыл.

Крымские газеты того времени выразительно рисуют моральное состояние в Крыму.

"Земельная реформа, самоуправление, кооперативы, дешевая распродажа на базарах продуктов питания и зерна, опора на правовые нормы, разрешение татарам преподавания в местных школах на татарском языке, объявление борьбы с канцелярщиной, этим, по словам Врангеля, "стародавним русским злом", - это были вехи самой настоящей верхушечной революции.

Много ли было у нее шансов на успех? Скорее всего, их не было вовсе. Увеличивалась спекуляция, кооперативы стремились скупить побольше зерна и отправить его за границу, получив за него твердую валюту. Рубль упал так низко, что крестьяне отказывались брать деньги, требовали оплату хлеба товарами. Но откуда у армейских интендантов товары? Они расплачивались с мужиками по низким государственным расценкам. Крестьяне оказывались перед выбором: продать зерно кооператору, который дает взамен спички, ткань или оконное стекло, либо поддержать врангелевские реформы, уступив интендантам за бесценок.

Газета "Вечернее Слово" писала в передовой статье "Труд и спекуляция":

"История скажет: Россия погибла не столько от революции, сколько от спекуляции... Идет бескровный, но страшный и поистине смертельный поединок труда и спекуляции. Необходимо прекратить куплю-продажу иностранной валюты...".

Надежд на патриотизм кооператоров и купцов нет. Цены росли, призывы правительства к торговым кругам встречали полное понимание на словах, а на деле оно выражалось в деликатных просьбах: выдать вывозное свидетельство на продажу зерна в Константинополе.

Газета "Вечернее Слово": "Многие говорят: "Все равно ничего не выйдет, т.к. организация не налаживается, нет живой работы, общество бездеятельно, низшие представители власти не умеют, не хотят проводить в жизнь ценных мероприятий Главнокомандующего, низы враждебны и проч."

Неужели мы не поймем, что спасение не в чужой немощи, а в национальной организованности?

Мы перестали быть честными, чуткими людьми, не многие посмеют посмотреть совести прямо в глаза".

"Если мы последовательно прочтем все приказы генерала Врангеля - во всех них неуклонно проведен русский принцип. Мы видим стройную и твердую систему прогресса и вероисповедания. Казалось бы, она должна стать обязательной для всех, однако руководящие идеи Вождя нередко встречают глухое молчаливое, упорное сопротивление, а иногда и полное отрицание.

Все тот же спекулятивно-грабительский интернационал, что и пять месяцев назад, с полным забвением родины и "наплеванием" на нее, все те же - бойкот и саботаж в деле и почине собирания России. И по-прежнему русский человек и русское понимание в забытом углу, в униженном положении на последнем месте, как нечто недостойное и отверженное.

Нет хода русскому человеку, но всему, что враждебно России, что равнодушно к ней или не верит в нее - широкий размах и широкое поле... Полное расхождение людей и системы".

"Консорциум банков ведет игру на понижение русского рубля, на падение русских ценностей. Стоит только внимательно присмотреться, после чего следует это повышение или понижение.

Так, ответом на начало переговоров Англии с Советской Россией о возобновлении торговых отношений было то, что все эти Лианозовские, Бакинские и др. (акции. - Авт.) сделали скачок вверх. В ответ на переход русской армии в наступление - последовало резкое понижение русских ценностей и рубля.

Все делается по обдуманному плану. Все это выкачивание из России золота и драгоценностей, скупка романовских и других ценностей делается по мановению дирижерской палочки разных Шиффов, Фордов и Ко.

Происходит определенное обескровливание России, чтобы потом без великого труда забрать русский народ в кабалу". (С.Ю. Рыбас. "Генерал Кутепов". М., 2000. С. 190-193).

На этом фоне результаты работы советской военной промышленности звучат смертным приговором "государству Крым".

В апреле 1920 г. произведено 17649 винтовок, 121 пулемет, 39 орудий, а уж в мае - 26300 винтовок, 500 пулеметов, 94 орудия.

В июле и августе 1920 г. перед советским командованием стоял важнейший выбор. Можно было сосредоточить силы для решающего удара по польским армиям, но можно было рискнуть и рваться к Варшаве, несмотря ни на что.

Конечно, в Москве не забывали ни на минуту, кто стоит за Пилсудским, но не боялись Запада.

Прекрасный образ освобождения человечества был для Москвы стратегической реальностью.

В чем-то предстоящий выбор имел даже мистический оттенок, если считать марксизм своеобразной европейской религией.

И вот этот мистический революционный подход наталкивался на вполне будничные проблемы. Лобовой атаке на Варшаву и Берлин препятствовали генерал Врангель, военная угроза со стороны Румынии, переброшенный из Франции в Польшу 70-тысячный польский корпус под командованием генерала Ю. Галлера.

Если проанализировать действия всех основных политических и военных руководителей, принимавших решения на советском фронте, то Сталин был самым трезвомыслящим.

Это впоследствии, после разгрома войск Тухачевского под Варшавой, с подачи Троцкого и части советского генералитета, стали укореняться мыслью, что в поражении виноват Сталин, который не позволил Первой Конной вовремя подойти и на помощь Западному фронту, и поэтому случилось польское "Чудо на Висле".

24 июня, в период больших успехов Юго-Западного фронта, Сталин опубликовал в харьковской газете "Коммунист" интервью "О положении на Юго-Западном фронте", в которой, словно ясновидящий, назвал факторы, которые вскоре оказались решающими.

"Но было бы ошибкой думать, что с поляками на нашем фронте уже покончено.

Ведь мы воюем не только с поляками, но со всей Антантой, мобилизовавшей все чёрные силы Германии, Австрии, Венгрии, Румынии, снабжающей поляков всеми видами довольствия.

Кроме того, не надо забывать, что у поляков имеются резервы, которые уже подтянуты к Новоград-Волынску и действия которых, несомненно, скажутся на днях.

Следует также помнить, что разложение в массовом масштабе еще не коснулось польской армии.

Нет сомнения, что впереди ещё будут бои, и бои жестокие.

Поэтому я считаю неуместным то бахвальство и вредное для дела самодовольство, которое оказалось у некоторых товарищей: одни из них не довольствуются успехами на фронте и кричат о "марше на Варшаву", другие, не довольствуясь обороной нашей Республики от вражеского нападения, горделиво заявляют, что они могут помириться лишь на "красной советской Варшаве".