Куда ты едешь? - спросила Митико Асаэда, неотрывая взгляда от темной улицы, освещаемой лишь узкими лучами фар.

Прямо,- с вызовом ответил Кёхэй Коори.

- Ну и ну! - Митико чуть не рассмеялась. Кругом стояла темная ночь. Ни одной машины - ни впереди, ни сзади. На щитке - приборы, указывающие скорость движения, запас бензина, давление масла, температуру воды. Как в кабине летчика. А может быть, это ощущение возникало от скорости, с которой они ехали,- все-таки 120 километров!

Не надо так быстро.

Испугалась!

Не испугалась, а просто, если кто-нибудь выскочит, ты не успеешь затормозить.

А я и не собираюсь тормозить.

Ты в своем уме?

Что-то ты сегодня уж очень примерная.

Как все глупо!

Что именно?

За разговором он отвлекся и невольно сбавил скорость. Городские улицы совсем не приспособлены для бешеной гонки.

Так что же глупо? - еще раз спросил Кёхэй.

Да все. И что с матерью поссорилась и ушла из дома, и вот что с тобой еду…

Скажи пожалуйста, какие речи!

- Да, такие! И вообще - зачем только мы на свет родились?

Этого я тебе сказать не могу. Во всяком случае, я своих родителей об этом не просил.

Да и никто не просит. Однако есть же такие люди, которые живут на свете и ни в чем не сомневаются.

А ты сомневаешься?

Да вот с недавних пор… В общем, лучше бы мне не родтиься.

Что за идиотские разговоры!

Кёхэй достал пачку сигарет и сунул одну в рот. Ми-тико взяла со щитка зажигалку и протянула Кёхэю.

Мне мать часто говорила: «Ты родилась по ошибке. Я считала, что день безопасный, а вышло наоборот».

Слушать тошно!

Кёхэй зажег сигарету, крутя руль свободной рукой.

Ну и пусть. Видишь, родилась и то по глупости. Никого этим не обрадовала. Не то что ты - маменькин сынок…

Это я-то! Смех, да и только! Мать благодаря мне сделалась звездой телеэкрана. А отец ее известностью пользуется. В общем, эксплуатируют они меня…

Какая разница, живется-то тебе все равно хорошо!

Ничего себе хорошо - да мне с самого рождения не везло.

Кто бы говорил! Откуда тебе знать, что это значит, когда человеку по-настоящему плохо. Слишком хорошо тебе живется, вот и строишь из себя несчастненького!

Это мне-то хорошо?! Чего уж лучше - подачки получать, вроде той тысячи иен. Они думают, что достаточно завалить своего ребенка вещами и деньгами, и родительский долг выполнен. Машину, видите ли, мне купили да дом! А что это, в сущности, такое? Та же бумажка в тысячу иен вместо завтрака. Тебя вот родили по ошибке, а меня и вовсе…

Значит, мы с тобой одного поля ягодки?

Вот именно. Ну и пусть… Как они со мной, так и я с ними. Буду транжирить их денежки - вот какую месть я придумал.

Какая же это месть?

Самая настоящая. У самой образцовой мамаши в стране ребеночек - отпетый хиппи. Комедия!

Да ведь только твои приятели знают, что ты хиппуешь. Чтобы по-настоящему отомстить, надо совершить что-нибудь потрясающее, чтобы все об этом узнали. А пока ты перед мамой и перед телекамерой строишь пз себя пай-мальчика… Ну, чего ж ты замолчал? Да и что бы ты нп выкинул, все равно скажут, что это милая шалость невинного ребенка. За родительской спиной можно и пошалить. Вот и дом у тебя, и машина… Что бы ты нп сделал, родители тебя все равно прикроют. Ты у них под крылышком, как Сунь Укун[9] - под защитой Сакья-Муни…

Так что я, обезьяна, по-твоему?

Особой разницы не вижу.

Ну и дрянь ты все-таки!

Машина как раз выехала на прямую дорогу. Кёхэй выплюнул окурок п уставился прямо перед собой, сверкая глазами. Впе себя от злости, он изо всех сил нажал на акселератор. Стрелка спидометра дернулась. Мотор взревел. Митико и Кёхэя откинуло на сшшку сиденья. Машипа неслась, как стальная гиена. Мотор рычал, что-то скрижетало в коробке передач. Ветер выл, словно хищник, отведавший крови.

- Остановись! - закричала Митпко, по Кёхэй сделал вид, что не слышал ее.- Нельзя же так! - снова, как в пустоту, крикнула она.

Скорость так возросла, что было трудно следить за дорогой. Вдруг впереди, в лучах фар, возникла черная фигурка, двигавшаяся наперерез машине. Кёхэй отчаянно надавил на тормоз. Машина, сопротивляясь, издала скрежет. Шипы словно впились в асфальт, во тьме был виден белый дымок. Центр тяжести машины перенесся па передние колеса, зад резко занесло влево. Секунда - и машину закрутило, остановить ее не было никакой возможности. Не слушаясь руля, она, словно по льду, заскользила во мрак, неся смерть.

Казалось, еще немного, и колеса разлетятся в разные стороны. Вновь раздался скрежет, и в нем можно было различить два отчаянных человеческих крика.

Выйдя из немыслимого штопора, машина в последний раз повернулась вокруг своей оси и наконец остановилась. Некоторое время Кёхэй и Митико не могли пошевелиться. Оба были во власти такого безумного страха, что, казалось, сердца их на какой-то момент перестали биться.

Первой опомнилась Митико.

Слушай, мы на что-то наехали.- Кёхэй не ответил.- Эй, приди в себя! Прежде чем мы остановились, перед машиной мелькнуло что-то черное. Мне показалось, она на что-то наткнулась.

Наткнулась? - наконец прошептал Кёхэй.

Машина ведь потеряла управление. Надо бы скорей посмотреть, что там такое.

Подхлестываемый Митико, Кёхэй приподнялся. Он никак не мог открыть дверцу.

- Вылезай с другой стороны,- позвала его уже выскочившая пз машины Митико.

Кёхэй выбрался наружу. Бампер и радиатор были слегка погнуты. Увы, сомневаться не приходилось: машина во что-то врезалась. И уж конечно, при такой скорости жертве не поздоровилось. Хорошо еще, если это бродячая собака. А если человек? По спине Кёхэя пополз холодок.

- Тут что-то есть,- сказала Митико и вдруг закричала.- Это человек! Ты задавил человека!..

Кёхэй обмер: сбылось худшее из того, что можно было предположить. Человек лежал в траве, чуть поодаль от дороги, словно какой-то тюк с тряпьем.

- Это женщина…

Когда их глаза привыкли к слабому рассеянному свету, идущему откуда-то сзади, они увидели, что из «тюка» торчат мертвенно-белеющие в темноте ноги. Женщина была совсем молодая.