Политический плюрализм в современной Турции вполне удовлетворяет мировым стандартам, что косвенно способствует включению этой страны не только в ЕЭС (Европейское экономическое сообщество), но и в другие организации объединяющейся ныне на глазах всего мира западнокапиталистической Европы. Турция демонстрирует миролюбивую внешнюю политику, что особенно существенно. отметить в наше время, когда на территории бывшего СССР возникло несколько самостоятельных государств, в том числе не только мусульманских, но и тюркоязычных. От того, какие связи установят с ними их восточные соседи и едва ли не в первую очередь Турция, зависит во многом будущее большого региона. Если курс на связи с Ираном означает сегодня курс на исламский фундаментализм, то связи с Турцией ведут к иному пути, к становлению демократического современного капитализма. И важно заметить, что руководители Турции хорошо сознают и активно содействуют этому. Можно заметить в этой связи, что, видимо, уходит понемногу в прошлое и жесткий армяно-турецкий антагонизм, долгие десятилетия питавшийся страшными воспоминаниями о геноциде турецких армян. В сегодняшних условиях возникают возможности для плодотворного сотрудничества Турции с ее ближайшим соседом, независимой Арменией, весьма нуждающейся в таком сотрудничестве. Тесные контакты устанавливает Турция с Азербайджаном и новыми государствами Средней Азии, в первую очередь тюркоязычными.
Иран под знаком исламской революции
«Белая революция» сверху или курс шаха на ускоренное развитие Ирана по еврокапиталистическому образцу при участии государства, взявшего на себя львиную долю расходов и забот, привели в середине 70-х годов к резкому обострению внутренних противоречий и к массовому недовольству в стране. Экономический бум, стимулированный увеличившимся потоком нефтедолларов (повышение цен на нефть позволило шаху с 1973 по 1975 г. более чем вдвое увеличить объем ассигнований на индустриализацию страны), привел к диспропорциям. В частности, возрастание денежной массы в руках работающих не было приведено в соответствие с товарной массой необходимых населению продуктов. Да и само это население (всего – ок. 50 млн.), особенно из числа недавно осевших в городах маргинальных слоев, не было еще готовым к столь быстрым темпам трансформации. Нужны были силовые методы, чтобы заставить людей энергичнее врастать в меняющуюся на глазах новую и непривычную для них структуру. И шах, как типичный восточный деспот, в средствах не стеснялся. Он не очень-то считался с нормами конституции, ограничивал права и свободы, предоставив огромные полномочия охранке (САВАК), стремился зажать рот оппозиции и высылал из страны влиятельных ее руководителей.
В числе важных просчетов шаха были ставка на голую силу и пренебрежение к духовенству. Вместо того чтобы как-то наладить контакт с шиитскими лидерами либо опереться на часть их, осыпав именно ее льготами, шах вступил в конфронтацию со служителями ислама. Одной из самых крупных его ошибок было лишение духовенства доходов (секуляризация их земель, вакуфов). Рассчитывая этим ослабить духовенство, шах на деле лишь восстановил его против себя. Вожди шиитского духовенства умело воспользовались ошибками шаха и начали против него ожесточенную кампанию. В ход пошло все: и вестернизаторские симпатии правителя Ирана, и его экономические просчеты, и вызывавшие недовольство чересчур быстрые темпы трансформации привычных норм бытия, и не в последнюю очередь отношение к служителям ислама. В результате идейное знамя ислама оказалось у противников шаха. Может быть, в иных условиях это еще и не было бы столь уж страшным – вспомним Ататюрка, бросившего вызов исламу в Турции пятьюдесятью годами раньше и выигравшего бой. Но в Иране все было не так. Не было революционного подъема снизу. Не было лишившегося авторитета суннитского духовенства, обанкротившегося вместе с претендовавшим на верховенство (халифат) султаном. Зато был ненавистный всем тиран, формально к тому же не имевший права господствовать над правоверными (напомним, что у шиитов глава государства не имеет сакрально освященного права на власть). Были поруганное духовенство и выбитый из привычной колеи жизни народ. И отсутствовала понятная людям идея, которая могла бы объяснить народу необходимость преобразований.
Можно прибавить к сказанному, что и образованные круги иранской интеллигенции, за которыми, в частности, шли студенты, тоже высказывались преимущественно за сохранение исламской традиции. Левые группировки влиянием в стране не пользовались. Таким образом, единственным по сути источником индоктрииации оказался традиционный шиитский ислам со всеми его характерными чертами, включая фанатизм, непримиримость в борьбе за идею, веру в мессиюМахди и следование за руководителями-имамами, наиболее авторитетные из которых имели почетное звание аятоллы. Аятолла Хомейни в этой ситуации оказался тем, кто не только бросил открытый вызов шаху и поднял против него народ, но и сумел возглавить исламскую революцию и довести ее до успешного конца.
В обстановке небывалого подъема революционной активности народа вопрос о власти в начале 1979 г. был решен. Шах покинул Иран, в стране был проведен референдум, следствием которого было провозглашение 1 апреля 1979 г. Исламской Республики Иран. В декабре того же года была принята новая конституция страны, в которой было специально оговорено, что высшая власть в стране принадлежит духовенству в лице имама Хомейни (после его смерти – его преемнику), а гражданскую политическую власть осуществляют президент, меджлис и премьер.
Государственная, кооперативная и частная собственность – три сектора экономики новой республики. Вмешательство и влияние западных держав ликвидируются. Страна принципиально отвергает капитализм и коммунизм и противопоставляет им собственный, «исламский» дуть развития. Что все это означает практически – не вполне ясно. Известно лишь, что развитие страны по тому пути, который был избран для нее шахом, приостановилось. Не то чтобы капиталистический свободный рынок вовсе был свернут. Нет, он продолжает существовать, как существует и мощнейший созданный усилиями шаха государственный сектор в экономике. Но в условиях резко обострившегося противостояния Ирана вначале чуть ли не всему миру, затем в основном странам Запада (в первую очередь – США) говорить о продолжающемся развитии капиталистических связей приходится с осторожностью и оговорками. Если они и продолжали существовать и более или менее активно развиваться, так только в тех сферах; которые были жизненно необходимы для страны, – в реализации иранской нефти и в закупках оружия, которое требовалось для войны.
Что же касается войны, то именно она с начала 80-х годов стала основным содержанием внешней политики, а во многом и всего образа жизни новой республики. Не затрагивая в подробностях поводов, которые сыграли решающую роль в развязывании ирано-иракской войны, стоит заметить, что война эта была необходима прежде всего Ирану, точнее тем, кто стал управлять страной. В войне духовные пастыри иранского народа видели едва ли не подарок Аллаха: где, как не в ожесточенной бойне за великое дело исламской революции может отстоять Иран свое право на существование, мобилизовав и сплотив весь народ, консолидировав власть новых верхов под неоценимым патриотическим лозунгом борьбы за правое дело? И хотя противником иранцев оказались их единоверцы-мусульмане, в том числе и шииты (в Ираке свыше половины населения составляют шииты), это не изменило положения. Свыше восьми лет шла борьба, унесшая более миллиона жизней с обеих сторон и не давшая ни одной из них ощутимого результата. Но не добившийся успеха в войне и вынужденный в конечном счете согласиться на мировую Иран все же не проиграл. Точнее, не проиграли те, кто руководил страной. Власть имама Хомейни не только не была поколеблена, но даже как бы приобрела новый ореол, оттенок борца за великое дело со всем миром.
И это не пустые слова. Авторитет имама вплоть до его смерти в 1989 г. действительно был необычайно высок. Шииты в разных странах мира считали его своим духовным главой. От его имени и в его пользу действовали они, в частности, в Ливане, где шиитские группировки чаще других похищали людей (особенно представителей западных стран) и держали их в качестве заложников, пытаясь в нужный момент сыграть на этом при решении тех или иных политических проблем. Стоит напомнить, что и разоблачения, связанные с попыткой продажи Ирану американского оружия (события, связанные с этим, будоражили Америку и весь мир несколько месяцев, получив наименование «ирангейта»), во многом были связаны с тем, что руководящие деятели США пошли на сомнительную сделку с Ираном именно во имя спасения жизней заложников.