Мне стало так больно от письма, как будто каждая буква резала по живому. У неё, наверное, то же самое. Ниточка-то вот она, никуда не деть, не разорвать. Раньше надо было, теперь не выйдет. Время лечит? Ага, калечит. Эта связь плевать хотела на время и пространство, она другого рода, из другой энергии-материи. Приплыли. Стоп-кадр.

Крестик молчал. Я пошевелил рукой в кармане и будто обжёгся. Вытащил связку ключей и в ужасе отбросил. Нет, этого не может быть. Это мистика, невозможно.

А тогда что я вижу? Откуда между двух ключей от моей квартиры третий, сильно новенький, если сравнить с потёртостью соседей.

И как мне теперь быть? Отправить ей? Узнать, её ли это ключ?

Ну нет, это будет удар ниже плинтуса. Ключи от жизни просто не появляются. Я верил и не верил, что это возможно, но всё же… Верил. Иначе чудо не могло произойти. Без веры чудес не бывает. Ключ мой. Подарен мне, и мне его носить, а не кому-то ещё.

А остальное?

Я медленно снял с руки чётки и крест. Останусь ли я после всёго Тамплиером? Или Сталкером? Чушь, конечно останусь. Но крестик — это из прошлого. Он, кажется, и правда не мой. Или уже не мой. Прошлое хочет его, и оно его получит. Я знаю, что сделать. Слишком много подсказок и предпосылок. А часть я сам создал неосознанно.

Вопрос: а был ли выбор, и не было ли всё предрешено? Ответ прост. Нет. Каждое действие имеет вес. Каждое событие Мирокрая если не объяснимо, то хотя бы имеет последствие.

Но всё будет потом. А сейчас надо выспаться.

Я сделал письмо с одним лишь словом:

Прикрепил файл со свежим, рассказом про Яблочного гостя, нажал «отправить» и закрыл почту.

Да, для одного дня и правда слишком много. Хватит.

— 12-

Доброе утро, Грааль? А ну его. Подождёт.

— Доброе утро, Алексей Алексеевич.

Начальник покосился на мой лихой вид. Да, я и правда был одет не по офисному. В агентстве нет официального дресс-кода, но туристические ботинки, джинсы, выбеленные солнцем и морем до дыр, плюс новенькая тельняшка — это совсем не то, что ждал увидеть Одиссей. Хотя морской настрой оценил и даже пространно поворчал, как давно не был на море.

— Ты же ноутбук хотел купить? А, кстати, вот твоя флэшка, ты оставил её в моём компьютере.

— Ой, хорошо напомнили, — встрепенулся я и вынул из чехла коммуникатор, отданный законному владельцу, — Я там из плеера оставил.

— Да, работничек. И за что я тебя только терплю?

— Так премию дадите?

— А ты работу сделал? — строго спросил начальник.

— Так вы же смотрели вроде, — сбился я с пылкой ноты.

— Так сделал или нет?

— Сделал.

— Тогда выпишу, — широко улыбнулся шэф и добавил, — Билет уже купил?

— Нет, сегодня поедем за билетами, да и сразу туда.

— С ней?

Он с намёком кивнул куда-то в стену, должно быть, в сторону аэропорта.

— Ага.

То есть я предполагал, что Алёна не откажется составить мне компанию. А вдруг откажется? Один поеду. И утоплюсь там акулам на радость. Застрелюсь из водяного пистолета. Ну в общем, продолжу жить как жил. Тамплиеру по статусу не положена постоянной подруги кроме жизни, и та не надолго. Милая перспектива, но рыцарская жизнь не сакурой усыпана, а мелко рубленной колючей проволокой. Стильно. Для йогов и прочих фокусников. Надо записать как-нибудь, а то забуду.

— Слушай, а не хочешь в официальный штат? — неожиданно спросил Одиссей Алексеевич с хитрым прищуром, а-ля Брюс Уиллис.

— А разве среди рыцарей круглого стола были Тамплиеры?

— Не понял.

— Алексей Алексеевич, у нас сколько сотрудников в штате? Двенадцать?

— Ну да, и что?

— А духа-домовёнка как зовут?

— Ты про Камилу?

— Да. Камелот получается. Нет имени созвучнее, разве тут спутаешь?

Начальник как-то странно посмотрел на меня, а потом фыркнул.

— Иногда я смотрю на тебя и понимаю, что мозг у тебя устроен как-то перпендикулярно всему миру. То ты спишь всеми извилинами, то несёшь околесицу, которую при рассмотрении можно штамповать маркой «гениально». С вероятностью пятьдесят на пятьдесят так и будет. Я думаю если захочешь, ты и рациональный корень из минус единицы вычислишь. С тебя станется. Уникальный ты и смешной.

— Легко. Если корень кубический. Это вы у Камилы фразу подцепили. «Смешной ты».

— Да? Не замечал. Фраза распространённая. Ладно, иди давай к домовёнку, выпей своих вкусностей на дорожку. Она тоже пристрастилась. А я пока наличности в конверт насыплю. А с корнем ты лихо.

Разве можно отказаться?

От кофе в исполнении Камилы нельзя, поверьте на слово.

Я сел за компьютер и посмотрел почту. Писем от Алёны не было. Тьфу. От Маши. Господи, мне, правда, надо отдохнуть, а то в голове такая катавасия, дважды два как считать забуду, буквы начну путать.

Пора на юг.

Она вышла на мой сотовый звонок.

— О, Господи, что это? Это мне?

Я протянул букет достоинством в одиннадцать белых роз. Белоснежная бумажная вьюга, мелко нарезанный гофр зашелестел на ветру. Как будто букет ожил десятком а то и сотней мелких белых цветочков. Фрейлин, которые окружили одиннадцать дев при белых платьях. Процессия Грааля в вольном исполнении художника-флориста. Оказывается, я и тут могу чем-то похвастаться.

— Прелесть какая. А ты никогда не дарил мне букетов просто так, только на дни рождения.

— Ты тоже.

— Да больно то положено девушкам одаривать цветами мужчин?

— Раньше ты как-то об этом не задумывалась.

Мы смеялись и целовали друг друга в губы, а бодрое майское солнце шептало про юг, где оно давно летнее.

— Поехали?

— Прямо сейчас?

— Да. Прямо сейчас.

— Что, вот так, без вещей, без ничего, просто взяли и поехали?

Я чуть не сказал: без детей-то это просто. Промолчал. А она уловила паузу. И тень мелькнула в воздухе, но свежий ветер тут же сдул её полётом невесомой белизны. Конечно, бирюзовый костюм это не самое лучшее для отдыха на море. Но…

— А что, легко. Ну как по заказу я купальник сегодня надела. Турфирма мы или где?

Она вернулась за стеклянные двери и прямо в фойе перед зеркалом сняла костюм. Посетители ошалело смотрели на бесплатный стриптиз. Алёна осталась в купальнике, босоножках и при бумажнике.

— Ты куда? — сквозь немое изумление прорвался голос менеджера, который случился проходить по коридору.

— На юг, отдыхать, — громко отозвалась Алёна и повесила на свободный крючок опустошенный костюм, — Мы и работаем и отдыхаем легко, потому, что мы турфирма, — Это уже было сказано на публику. Алёна умница.

— Прямо так? — удивился я.

— Нет, — она отобрала букет, который всё ещё растерянно шелестел в моих руках, — Вот так.

Это было похоже на сказку. А может, ею и было, кто скажет?

Есть вещи, о которых нельзя говорить во всеуслышанье. Но кое-чем я похвастаюсь. Билет в СВ мы нашли, и даже поезда прождали всего четыре часа. Это было упоительное время под брызгами только-только включённых фонтанов. Горф размок, а мы не унывали. По вспененной ряби полетели мелким крошевом белые лепестки. Мы сорили розами в фонтан и смеялись, пусть они там плавают. Разве можно придумать лучшую участь букету, который иначе просто засохнет? Ели мороженое и запивали вином, болтали о пустяках и валялись на газоне. Мирокрай смотрел на нас изумлёнными глазами, но не решался встревать, мешать или советовать. Мы любили Мирокрай и друг друга, и вся любовь отзывалась взаимностью.

А вечером вагонная сутолока осталась за зеркальной дверью. Шторы дрожали под ветром, а за окном мелькали деревья и дома. Но мы в окно не смотрели. И до самого юга почти не покидали уединённого купе.

Приехали в ночь и сразу побежали к морю.

— Утром найдём, где жить, — решили наугад, и до темноты не вылезали из тёплого, как молоко моря. А потом купались нагишом и удивляли звёзды глупым, доверчивым смехом. Смеялись от того, что были счастливы.