Прошло следующие десять минут. Расстояние светящегося на экране предмета от кормы «Гелиоса» выросло до шестисот метров. Даже принимая во внимание все возможные поправки, этого должно было хватить. Граница парализующей зоны, когда я сам приближался к кораблю, наверняка не превышала ста метров.

Я наклонился над пультом Снагга. Хотел все сделать сам. На секунду, может, полторы дал полную тягу. Тормозные двигатели полыхнули огнем, на этот раз ни о каком цветке речи не было. Я почувствовал сильный рывок вперед. Одновременно раз и другой ударил главным двигателем с кормы. «Уран» остановился, пожалуй, даже слишком быстро. Я заметил, что Рива бросил на меня короткий, вроде бы даже удивленный взгляд. Неважно. Зато «Гелиос» начал расти прямо на глазах. Мы уже на видеоэкранах видели его вытянутый корпус, перемещающийся на черно-красном фоне и заслоняющий собой все новые и новые звезды. Не прошло и пяти минут, как он поравнялся с нами, лениво подплыв левым бортом. Какое-то время на экране перед нами были его кормовые дюзы, конусообразно расширяющиеся, почерневшие, словно жерла средневековых орудий.

Я отправил Риву в шлюз, чтобы тот выбрал кабель. Сам же занялся прицелами. Левую руку, не отрывая, держал на переключателе главной тяги, учитывая возможность немедленного старта, на тот случай, если опасная зона приплыла сюда вместе с «Гелиосом» и охватила нас своими парализующими объятиями. Но ничего не происходило.

Представлялись только две возможности. Или же аппаратура, стабилизирующая зону, была размещена обитателями Альфы внутри захваченного ими земного корабля. Или же ее виновником был тот крохотный объект, что виднелся на экране тахдара в виде искорки или, скорее, светящейся точки. Что касается «Гелиоса», то нам и без того придется посвятить ему немного времени. В любом случае, больше, чем этого требовала бы простая осторожность. Следовало выяснить, оставят ли нас на орбите в покое. Если уж «поприветствовали» нас на границе своей системы. Как бы там ни было, но чем скорее мы с этим справимся, тем лучше.

Поэтому я и сказал Снаггу, что хочу убрать с дороги эту безделку. Пока с нас хватит и того, что мы обнаружим на борту мертвого корабля. Я предпочитал не иметь перед глазами еще одного объекта, требующего изучения. Ну, а если окажется, что генератором поля служит устройство, установленное внутри корабля... Но не стоит опережать событий.

Я подождал, пока Рива не вернулся на свое место за пультом, и приказал ему подготовить излучатель антиматерии. Решил, что обойдемся без всяческих игр. В случае чего, одновременно избавимся и от светящейся точки, от кабеля, соединяющего нас с земным кораблем, и, увы, от самого «Гелиоса».

Рива в несколько секунд настроил автомат и замер, небрежно опустил руку на пульт, так, чтобы верньеры прицела оказались вблизи его пальцев.

Тогда я нажал на спуск. Экран мгновенно подернулся рябью, потом тьму прошила ослепительная игла. Индикатор прицела погас. Теперь вблизи нас находился только один объект. Если не считать «Кварка» и «Меркурия».

Вне сомнения, было бы любопытно рассмотреть поближе то, что перестало теперь существовать. Но, исходя из приема, который был уготован землянам, мы могли быть уверены, что нам еще не раз предоставится такая возможность. Осталось лишь надеяться, чтобы это не случилось слишком быстро.

Теперь же настала очередь «Гелиоса». Как бы там ни было, мы не могли рисковать и соединить корабли, не удостоверившись, что сфера, в которой он находился, распалась вместе с неидентифицированным объектом, спаленным излучателями «Урана». Значит, предстоит прогулочка. Попытки дистанционного управления двигателями покинутого корабля не увенчались ничем. То же самое – с автоматикой шлюза. Не отвечала ни одна из систем «Гелиоса». Наши импульсы проходили сквозь корабль или же отражались от него, словно от первого попавшегося метеорита.

На этот раз я обошелся без пистолетика. Попросту подтягивался по кабелю, словно по спасательному шнуру, брошенному на воду. Не прошло и пяти минут, как я уперся перчаткой в корпус ракеты. Без каких-либо иллюзий, психических причуд и прочих развлечений того же типа.

Я проплыл вокруг корабля, внимательно осматривая его панцирь. С корпусом все обстояло в порядке. Мне не удалось отыскать ни следов аварии или несчастного случая, ни каких-нибудь проломов корпуса. Диафрагмы лазерных батарей и излучателей были черными, закоптевшими. Выглядели как дюзы после длительного рейса в атмосфере.

Входной люк был задраен намертво. Я даже не пытался связаться с автоматикой шлюза. Это ничего не дало бы. Я уже знал, почему «Гелиос» молчит. Его энергозапасы были исчерпаны до предела. Аккумуляторы перестали снабжать током бортовую аппаратуру, включая и автоматический пеленгационный передатчик, потребляющий смехотворно малую дозу энергии. Додуматься до этого было нетрудно. Хотя бы потому, что другой причины безмолвия корабля просто не выдумаешь. Правда, хотел бы я поглядеть на того, кто выступил бы с гипотезой, объясняющей обстоятельства, при которых питающие генераторы энергоемкости оказались опорожненными.

Я направился к транспортному люку. Та же самая история. В отличие от первого этот, однако же, можно было открыть снаружи, блокировав встроенную в корпус магнитную защиту. Такое было предусмотрено на тот случай, если корабль пришлось покинуть всему экипажу, а за время его отсутствия автоматы вышли из повиновения. Я не слышал, чтобы до сих пор хоть кому-нибудь привалило такое счастье, но дела это не меняло.

Я оперся о панцирь между насадкой дюз и предохранителем транспортного люка и вызвал Снагга. Приказал, чтобы он взял «Скорпиона», немного химического топлива и пару сменных блоков для автоматов пилотажа.

Несколько минут спустя пурпурный фон, на котором чернел массив «урана» ярко осветился – фиолетовой вспышкой. Снагг стартовал. «Скорпион» был не достаточно большим аппаратом, чтобы я мог разглядеть его очертания, скользящие меж звезд. Напрягая зрение, я смог заметить лишь что-то вроде темного облачка, наплывающего на отдаленные светила.

Снагг вел «Скорпион» широкой параболой. Ведя по касательной к корме «Гелиоса», затормозил несколькими ударами двигателей. Развернул ракетку носом в мою сторону и, выключил двигатель, планировал словно мертвое насекомое, и в самом деле напоминающее скорпиона благодаря выступающему из корпуса заостренному жалу излучателя. Это был один из самых маленьких летательных аппаратов из имеющихся у нас на борту.

Когда он оказался достаточно близко, чтобы я мог добраться до него одним выстрелом из пистолетика, из-под носа «Скорпиона» высунулись два длинных, эластичных усика магнитных присосок. Прошло еще несколько секунд, и в открытом люке аппаратика, теперь уже неподвижно пристроившегося тут же, у насадок кормовых дюз, я увидел голову Снагга в огромном стеклисто-серебряном шлеме.

– Чехарда, – буркнул он, раздвигая антенны подручного блока связи, используемого в пространстве для координации работы автоматов.

Я не ответил. На фоне идеальной тишины и спокойствия, царящего вокруг «Гелиоса», все мои предыдущие маневры должны были показаться им по меньшей мере странными. И не подлежало сомнению, что оба они жаждут объяснений.

Автоматы расправились с люком за тридцать секунд. Минутой позже первый шлюз транспортного отсека был открыт перед нами настежь.

Я сказал Снаггу, чтобы тот не вводил «Скорпиона» внутрь корабля. Пусть подождет несколько минут и идет за мной следом. Он кивнул в знак того, что понял. Я видел, как он манипулирует с аппаратурой связи, чтобы передать полученные данные Риве.

Я перевернулся возле края люка и головой вперед, как ныряльщик, вплывающий в грот, окунулся в мрачное нутро шлюза. Сразу же за порогом, от которого отходили плоские направляющие люка, включил рефлектор. Остановился и внимательно оглядел стены помещения. Меня охватило странное чувство. Как бы этакая радость, но и непонятное воодушевление одновременно. Думаю, что-то похожее могли испытывать первые исследователи, углубляясь в коридоры древнеегипетской пирамиды.