— Кто этот воин? — поинтересовался граф, — Если мне доведётся снимать осаду с крепости, я буду знать, кого просить доставить осаждённым послание.

— Сэр Кэррадок, рыцарь Гулидиена, — охотно сообщил Рис, — Он, кажется, действительно лучший лучник Диведа. А то и всей Камбрии. Среди конных, конечно. Кстати, он одно время за сидой ухлёстывал. Безрезультатно.

Окта ещё раз оглянулся — на возмущённые вопли врагов. Они всё-таки пошли на баррикаду! Чтобы бежать от огня. Какое уж тут «безрезультатно»! Сиде простой рыцарь, конечно, не пара, но подарок меткий сэр явно получил. Не тот, на который рассчитывал. Потому и не замечает…

Две тысячи лопат. Семь тысяч рук. Три дня. Немало. Особенно если копать посменно — смена спит, смена сторожит, смена машет лопатами. Отличными по местным меркам деревянными лопатами. У иных лезвие оковано железом — но таких мало, совсем мало. А деревянные быстро ломаются, и не берут плотный дёрн заливного луга.

И части тех, кому выпало сторожить, приходится хвататься за топоры, и разрубать узлы из трав, по сравнению с которыми узел разрубленный Александром — сущая безделица. А внизу — хлюпающая влага.

— Передайте графу Роксетерскому — его насос нужен здесь!

И всё равно — воды по пояс, грязи по уши.

Полторы тысячи шагов неглубокого болота. Полторы мили каналов. Восемь миллионов модиев влажной земли. И время — воде уйти, земле высохнуть, людям отдохнуть.

Гулидиен оказался настоящим валлийцем. Он предпочёл возможность маневра укреплениям. А потому тех, кто рекомендовал вбивать ряды заострённых кольев, и вообще делать работу попроще, заткнул одной репликой.

— Проще всего — умереть. Кто хочет жить — будет работать!

А быки моста уже обвязаны хворостом. И барки, возившие припасы, получили новую работу — Эйлет повела их выше по течению. Если гонцы доберутся вовремя — может получиться очень красиво! Но теперь главное — выстоять, значит, армия не должна иметь оглядки назад.

Анна оглянулась на сиду. Вот кому грязюка на лице даже идёт. Милашка-замарашка. Машет лопатой, как все. Правда, помогает выбрасывать из канала уже разрыхлённый грунт.

А вот Эйра наверху, с дощечкой и стилом. Чистенькая! Повезло. Не потому, что сестра Немайн — потому, что вытянула длинную соломинку. Анна хмыкнула, вспомнив, как угадала — длинную. А вытянула — короткую. Больно после вечера с мужем у неё настроение было солнечное. Такое — что не к добру долго хранить. Не то нечистый приревнует. Вот и уступила везение другой.

— Канал Дэффида покрыт, — докладывает, — толстым плавником, начали маскировку. На центральном, короля, ещё треть работы по длине, и по глубине хорошо. Третий… Сама видишь.

— Вижу… Эй, парень, что с тобой?

Один из рабочих наклонился — а вместо того, чтоб разогнуться, так и упал ничком в холодную воду. Ту, что сначала была рыжеватой и ужас какой ледяной, а теперь чистая и чуть теплее. Сида мгновенно повернулась, одним рывком вытащила бедолагу из воды за шиворот. Отвесила пару оплеух.

— К Амвросию, — вырвалось у Анны.

— Нет, — отрезала сида, и в глазах сверкнули тысячелетия, — иначе многие захотят — в больничку. Кто послабее духом. Саксы, они послезавтра, а каналы — сейчас. Пусть отдохнёт полчаса — за счёт сна. И хватит. Как земля?

Болотные лучники постоянно проверяли качество грунта. Опыт был — скот водили по болотам, поди, не реже людей.

— Уже можно. Если осторожно и шагом. Может, ну его, третий канал?

— Нам нужен не шаг, нам нужен галоп… Стой! А колья?

— Колья вбиты. Но если…

— Если — нам будет всё равно, есть там колья или нет!

Снова лопаты. К вечеру работа будет окончена. Ночная смена перекроет канал, а перекрытие искусно укроет дёрном. Что сида делает, если её прижали к болоту? Убирает болото. Вот только это заклинание Неметоны, как и все другие, требует солёного пота и мозолей. Недаром сама старается.

Епископ — тот сам лопатой не махал. Но — спустился во рвы, и подбадривал паству притчами. По возрасту — вполне извинительно. А вот батюшка Адриан лопатой не побрезговал. Смену, правда, стоял половинную — так потом ведь в госпиталь шёл. Раненых утешать. Вот уж кто не видел в победе над болотом никакого волшебства. Его смущало другое.

— Великолепная, — "дочерью моей" или "рабой божией" святую и вечную он называть избегал. Спасал светский формализм, вполне заменявший формализм церковный, — ты уверена, что вы с королём всё решили верно? Ведь единственный пример, известный из истории — это Гавгамелы!

— Я похожа на Дария? — августа размазала грязь по лицу. Нет, другие же ухитряются как-то извозюкаться в меру! А эта… Словно и вправду сида — а сиды, по местным понятиям, иногда превращаются в свиней! Правда, потом мыться побежит. Единственная её привилегия сейчас — бочка с холодной водой. Слишком холодной для остальных.

— Я его не видал, — хмыкнул викарий, — но только он разравнивал поле для колесниц.

— А заодно и фаланге. Но у нас и для фаланги кое-что припасено. Собственно, сражайся саксы геометрическим строем, как македоняне, трудностей бы вообще не было. Увы, они и в свалке хороши. Не беспокойся. Мы готовы. А Дарий попросту не умел пользоваться колесницами, да и были они похуже наших. Серпоносным, чтобы нанести врагу урон, нужно подходить вплотную к строю — и, конечно, нести урон даже от копий — не то, что от стрел и дротиков. Наши же колесницы могут стрелять из баллист, держась на расстоянии, большем, чем полёт стрелы. Потом, Дарий разделил колесницы на две части — чего делать не следовало, кавалерия-то у македонцев была хорошая. Ну и, под конец, когда колесницы выиграли фланг у македонян, они не ударили им в тыл. Не пойму — то ли это ошибка, то ли измена, то ли трусость. Александр лично возглавил кавалерию, и выиграв у персов другой фланг, такой удар нанёс. Чем и решил сражение. А ведь, ударь колесницы фаланге в тыл — фаланга бы распалась. И бой окончился в худшем случае вничью! Вообще, колесницы нужно применять только массово, и только с конницей или ездящей пехотой…

Немайн несло — она говорила про колесницы, но излагала теорию применения танков. Память Клирика, не абсолютная, но вполне приличная, не подвела, и читанные тем на студенческой скамье книги Фуллера и Гудериана, мемуары Меллентина и Рауса, записки Попеля и Катукова вываливались на уши совершенно неподготовленного слушателя. Все примеры удалялись на персидско-индийскую границу, в Бактрию и Согдиану.