Логический закон тождества «A=A» Гегель называет «первым первоначальным законом мышления – началом тождества». Формальнологическую формулу этого первого закона мышления Гегель характеризует как пустую тавтологию.

Это – пустая бессодержательная формула, и Гегель критикует тех, кто крепко держится за нее, считая ее истиной. Гегель говорит, что они крепко держатся за «неподвижное тождество», которое никуда не ведет. Те, кто утверждают, что тождество и разность различны, уже тем самым включают в понятие тождества признак разности, так как утверждают, что тождество разнится от разности. Оно разно не внешне, а по самой своей природе. Сами сторонники этой формулы логического закона тождества согласны, что эта формула выражает лишь формальную, абстрактную, следовательно, неполную, одностороннюю истину. Но ведь отсюда вытекает, утверждает Гегель, что «истина достигает полноты лишь в единстве тождества с разностью и тем самым состоит в этом единстве»[138].

Сторонники формулы закона тождества «A есть А» (дерево есть дерево) утверждали, что это положение непосредственно ясно само по себе и не нуждается ни в каком обосновании и доказательстве. Они ссылались на внутренний опыт, говоря, что всякое сознание всегда признает это положение истинным. Возражая, Гегель говорит, что такая ссылка на внутренний опыт есть «просто фраза». Эта ссылка несостоятельна, так как никто никогда не проверял, всеми ли признается это положение ясным и истинным. С другой стороны, если иметь в виду не абстрактную формулу, а конкретные применения, из которых должно быть развито абстрактное положение, то это означало бы, что всякое сознание в каждом своем высказывании кладет в его основу закон тождества, которому в силу этого присуща всеобщность. В таком случае это положение должно скрыто содержаться в каждом высказывании. Но ведь, возражает Гегель, всякое конкретное применение понятия тождества всегда говорит о соответствии тождественного с некоторым многообразием, отличным от него. Опыт свидетельствует, что всюду имеется «тождество в единстве с разностью».

Опыт есть непосредственное опровержение утверждения, будто абстрактное тождество как таковое есть нечто истинное, ибо во всяком опыте мы встречаем прямую противоположность этому, а именно тождество лишь соединенное с разностью. Бессодержательность и пустоту абстрактного чистого тождества Гегель поясняет следующим образом. Если на вопрос «что такое растение?» дается ответ, что «растение есть растение» или на вопрос «что такое бог?» отвечают, что «бог есть бог», то подобный ответ, хотя он есть абсолютная истина, не говорит ровно ничего и есть пустая болтовня. На эти вопросы необходимо ответить определением, которое не должно заключать в себе определенного термина, но должно сказать что-то другое, отличное от самого подлежащего определению термина. Применение же в определении абстрактного тождества решительно ничего не дает.

Переходя к логическому закону противоречия, Гегель приводит его в следующей формуле: «A не может быть одновременно A и не-A». Это начало противоречия Гегель рассматривает как другое выражение начала тождества, именно как выражение его в отрицательной форме. Закон противоречия, по мнению Гегеля, выражает лишь в более развернутом виде то, что содержится в законе тождества. В законе противоречия тождество выражено в форме отрицания отрицанию: А и не-A различны.

Вывод, к которому приходит Гегель, заключается в том, что закон тождества, а также закон противоречия, являющийся лишь другим выражением закона тождества, не суть законы мышления, а являются прямой их противоположностью.

Закон исключенного третьего Гегель приводит в следующей формулировке: «Нечто есть либо A, либо не-A, нет третьего».

Смысл этого закона Гегель усматривает в утверждении, что все есть нечто определенное, либо положительное, либо отрицательное. Гегель говорит, что традиционная формальная логика обычно толкует данный закон в том смысле, что каждой вещи любой предикат либо присущ, либо он в ней отсутствует. Гегель считает, что это положение есть тривиальность, которая ни к чему не приводит[139].

Если мы, применяя всевозможные предикаты, станем утверждать о духе, что он не сладкий, не зеленый и т. д., то это будет пошлым, никчемным занятием. Считая, что закон исключенного третьего, как и законы тождества и противоречия, требует лишь определенности в мышлении, Гегель с этой точки зрения подходит к оценке закона исключенного третьего и находит, что он ровно ничего не дает. Различие между законом тождества и противоречия, с одной стороны, и законом исключенного третьего, с другой, Гегель видит в том, что тогда как закон тождества и противоречия утверждает, что не существует ничего такого, что было бы вместе и A и не-A, закон исключенного третьего утверждает, что нет ничего такого, что не было бы ни A, ни не-A[140].

В самой формуле закона исключенного третьего Гегель находит противоречие. Формула эта говорит, что не может быть ничего среднего между противоположностями, а в ней самой имеется A, которое не есть ни +A, ни -A. В. И. Ленин следующим образом резюмирует мнение Гегеля о законе исключенного третьего: «Если этим указывается на то, что „все есть противоположное“, все имеет свое положительное и свое отрицательное определение, тогда хорошо. Но если понимать это, как обычно понимают, что из всех предикатов либо данный либо его небытие, тогда „тривиально“!! Дух… сладкий, несладкий? зеленый, незеленый? Определение должно идти к определенности, а в этой тривиальности оно идет к ничему.

И затем, – острит Гегель, – говорят: третьего нет. Есть третье в самой этой тезе, само A есть третье, ибо A может быть и +A и -A. Итак, само нечто есть то третье, которое должно было бы быть исключено»[141].

Логический закон основания Гегель приводит в формуле. «Все имеет достаточное основание»[142]. Расшифровывая смысл этого положения, Гегель истолковывает его следующим образом: следует рассматривать то, что есть, не как существующее непосредственное, но должно идти от непосредственного наличного бытия к его основанию. Углубляя это положение и освещая его с точки зрения диалектики, Гегель развивает мысль, что все опосредствовано (так, форма опосредствована содержанием, а содержание формой).

В. И. Ленин находит, что в рассуждениях Гегеля по данному вопросу, хотя в них много мистики и пустого педантизма, «гениальна основная идея: всемирной, всесторонней живой связи всего со всем и отражения этой связи – materialistisch auf den Kopf gestellter Hegel[143] – в понятиях человека, которые должны быть также обтесаны, обломаны, гибки, подвижны, релятивны, взаимосвязаны, едины в противоположностях, дабы обнять мир»[144].

Третья книга «Науки логики» Гегеля посвящена «субъективной логике» или «учению о понятии». Здесь, наряду с понятием, рассматриваются суждения и умозаключения, которые признаются понятием в более развернутой и развитой форме. Итак, под учением о понятии Гегель разумеет мышление в целом и его субъективная логика охватывает тот круг вопросов, которые составляют предмет традиционной формальной логики. Но к этому кругу вопросов Гегель подходит весьма своеобразно. Для уяснения его позиции необходимо прежде всего установить, что такое, по его учению, понятие, т. е. человеческое мышление.

Ответ Гегеля на этот вопрос звучит весьма парадоксально. Он говорит, что понятие (мышление) это – мы сами (люди), т. е. ставит знак равенства между мышлением в понятиях и человеческим индивидом. Чтобы расшифровать это положение Гегеля, необходимо ответить на вопрос, что такое человеческий индивид в философской системе Гегеля. Тело человека, по его учению, есть часть органической природы, наивысшая ступень в развитии и, следовательно, выражаясь языком философии Гегеля, есть инобытие абсолютной идеи (наивысшая ступень инобытия). Психика же человека относится к той ступени развития абсолютной идеи, когда последняя поднимается от инобытия на ступень субъективного духа. Поскольку специфику человеческой психики в ее отличии от животных Гегель видит в мышлении (в понятии), он и ставит знак равенства между понятием и человеческим индивидом. Если читать Гегеля материалистически, то это его положение значило бы, что мышление (понятие, суждение и умозаключение) присуще только человеческому индивиду, вне его не существует и составляет существенное отличие человеческого индивида от всего остального. Но у Гегеля эта мысль дается в мистифицированном объективно-идеалистическом виде: мышление (понятие, суждение, умозаключение) есть та же самая ступень, тот же самый момент в развитии абсолютной идеи, что и человеческий индивид, вследствие чего то и другое отождествляется.