В связи с тем, что они не могут устранить мирские страсти, они не в состоянии позволить возникнуть в уме ни одной мысли об истине. Вследствие этого, борозда достоинств разрушается и все семена Бодхи погибают. Если же они безразличны ко всем мирским страстям, если они одинаково относятся к друзьям и врагам, если они воздерживаются от убийства, воровства, прелюбодеяния, лжи, употребления отравляющих организм алкогольных напитков, если они непредвзято относятся ко всем живым существам, если они воспринимают чужой голод как свой собственный, если они тонущего отождествляют с собой, и если они развивают Бодхи-ум, они будут в гармонии с истиной и смогут очень быстро достичь совершенства Будды. По этой причине сказано: "Когда воспоминание об истине горит, как пламя страсти роковое, то очень скоро совершенства Будды ты достигнешь". Все Будды и святые появляются в мире, чтобы служить живым существам, спасая их от страдания, ниспосылая им счастье и помогая в горе.

Мы можем культивировать в себе самоотречение и сострадание к другим, воздерживаясь, таким образом, от всякого рода развлечений. Если мы сможем сделать это, никому не придется испытывать страдания, и не останется ничего такого, чего мы не смогли бы совершить. Случится так, что мы сможем пользоваться всеми плодами наших добродетельных поступков, точно также, как лодка сама поднимается с приливом. Общаясь с людьми, при обладании сострадательным и благожелательным умом и при отсутствии напыщенности, высокомерия и лживости, вы, несомненно, встретите с их стороны уважение и учтивость. С другой стороны, если вы полагаетесь на свои способности и ведете себя неразумно, или являетесь лицемером, стремящимся только к удовлетворению своих личных потребностей в звуке, форме, славе и богатстве, уважение, которое могут вам при этом оказать, не будет искренним. По этому поводу Конфуций сказал: "Если вы с уважением относитесь к другим, они всегда будут уважать вас. Если вы с симпатией относитесь к другим, они всегда будут симпатизировать вам".

Шестой Патриарх сказал:

Хоть недостатки есть у них, а не у нас, какая разница? – Мы тоже, как они, не правы.

Поэтому, мы не должны культивировать ум, проводящий грань различия между добром и злом и между собой и другими. Если мы служим другим так же, как это делали Будды и Бодхисаттвы, мы сможем сеять семена Бодхи повсюду и собирать урожаи прекрасных плодов. Тогда никакие страсти не удержат нас в рабстве.

Двенадцать разделов Трипитаки Махаяны были изложены Всем Миром Чтимым по причине наличия у нас трех ядов: похотливости, злобы и глупости. Поэтому, цели этих двенадцати разделов Трипитаки таковы: дисциплина (шила), невозмутимость ума (самадхи) и мудрость (праджня). Они предназначены помочь нам устранить желания, достичь четырех безграничных состояний ума Будды: доброты (майтри), сострадания (каруны), радости (мудиты) и беспристрастия (упекши), а также всех аттрибутов спасения, чтобы устранить иллюзию неведения и порочность глупости с целью достижения добродетели совершенной мудрости и благопристойной дхармакайи. Если мы можем придерживаться такой линии поведения, сокровища Лотоса обнаружатся повсюду.

Сегодня большинство из вас, прибывших сюда на чаньскую неделю, является добродетельными мирянами (упасаками). Вам нужно должным образом обуздать свой ум и избавиться от всякого рабства. Сейчас я расскажу вам еще одну гун-ань, чтобы вы могли следовать примеру, приведенному в ней. Если я не расскажу ее, то, боюсь, вы не станете обладателями Сокровища и вернетесь домой с пустыми руками, а я буду виновен в том, что не оправдал вашего доверия. Пожалуйста, слушайте внимательно:

Во времена династии Тан, жил упасака по имени Пан-юнь, известный также под именем Дао-сюань. Родом он был из города Хэн Ян, что в провинции Хунань. Он был поначалу ученым конфуцианцем, и с юных лет, осознавая тщетность страстей, искал истину.

В начале правления Чжэнь-юаня (785-804), он услышал о школе Учителя Ши-тоу и пришел к нему за наставлениями. (Когда он увидел Учителя), он спросил его: "Кто тот человек, который не принимает все дхармы в отличие от своих товарищей?" Ши-тоу вытянул руку и закрыл рот Пан-юню. Посетитель мгновенно понял значение этого жеста.

Однажды, Ши-тоу спросил Пан-юня: "Поскольку ты видел этого старика, [то есть мэнь], что после этого ты каждый день делаешь?" Пан-юнь ответил: "Если ты меня спрашиваешь, что я делаю, то я не знаю как открыть рот (чтобы сказать об этом)". Затем он представил Ши-тоу следующие стихи:

Особого нет ничего в делах моих повседневных. Я просто в гармонии с этим живу, Нигде не принимая и не отвергая ничего, И ничего не утверждая и не отрицая. Почему говорят, что цвет пурпурный и красный различны?

Нет ни одной частицы пыли на голубой горе. Но разве то не чудо, не волшебства ли сила, Что я ведро с водою несу, и собираю хворост? Ши-тоу понравились стихи и он спросил Пан-юня: "Ты присоединишься к сангхе (общине) или останешься упасакой (мирянином)?" Пан-юнь ответил: "Я поступлю так, как мне вздумается", и не стал брить голову.

Потом, Пан-юнь пошел к Учителю Ма-цзы и спросил его: "Кто тот человек, который не принимает все дхармы в отличие от своих товарищей?" Ма-цзы ответил: "Я тебе скажу, если ты выпьешь всю воду в Западной Реке". Услышав это, Пан-юнь мгновенно пробудился до понимания этой глубокой доктрины. Он пробыл два года в этом монастыре (где жил Ма-цзы).

После полного осознания своей изначальной природы, этот упасака оставил все мирские занятия, выбросил в реку Сянь все свое состояние, состоявшее из 10000 стопок золотых и серебряных монет, и стал зарабатывать себе на жизнь изготовлением бамбуковых изделий.

Однажды, болтая со своей женой о доктрине не-рожден-ного, этот упасака сказал: "Трудно! Трудно! Трудно! Это походит на распаковку и распределение десяти грузов кунжу-товых семян на вершине дерева."

Его жена воскликнула: "Легко! Легко! Легко! Сто травяных былинок, как указывал Учитель."

Услышав их диалог, их дочь Лин-чжао сказала, смеясь:

"Послушайте, старички! Как вы можете говорить такое?" Упасака спросил дочь: "Ну, а ты что скажешь?" Она ответила: "Это не трудно! Это не легко! Когда ты голоден, ты ешь, а когда утомишься, ложишься спать"

Пан-юнь хлопнул в ладоши, засмеялся и сказал: "У моего сына не будет жены, а у моей дочери не будет мужа. Мы все останемся вместе и будем говорить на языке не-рожден-ного. С тех пор он начал выражаться красноречиво и убедительно, и им везде восхищались.

Когда этот упасака покидал Учителя Ё-шаня, тот послал десять чаньских монахов, чтоб те его проводили до входной двери (монастыря). Указывая пальцем на падающий снег, упасака сказал им: "Хороший снег! Снежинки не падают куда попало". Один чаньский монах, по имени Цюань, спросил его: "Куда они падают?" Упасака ударил Цюаня по лицу, и тот сказал: "Нельзя вести себя так небрежно". Упасака ответил: "Ну какой ты чаньский монах! Бог мертвых тебя не пропустит". Цюань спросил: "Что же тогда почтенный упасака имеет в виду?" Упасака шлепнул его еще раз и сказал: "Ты видишь, как слепой, и говоришь, как немой.