– Пожалуйста, Леночка, не старайся уговорить меня отказаться от моего решения.
Мне нужно уйти и точка! Пожалуйста, только прости меня за это, ладно?
На глаза Лены навернулись слезы. Она, возможно, теряла одного из самых дорогих себе людей. Они одновременно были зачислены в ряды Избранных-Светленгов, бок о бок проходили курс тренировок для новичков, потом много работали в паре, знали друг друга с самого начала и вопреки всяким устоявшимся мнениям являлись живым примером отличной, крепкой, настоящей женской дружбы. Неужели этому пришел конец?
Ведь если Лазебникова действительно покинет своих, то все изменится. Она должна будет жить как можно дальше от тех, с кем служила Добру, и не сможет ни с кем из них поддерживать какую-либо связь. Это все равно что умереть для своих. Значит, у Лены больше не будет того человека, которого она считала не просто подругой – практически своей родной сестрой!
Проведя в Ишиме со своей семьей двое суток, Майя получила на мобильный телефон звонок мистера Шороха. Главный Ворг, говоря с ней, как и всегда, спокойно, вежливо, попросил девушку о возвращении, высказав надежду, что за время, прошедшее с момента прибытия в родной город, она смогла все разъяснить родителям и позаботиться о том, чтобы они не были против.
– Конечно, Владимир Леонидович,- сказала Белова в трубку, находясь в своей комнате.- Я поговорила с ними и убедила, что мне будет очень хорошо в Тюмени. Я рассказала об учебе, сказала, что буду жить не одна, а с подругой. Одним словом, все нормально. Папа даже поддержал меня и был больше остальных обрадован моим "сюрпризом", преподнесенным ему с мамой. Знаете, они очень хотели, чтобы я поступила куда-нибудь в хороший вуз.
– Прекрасно,- раздался в трубке голос удовлетворенного услышанным от девушки Шороха.- Ты молодец, Майя. Так что, возвращаешься? Я хотел завтра же показать тебе твою новую квартиру.
– В смысле, где я буду жить с Катей?
После непродолжительного молчания Шорох ответил:
– Да, да, разумеется. Где ты будешь жить с ней.
Белова вздохнула, понимая, что придется возвращаться, и молвила:
– Ладно. Я возвращаюсь. Мы только с семьей ужин закончим. Они, конечно, удивятся, если я начну так неожиданно собираться на ночь глядя, но… что ж поделать…
– Я буду ждать, дорогая. Удачи,- произнес напоследок Шорох, ничего не ответив на ее последние слова.
На том разговор и завершился.
Девушка-Ворг вернулась на кухню за стол и, чтобы не омрачать праздник – для нее каждый семейный ужин теперь был большим праздником, – не стала пока говорить об отъезде. Ей очень хотелось еще немного посидеть дома. Хотя бы часок. Так, чтобы не думать ни о чем вообще.
Час прошел. Время становилось все более позднее, а Майе надо было уезжать. Она собиралась ехать на машине, а путь автомобильными дорогами занимал как минимум 3,5-4 часа. А вообще можно было потратить на дорогу и около шести часов. Шорох думал, что она уже выехала, а потому наверняка ждал ее в Тюмени в 4 часа утра – самое позднее. Нужно собираться.
С погрустневшим видом девушка поднялась из-за своего письменного стола в комнате, за которым писала в тонкой школьной тетради о том, что с ней приключилось на самом деле. Глаза были влажными от слез, так как она понимала, что, скорее всего, видит семью в последний раз. Было ясно, что они не смогут встречаться постоянно, так, как ей этого захочется.
Когда Майя находилась на базе "Верхний бор", Дэн проговорился ей о каких-то правилах и о том, что шеф для нее сделал исключение из них. Ворги, как успела уяснить себе девушка, были в большей степени людьми серьезными, строго придерживающимися различных правил, предписаний, которые сами же придумывали.
Это могло означать только одно: Владимир Леонидович сжалился над ней и позволил проститься с родными. Именно проститься, так как второго исключения из правил не последует. Майя Белова была уверена в этом. Она это чувствовала.
Оставив исписанными около четверти страниц, Белова поспешила привести себя в порядок. Надо было собраться, сказать маме и папе "до свидания" без грусти и печали и мокрых глаз, чтобы не расстраивать и не пугать их и не растягивать из-за этого церемонию прощания.
Звонок Филу занял считанные секунды. Ворги, которые в эти дни тоже находились в Ишиме и непонятно где ночевали, отозвались уже после третьего гудка и обещали подъехать к дому Майи через пять минут.
Парни попадали на черные кожаные сидения большого мощного джипа, хлопнули дверьми и через несколько секунд взяли нужный курс.
– Наконец-то наша Белянка собралась назад,- сказал Дровен.
– Белянка?- хмыкнул Дэн.
– Ну…- тот хотел засмеяться, но все-таки не решился, только заулыбался своей выдумке с прозвищем для девушки.- Она же Белова! Вот мне и пришли в голову всякие Белянки, Белки…
– А-а-а,- протянул Денис Ковалев.- Интересно. Белянка, значит? А что, звучит, по-моему, неплохо. А Беляна – еще лучше! Отлично придумано, чувак!- И он похлопал сидевшего спереди товарища по плечу.
– Вы бы хоть у нее спросили сначала. Вдруг ей не понравится,- посоветовал Филипп.
– А мы и спросим,- заверил его Дэн.- Я лично спрошу потом. Вот, будет как раз лишний повод заговорить с ней!
Джип свернул на другую улицу, на которой стоял дом Беловой, и через две минуты остановился возле него с торцевой стороны, так, чтобы никто из окон ее квартиры не смог увидеть, какая машина приехала за девушкой.
– Сбегать что ли за пивом, пока ждем?- пробормотал Дэн, ни к кому конкретно не обращаясь. И хотел выйти из салона, но голос Фила его остановил:
– Идет. Ты опоздал.
Остальные моментально сменили кислые и уставшие физиономии на более приветливые и живые, подтянулись, сами не зная, для чего это было им нужно. Чтобы приободрить подругу и не наводить на нее, и без того, наверное, переживавшую разлуку с родственниками, уныние своим видом. А может, чтобы понравиться ей. Или то и другое вместе.
Держа на плече большую сумку с вещами, Майя подошла к "Форду" и, не дожидаясь, пока кто-нибудь выйдет помочь, сама открыла багажник. Наконец, к ней выбежал Ковалев, но уже опоздал: девушка со всем справилась сама и молча забралась внутрь машины. Вернувшись на свое место и отдав команду трогаться, Дэн поинтересовался у нее:
– Ну что, все нормально? Попрощались? Извини, я не сразу заметил, что ты с сумкой.
Избранная, похоже, не собиралась отвечать. Сидя у правой задней дверцы, она отвернулась от парней в стекло и, вся сжавшись у стенки салона, закрыла глаза, удерживая в них слезы. Но их невозможно было просто так сдержать, они все равно просачивались наружу и текли по щекам.
– Не приставай, Дэн,- проговорил Филипп Привалов, запустив двигатель и начиная движение.- Дай ей немного прийти в себя. Не видишь, как тяжело человеку?
Ковалев решил, что приятель прав, и не стоит пока лезть к девушке со всякими разговорами о ерунде. Он хотел добиться ее расположения к себе, а поэтому имело смысл показывать себя лишь с хорошей стороны, во всем угождать ей и не надоедать с тупыми речами, лишними вопросами. Он лишь только дотронулся рукой до ее головы, провел ею по пышным черным-черным волосам и так ласково, насколько только получилось, вымолвил:
– Ничего, все образуется, поверь мне. Все будет хорошо.
Черный воргский "Форд" провожал дождь, нежданно-негаданно хлынувший, когда тот выезжал за город на трассу.
– Ух, ты!- проговорил Привалов, бросая взгляд на небо.- Час назад не было ни облачка!
Дальше четверо Избранных-Воргов молчали. Джип небыстро двигался сквозь сплошную стену дождя под редкие, но мощные раскаты грома. Ливень с силой бил по крыше кабины и лобовому стеклу, дворники не успевали сбрасывать с него воду.
Дождь пошел так неожиданно, что Майе казалось: сама природа ее родного края плачет из-за ее ухода. Великая Избранная – это здорово: власть, Сила, превосходство над простыми людьми и даже многими Избранными, богатство… Это Беловой нравилось, и она не жалела, что поменяла образ и стиль жизни. Но она все никак не могла заставить себя смириться с потерей семьи, родственников, друзей, которая теперь состоялась точно. Хотелось, чтобы последнего не случилось, но девушка знала, что не станет ни о чем таком просить Шороха. Все. Для всех своих она, можно сказать, умерла. Просто исчезла из их жизни. А они – из ее. Зачем же рыдать и бить кулаками в стены, если нельзя ничего сделать? Но Майя не нашла в себе сил сдержать порыв чувств. Громко разревелась, в бессилье упав на Дениса. В это мгновение парень ощутил чувство сострадания и жалости к ней. Ему почти никогда в жизни не было кого-нибудь жалко, но сейчас он ничего не сумел с собой поделать и подавить непривычное ему чувство. Даже Ворг – олицетворение зла и холода – не может не пожалеть человека, который ему симпатичен, к которому он неравнодушен.