– Так Светленги и Ворги пользуются ими только из-за того, что их можно спрятать под одеждой?

– Да, совершенно верно. Других преимуществ перед обычными мечами у них нет. И так уж сложились обстоятельства, что мы предпочитаем именно складные мечи.

– Ну, а как же стрелометы? Уж эти-то большие пистолеты с обоймами-цилиндрами под дулами никак не спрячешь ни под каким пиджаком. Они больше любого из известных мне пистолетов!

Тимофей Люборец и на этот вопрос ответил с поразительным терпением:

– Стрелометы – это изобретение Светленгов. мы сконструировали их для того, чтобы по возможности не использовать огнестрельное оружие, ведь оно, как ты знаешь, производит много шума при выстреле, а посему привлекает внимание окружающих.

Однако насчет ношения стрелометов под одеждой ты оказался прав: ничего не выйдет – они слишком объемистые для этого.

– Вы, наверное, не слышали про глушители к пистолетам,- подколол Шахнозаров.

– Да нет, не в этом дело. Тут дело даже не столько в том, чтобы наше оружие было бесшумно, сколько в том, чтобы у Избранных оно было другое, не такое, как все оружие обычных людей. Понимаешь? Поначалу Избранные хотели вести борьбу друг с другом исключительно своими методами и своим собственным оружием, вот и начали изобретать всякие мечи, стрелометы, газовые разрывные пули и так далее. Но сейчас это уже уходит. Теперь мы не испытываем такого рвения отличаться от всех людей, какое испытывали на заре своего существования.

Тимофей неплохо умел все объяснять, и Шахнозарову это нравилось. Ему вообще нравилось с ним беседовать, что-то спрашивать, а потом рассказывать самому.

Главное, Тимофей всегда, в отличие от многих других Светленгов, давал полный и развернутый ответ и отвечал без всяких "а зачем тебе это?" или "а почему тебя это интересует?". Они с ним сразу стали хорошими друзьями, как только начали более или менее узнавать друг друга.

Когда молодые люди дошли до своего автомобиля, Морфеус снял с него сигнализацию, и они оба заняли передние кресла, Алексей Шахнозаров заметил:

– А я не знал, что ты владеешь немецким!

– Ich versteche Deutch, kann aber nicht sprechen*,- пошутил Люборец, четко и правильно выговаривая немецкие слова.

Парни засмеялись и Алексей сказал:

– Ты очень хорошо разговариваешь! Можешь сойти за настоящего немца! Правда!

– Ну ладно тебе. То, что я сказал, достаточно просто. Эти фразы можно выучить, не зная языка. Кто действительно очень хорошо знает немецкий из наших, так это Виктория Герштайн. Пожалуй, она единственная из Светленгов, владеющая им в совершенстве.

– Ну, правильно, ведь она же немка!

Морфеус включил в салоне кондиционер и завел двигатель. Золотисто-желтая "Волга" осторожно развернулась на узкой дороге и пошла вверх к проезжей части улицы Республики, покидая заброшенную и грязную набережную Туры, у которой был пришвартован белоснежный туристический теплоход, почти никогда не покидавший этого места.

В то время, пока они выезжали на улицу, Шахнозаров облокотился о свою дверцу, высунув в открытое окно локоть, и подпер подбородок, уставившись вперед с задумчивым видом. Казалось, он внезапно погрустнел. Но всякий, подумавший о нем так, оказался бы недалеко от истины.

Парень вспомнил о своих родителях, и ему захотелось увидеть их, пообщаться с ними. Они не виделись уже порядка трех недель. Как много случилось в мире за эти дни, за эти три недели! Очень многое переменилось.

Выезжая на Ленина и двигаясь мимо областного военкомата, Тимофей включил радио и настроил звук, выбрав перед тем вторую станцию из списка тех, что вещают в Тюмени. Все Светленги любили эту радиостанцию, не смотря на то, что формат ее звучания предполагал преимущественно хиты, проверенные временем, песни 70-х, 80-х и 90-х лет, немало русской музыки, а в завершении каждого часа еще и классические произведения.

Как раз подходил к концу очередной час, и в эфире заиграла "Лунная соната" Бетховена.

– Не любишь классику?- поинтересовался Люборец у приятеля.

– Да почему же?- отозвался тот.- Очень даже люблю! Особенно такую! Это произведение Андрей Александрович наиграл мне при нашей с ним первой встрече.

– Я знаю,- кивнул Люборец.- Шеф хорошо играет даже очень сложные сочинения классиков. А ты в курсе, что он вообще помешан на такой музыке? Мало того, что постоянно слушает ее, так еще и сам играет!

– Ну… я почти догадывался,- улыбнулся Шахнозаров.

Он промолчал около минуты, а когда "Лунная соната" завершилась (если быть точнее, то ее просто остановили, не дав людям дослушать до самого конца), и на радио начались новости, решил обратиться с просьбой к своему другу и одновременно наставнику:

– Слушай, Тимофей! Можешь оказать небольшую услугу? Отвези меня, пожалуйста, к родителям. Хочется побыть в семье хотя бы денек. Только так я смогу по-настоящему отвлечься от своей новой жизни и отдохнуть.

– Я понимаю тебя,- ответил тот.- Хорошо, отвезу. Но тебе стоит быть осторожным, Алексей. Ворги могут за тобой следить и попытаться напасть, как ты окажешься один. Это серьезно!

– Я не боюсь! К тому же я буду не один. И, в конце концов, я не маленький мальчик и могу хоть как-нибудь за себя постоять.

– Да я, собственно, и не сомневаюсь,- заверил Морфеус.- Но ты все-таки недооцениваешь врага. Ладно, закроем тему. Куда ехать?

– Сегодня они должны быть у себя на даче. Это в Казарово. Улица Вторая новая.

Знаешь, как добраться?

– Не беспокойся, разберусь,- пообещал парню его друг.

Он свернул на улицу Челюскинцев и по ней повел свою чистую, отполированную до почти зеркального блеска "Волгу" прямо к мосту через Туру. Он уводил от "Нефтяника" в заречные микрорайоны. А там уже путь двух молодых Светленгов пролегал по 2-й луговой, Щербакова, Тимуровцев и Магистральной.

Последний участок дороги удалось проехать значительно быстрее, чем все предыдущие, и вот они оказались на месте. Пока ехали, Люборец пару раз перекликался с какими-то патрульными по Прибору постоянной громкой связи, встроенному в приборную панель авто и успешно заменявшему на малых и средних расстояниях любые другие виды связи. Он вызывал Светленгов, патрулировавших районы Зареки, и спрашивал, нет ли где поблизости противника. Но везде, где они ехали, оказывалось спокойно, как говорят патрульные, "чисто".

Остановившись перед домом, на который указал Алексей, Тимофей Люборец произнес:

– Желаю хорошо провести время. Если что, звони. Когда соберешься назад в город, можешь вызвать любого из наших патрульных. Тебя обязательно подбросят в нужную точку.

– Хорошо. Спасибо,- кивнул молодой человек. Собрался уже выходить, но тут спохватился и спросил.- А ты не хочешь остаться с нами до ужина? Я бы представил тебя родителям!

Тот замялся, но затем все же решил отказаться:

– Нет, Леха, я не могу. У тебя отдых, а у меня нет. Мне надо еще кое-какие дела доделывать. Но за приглашение спасибо. Возможно, в следующий раз.

– Ладно. До скорого! Я пошел.

Шахнозаров выбрался из салона автомобиля и, хлопнув дверцей, обошел его в направлении большого, относительно нового и чистого деревянного дома.

Остаток дня он провел с матерью и отцом, тесно общаясь с ними и просто проводя вечер в полном покое на их даче. Те приняли его достаточно тепло, даже с радостью. Конечно, ведь последнее время они видели своего единственного сына все реже. Его жизнь становилась для них все более неясной, непонятной и таинственной, если можно так выразиться. Им это, разумеется, не нравилось, хотя и мать, и отец понимали, что Алексей уже довольно взрослый и имеет право на личную жизнь, протекающую где-то в стороне от них. Просто они, как и любые родители, всегда заботящиеся о своих детях, тревожились за него, сами не зная толком почему.

Возможно, из-за странных, подозрительных поступков парня.

Для чего Алексей так вдруг взял и продал квартиру, доставшуюся ему от бабушки с дедушкой, причем в срочном порядке? Почему некоторый период времени вообще не общался с ними: не отвечал на звонки, сменил номер сотового, избегал встречи?