Алексей сидел, упрямо вспоминая что-нибудь из своего прошлого и, как ему показалось, попытки начинали иметь некоторый успех.

– Постойте!- Заговорил он.- По-моему, что-то было такое. Что-то припоминаю! Но… откуда Вам известно это?

– Откуда известно? А вот такой вопрос тебе: ты знаешь, кто такие Избранные?

– Нет.- Замотал головой молодой человек.

– Избранные – это люди, обладающие сверхъестественными способностями и тем самым отличающиеся от всех остальных. Это я, это Настя, это ты и много кто еще. Но нас все же меньшинство, если брать в соотношении "Избранные – простые люди". Нас гораздо меньше, в сотни раз меньше. Мы всегда чувствуем друг друга. Вернее, сильнейшие чувствуют тех, кто слабее их самих. Как только твоя энергия потенциального Избранного стала более или менее заметна, я и кое-кто еще из наших, близких по уровню силы ко мне, почувствовали, что в городе появился еще один человек как мы сами. И мы решили найти тебя, какое-то время последить за тобой, а потом пригласить к нам в наше общество. И вот ты сидишь рядом со мной.

– Я Избранный?- Переспросил Шахнозаров.

Матрэкс кивнул.

– И я обладаю нечеловеческими способностями?

– Ты потенциальный Избранный, не смотря на то, что твоя энергия уже достаточно активно проявляется во внешнем мире. Способности нужно еще развить и научиться обращаться с ними.

– Боже!- Только и смог выговорить после этого Алексей, переваривая услышанное.- Неужели это правда? Не могу поверить…

– Да, согласен. Поверить трудно, но это так.- Матрэкс закрыл крышкой клавиши пианино и, протянув одну руку в сторону небольшого столика, стоявшего под экраном, сказал.- Смотри!

Стакан, наполовину наполненный водой и стоявший на том столе, вздрогнул, а затем взял и пополз по его поверхности. Видя это, Алексей чуть не подскочил на месте и продолжал наблюдение за движущимся предметом выпученными глазами.

Добравшись до края стола, стакан не упал. Он продолжил движение в воздухе и вскоре оказался в руке у главы Светленгов.

– Вот так.- Сказал мужчина.- Это лишь некоторый процент из того, что могу делать я. И ты так сможешь, если захочешь. Как, впечатляет?

– У меня нет слов. Я не знаю… не знаю, что говорить.- С трудом выговорил молодой человек, пораженный тем, свидетелем чего явился только что.

– Понимаю. Если есть что спросить, спрашивай. Но не могу обещать, что отвечу именно сейчас на любой из твоих вопросов.

Алексей недолго молчал, собираясь с мыслями, а потом его словно осенило, и он быстро озвучил свой вопрос:

– Вы сказали, что искали меня, чтобы предложить остаться с вами. Скажите, я дал свое согласие на это?

– В принципе, да. Можно считать, что ты дал свое согласие.

– Но когда и где? Я не помню этого!

Глава Светленгов встал, все держа в руках тот стакан, и, когда Шахнозаров вскочил следом, молвил:

– Ты сам говорил, что ничего не помнишь из своего прошлого. Естественно, ты и это не помнишь. Но, я думаю, память вернется к тебе. Тогда ты и должен узнать где и когда ты стал одним из нас. Если к полудню не вспомнишь, то наш разговор продолжится, а пока иди.

– Хорошо. Пойду. Что-то мне нехорошо от всего этого.

И парень направился к выходу. Матрэкс не смотрел ему вслед. Этого не требовалось.

Он мог все "видеть" с помощью телепатии.

Алексей выбежал на лестницу, дрожа как при лихорадке. В глазах у него потемнело и он, не понимая, что происходит, с криком бросился вниз. Преодолев один пролет и оказавшись на промежуточной площадке с очень широким подоконником, которым заканчивались (или начинались?) окна, идущие по всей стене до четвертого этажа, споткнулся и упал. Растянувшись на лестнице, он замер…

День начался с поистине яркого, солнечного утра. Город ожил – не было еще и восьми часов. Быть может, какой-то части его жителей нужно было идти на работу не к девяти, а немного раньше. Наверняка так и было. Общественный транспорт активно сновал в разные стороны, развозя людей кого куда. У всех имелись свои дела. И надо же, все еще у некоторых не было собственного автомобиля.

В здании, стоящем на центральной улице города, постепенно становилось все оживленнее. Ночная тишина и даже некая таинственность, обитавшие в нем до восхода солнца, исчезли.

Большой зал на втором этаже с табличкой "206" на двери к полудню стал заполняться большим количеством народа. Все мужчины были в светлых одеждах. Кто в костюмах с пиджаками, кто в одних рубашках с укороченными рукавами. Среди них находилось и несколько девушек, одетых, как никто другой, по-летнему – в топиках, майках, коротеньких юбочках и шортах, модных обтягивающих джинсах – радовавших их своим присутствием.

Столы, еще ночью стоявшие несколькими рядами напротив белого экрана для проецирования изображений и фильмов на него, теперь были проставлены в два слившихся ряда, протянувшихся вдоль почти всей длины помещения. Все стулья, а точнее кресла на колесиках, были на месте.

Люди шумно общались между собой, большинство стояли поближе к длинному столу, получившемуся из двенадцати отдельных, а некоторые уже садились. Время от времени в зал заходили новые люди, кто-то просто заглядывал и удалялся.

И вот, когда стрелки на всех часах в данном часовом поясе показали без одной минуты полдень, один парень, быстрым шагом зашедший в зал, объявил всем:

– Шеф идет!

Те, кто еще стоял, поспешили занять свои места. И только люди затихли, как в большом помещении появился Матрэкс. Все синхронно встали, молча его приветствуя.

У Светленгов, впрочем, как и у Воргов, с этим было строго. На любых собраниях и даже на коллективных праздничных мероприятиях, обедах или ужинах своего лидера Светленги встречали стоя.

Остановившись во главе стола, под большой картиной, пришедший молвил:

– Добрый день. Рад вас видеть здесь. Объявляю собрание открытым.

Сейчас он говорил, как и обычно, уверенно, быстро, четко выговаривал слова своим от природы громким, резким голосом. Из-за этого могло создаться впечатление, что он зол. И у некоторых оно, действительно, создавалось. Его глаза постоянно блестели, зорко наблюдая за всем происходящим вокруг, но лицо не выражало ровным счетом ничего.

Светленги сели, только когда опустился в свое кресло их глубокоуважаемый и всеми любимый лидер. Да, именно уважаемый и любимый. Все Светленги без исключения преклонялись перед ним, уважали как никого другого, всегда ставили его себе в пример, стремились быть на него похожими и, разумеется, готовы были пойти за ним куда угодно. Некоторые его боготворили, а некоторые – это, скорее, относилось к девушкам – были от него просто без ума.

Обводя присутствующих взглядом, Матрэкс заметил одно пустое место по левую сторону от себя, что его не обрадовало.

– Кто не пришел? Опять Скотт?

– Да, Андрей Александрович. Его здесь нет.- Произнес кто-то из мужчин.

– Кто-нибудь, позвоните ему. Если через 10 – 15 минут он не явится, пусть вообще не показывается мне на глаза.

Один из молодых людей встал из-за стола и, на ходу набирая номер Скотта на своем мобильнике, вышел в коридор.

Глава Светленгов не стал его дожидаться и начал о чем-то рассказывать. Его слушало более тридцати пар ушей.

Новенькая серебряная "Шевроле – Нива", снабженная всеми нужными и ненужными дополнительными приспособлениями, с нарисованным на капоте мотора женским лицом, стояла буквально в нескольких метрах от воды и метрах в 50 – 70 от обрывающейся узкой дороги, ведущей к этому месту. Передние дверцы были распахнуты и из непомерно высокой мощности динамиков автомагнитолы доносились негромкие, но уже очень мощные звуки музыки. Работала одна из тюменских радиостанций. Скотт в шлепанцах на босую ногу, бриджах и расстегнутой рубашке сидел на покрытой простыней земле еще ближе к озеру. В руках он держал цифровую видеокамеру и рассматривал ее со всех сторон.