Так он очень надеялся на:

Алекзандер Гармаш

Базил Гармаш

Ирэн Гармаш Они запросто могли оказаться нью-йоркскими дядюшками или тетушками его принцессы.

Пятая попытка – Нателла Гармаш – ответила Кириллу по русски… Но разочаровала.

Никакой родственницы по имени Инна в Нью-Йорке у нее не было.

Ему отвечали.

Ему не отвечали, бросая трубку.

Ему хамили, картавя с характерным одесским акцентом…

Ему отвечали с изысканной вежливостью…

Но результата не было.

А он все звонил и звонил, тратя время и деньги.

И с каждой попыткой он все больше и больше распалялся, приходя в возбуждение от воспоминаний об ее косе, что лежала не ее груди.

Когда к исходу пятого вечера, проведенного возле телефона, он уже подходил к концу списка второй – менее вероятной группы, набрав номер очередного абонента Гармаш из Нью-Джерси, на другом конце линии он вдруг услышал ее неповторимый низкий голос…

– Хэллоу…

В горле нервически запершило, и Кирилл просипел что-то нечленораздельное.

– Хэллоу! Ху из ит? – нетерпение возвысилось в трубке…

– Это Инна? – спросил Кирилл.

Молчание в ответ.

И потом гудки…

Это явно была она.

Но она не желала контакта.

Почему?

Почему уже в аэропорту она твердо ответила ему, что ЭТО НЕ НУЖНО…

Кирилл смутился и загрустил в смятении.

Он выключил до того безмолвно мерцавший телевизор.

Поднялся с дивана, прошел к кухонной стойке, налил себе остывшего кофе…

Еще в аэропорту она твердо сказала ему – ЭТО НЕ НУЖНО.

Это – в смысле, их с Кириллом общение.

Почему?

Может, она прилетела к мужу?

Или – на собственную свадьбу?

Он ничего о ней не знал!

И это незнание еще больше распаляло Кирилла. ….

В телефонном справочнике был адрес.

Но у Кирилла не было машины.

А это было далековато.

На том берегу залива – в другом штате, в Нью-Джерси…

Но он твердо решил, что поедет туда в воскресенье.

В первой половине дня.

Такой выбор времени давал высшую степень вероятности застать Инну дома.

Хотя, почему она обязана быть дома в воскресенье утром?

Это семейные пары, семейные люди – коротают воскресное утро предаваясь тихим радостям продленного, не обремененного будильником сна и глупых завтраков, заимствованных с рекламы овсяных хлопьев и апельсинового сока…

А она?

А она могла встречать воскресное утро и в постели у любовника – где нибудь в дорогом районе Нью-Йорка неподалеку от Сентрал Парк… Или в дешевом номере мотеля в Джерси.

Ведь Кирилл ничегошеньки не знал о ней!

Чтобы сэкономить долларов тридцать, прежде чем хайкать такси, прежде, он доехал подземкой до моста.

Отсюда еллоу кэбом было уже не так далеко.

Молодой афроамериканец – шофер негромко слушал свой рэп и ритмически подергивал головой.

Музыка не мешала Кириллу.

Он ехал, и нетерпение переполняло его.

Дом 352 по Грин Элли оказался обычным среднестатистическим домом, обычного среднестатистического американца среднего достатка.

Проживавший в нем Эд Гармаш одинаково мог быть и средней руки адвокатом, и средней руки дантистом…

Не отпуская шофера, похрустывая камешками под глупыми своими свадебными туфлями, глупо начищенными по торжественности случая, Кирилл приблизился к условным воротцам владения, что при отсутствии забора, были лишь означены традиционным ящиком для почты…

Мимо, по гравию протрусили двое утренних бегунов от инфаркта… Пробежали, насмешливо, как показалось Кириллу, поглядев на него…

Здесь ведь все всех знают!

И кто это с утра пораньше прикатил к Гармашам на Нью-Йоркском такси, да еще вырядился в глупый костюм с галстуком?

Кирилл смутился своего вида.

Да…

Все глупо.

Но отступать – еще глупей.

Шестьдесят долларов на такси уже потрачены…

Тоже глупость.

Кирилл решительно прохрустел подошвами дальше к крыльцу.

Он еще не успел дотронуться до звонка, как белоснежная занавеска на стеклянной двери отодвинулась.

Бабушка – вся в белых седых кудряшках осторожно приоткрыла дверь.

– Вы не коммивояжер, мистер? – спросила бабушка, – нам ничего не нужно…

– Нет, мэм, – ответил Кирилл, – я не коммивояжер, я ищу Инну Гармаш, я ее знакомый из России, из Санкт-Петербурга, меня зовут Кирилл…

– Инна здесь теперь не живет, – ответила старушка, – Инна уехала…

– Куда уехала? – спросил Кирилл – Я не знаю, – ответила старушка и прикрыла щелку, через которую велся их разговор.

– Но мэм! – воскликнул Кирилл, – мне нужно знать! ….

Назад он ехал переполненный злобой на самого себя.

Далась ему эта Инна!

Вот дурак!

Вот дурак!

Но он успокоился мыслью о том, что смысл жизни – он видит в любви.

В поисках ее.

А это значит, что время он потратил не напрасно. …

Кирилл приехал в Америку и учиться, и работать.

Цепочка, приведшая его сюда, на берега Хадзон-ривер, была длинной и сложной. Но в основе своей имела звенья еще отцовских связей.

Папа был инженером – строителем. Это именно потому Кирилл и родился там в Сибири, так как папа строил Байкало-Амурскую железную дорогу, где дедушка Коля уже тогда тоже был большим начальником по строительной части. Там папа и познакомился с мамой – с дочкой дедушки Коли.

В общем, один из институтских друзей отца, еще в брежневские советские времена выехал в Америку по существовавшему тогда еврейскому лимиту эмиграции, где сумел организовать свой маленький бизнес именно по их инженерной строительной специальности, причем не по проектной части, а по научной, что для советской эмиграции в Америке выглядело достаточно парадоксально. Гриша Розенбаум, едва закончивший аспирантуру при кафедре грунтов, оснований и фундаментов в их с папой институте, приехав в США, уже через пару лет организовал собственную лабораторию исследования физических свойств грунтов. И бизнес оказался вполне успешным. Из малюсенького закутка в подвале дядиных Гриши Розенбаума автомастерских, предприятие папиного институтского друга выросло до вполне презентабельного вида офиса и блока лабораторных помещений с современными испытательными стендами, электропечами и даже с собственным электронным микроскопом.

И так получилось, так совпало, что к окончанию Кириллом полного курса математического факультета, Грише Розенбауму понадобился математик, для работы по построению математической модели исследования подземных сооружений, помещаемых в различные среды… Жесткая конкуренция и экономия средств диктовали Григорию Ефимовичу такое развитие его бизнеса, которое бы шло не по дорогому пути экстенсивного прироста штата ученых сотрудников и исследовательских стендов, но такое, при котором единыжды потратившись на математика – программиста, Григорий Ефимович смог бы потом уволить большинство из своих лаборантов и более того, повыкидывать половину стендов, заменив их одним компьютером.

А так как Гриша Розенбаум умел на всем экономить, дорогого математика он нанимать не собирался.

Вот и вывела кривая слухов о том, где и когда, и кто кому нужен, вывела Григория Ефимовича на старого своего питерского дружка – Генку Сайнова, у которого сын – Кирюшка, как раз получил степень магистра математики…

Много денег дядя Гриша Кириллу не сулил.

Помог с дешевой квартирой, дал аванс – шестьсот долларов на первые расходы, и обещал платить по триста зеленых грюников каждую пятницу.

Кирилл не был идиотом и понимал, что за такую же работу, любой местный гарвардский выпускник, потребовал бы втрое… А случись дяде Грише заказать математическую модель грунтовых сред – Биллу Гейтсу, то тот бы выкатил счет на сорок миллионов…

Но Кирюша все понимал.

Такова планида всех гост-арбайтеров.

Помалкивать в тряпочку и радоваться возможности годок – другой поработать в Америке, что само по себе, одним только этим фактом биографии будет потом, там в России – мощным локомотивом вытаскивать его Ciriculum Vitae на первые позиции среди прочих равных…