Как мы уже сказали, это страшное происшествие (т. е. убийство Убайдулла-хана) произошло в ночь на среду.

УПОМИНАНИЕ О ВСТУПЛЕНИИ НА ПРЕСТОЛ ЕГО ВЕЛИЧЕСТВА СЕЙИДА АБУЛФЕЙЗ БАХАДУР-ХАНА

Причиною всего этого бунта и смуты, появившихся из мира бытия и разрушения, был мехтер Кабули 15, дом которого находился внизу стены «высокого арка», там, где был его величество, покойный государь Абулфейз бахадур-хан, подобно пери, скрывающийся от взора людей в бутылке времени, чтобы далеко было от. его лица все доброе и злое. Упомянутый мехтер, ведя [с ним] знакомство, отправился на тайное совещание со всеми эмирами, где изложил им просьбу его величества, стременем которого достойна быть Луна, Абулфейз Мухаммед бахадур-хана, /6 б/ [что он желает быть ханом]. Он известил собрание о царственных милостях, [которые ожидают эмиров в случае возведения ими на престол Абулфейза] и обнадежил [их] тем, что ему всегда доступно его местопребывание 16. Так как все эмиры были того мнения, чтобы, исторгнув кипарис Убайдуллахова роста из парка царствования, посадить [вместо него] Абулфейзово молодое деревцо, то они приняли просьбу Абулфейза 17 с тем, чтобы [все] это дело взял на себя мехтер Кабули, о чем они его и попросили. Что касается естества [самого] бунта и возмущения упомянутого Джаушан калмыка, то он-то, как свирепый Марс, залил кровью, как киноварью и мышьяком, эти страницы истории [Убайдулла-хана], так что [само] кровожадное сердце Бехрама 18 растопилось [от жалости] в этом лазурноцветном замке.

Действительно, тот, у кого никогда не бывает улыбки на устах, кто всегда смотрит вниз, у того складка его лба подобна отравленной шашке, а взгляд его, как стрела неумолимого рока, ввергает в горесть. Джаушан калмык был человек /7 а/ смуглолицый, со сверлящим взглядом глаз; соединяя с неприступностью надменность и упорство фанатика, он мало имел предшественников в этом отношении. Упомянутый мехтер Кабули, основываясь на нерасположении, которое он таил в своем сердце против его величества, государя, равного блеском Джемшиду, заключив с Джаушан калмыком тесный братский союз, выдал ему и его братьям восемь тысяч [тенег] как цену крови [Убайдулла-хана]. Он [18] разжег [этим] огонь смуты и погубил множество огородов, садов и цветников [жизней].

Когда султан весны разбил палатку и шатер миндаля и фиалок на равнине лугов и взвалил [целый] паланкин бутонов на молодого верблюда розовых кустов; [когда] он прокричал шелестящим тюльпанам: «Взойдите на лугах!», опоясался шашкою зелени, сел на пестрого коня дней и ночей и повесил за плечо круглый щит из роз, а исторгающее жизнь острие копья – шип розы – положил на руку; /7 б/ [когда] он заиграл на флейте из нарцисса и забил в барабан похода перед наккара-ханэ 19 из изумрудных почек – тогда он направился в «Матерь городов» розового цветника 20.

Стихи:

Выступил на войну государь весны,

Из цветников он столько покорил крепостей, Навязал целые вьюки бутонов цветов, Воссел на молодого верблюда из розового куста.

Громко зашелестели тюльпаны,

Шелкоукрашенными дворцами стали сады и огороды.

Обиталища цветов через [все] это позолотились Из-за смены дней и ночей.

Опоясал безжалостный султан весны

Вокруг талии меч из лилий и зелени.

Непрестанно он играл на флейте из нарцисса, Колотя в литавры из розовых лепестков.

Направился очаровательный государь весны В сторону «Матери городов», садов и огородов.

Короче говоря, тою весною /8 а/ счастливый и могущественный государь, его величество добродетельный Убайдулла-хан, выразил желание направиться в «Матерь городов» Балх, обрадовать и осчастливить, разлученных [с ним обитателей] Дома печалей и осмотреть ту область, нет ли в ней каких-либо недостатков 21; вместе с тем осчастливить и возвеличить [своим вниманием] Ни'матулла-бия, который уже давно был в пустыне разлуки с лицезрением государя, подвизаясь на поприще управления «Городом мужей» Термезом 22. Однако эмиры того времени, вроде Ма'сум ходжа аталык сарая, Худаяр диванбеги мангыта, Фархад парваначи утарчия, Бек оглы дадха багрина, Ходжа Кули мирахур катагана и других, не согласились на эту поездку его величества /8 б/ и обратились к нему с последовательным рядом [19] просьб, чтобы его величество, стременем которого достойна быть Луна, в настоящее время задержался в веселом дворце прекрасной Бухары, приказав большинству эмиров отправиться в Балх и там совместно с Адиль аталык мингом, правителем той области, заняться рассмотрением и устранением недостатков и упущений в делах последней. [Но] отмеченный знаком Рустема и видом Феридуна величество на просьбу упомянутых эмиров не согласился и постановил на том, чтобы в счастливый час и в благоприятное время отправить в чарбаг Пир-и Марза небоподобные дворцовые палатки, заслуживающие специального внимания небесных сфер, царские дворцовые принадлежности 23. Во исполнение этого приказания служащие – фарраши 24 навьючили [все это] на огромных двугорбых верблюдов [и отправили по назначению].

В соответствии с [этим] роковым распоряжением двор убежища мира [Убай-дулла-хана] обосновался в упомянутом чарбаге. Говорят, что последний первоначально называли чарбаг Ка'би что /9 а/ основателем его был Ходжа Исмет. Теперь же, ввиду того что его благодатный мазар находится поблизости от этого чарбага, последний называют Пир-и Марза по той причине, что св. Ходжа [Исмет] всецело занимался земледелием (дихкани). Поскольку же словом марз называют культурную, обработанную землю, а ходжа был духовным наставником (пиром) крестьян и сам возделывал землю, то за это и получил имя Пир-и Марза (Покровитель пахотной земли). Простой же народ называет это место теперь Филь Марз. Некоторые же стоят на том, что в этом месте когда-то подох слон, почему место это получило название Фил-и Мурда (Мертвый слон). В повседневном же употреблении простонародье зовет [это место] Филь Марза.

Словом, когда счастливый хан-мученик пожелал сесть на коня и отправился в Пир-и Марза, мехтер Шаф'и 25, сподобившийся совершить паломничество в Мекку и Медину и служивший [еще] Абдула-зиз-хану и Субхан Кули-хану, сняв с головы чалму и опустившись на колени, сказал: /9 б/ «Государь, я старый [слуга и] богомолец ваших отцов! В этом [месяце] сафаре, столь смутном, вам, разумеется, лучше всего замедлить свой выезд. Я полагаю, что это путешествие угрожает жизни вашего величества». Счастливый хан-мученик [на это] соизволил сказать: «Мехтер мой, я [ведь] не избран рукою какой-либо твари, чтобы впасть мне в несчастье от руки враждебного создания. Если царство, которое мне подарил всевышний господь, он отнимает у меня, то я – раб его. [20] Стихи:

Мы – рабы [его], и наше спасение (букв. средство) – в его благоволении, Для несчастного же раба где (?) предел имеющему случиться с ним? 26 День, когда твари исповедали творца своим владыкою, есть то, что по господнему предопределению Достойно нас [и] то, что нам [сверху предначертано], тоже нас касается.

Словом, упомянутый мехтер замолчал [и не стал больше уговаривать хана]. Его величество [вполне] счастливо сделал местопребыванием своего [правления] чарбаг Пир-и Марза.

Прошла после этого неделя. В вышеупомянутую ночь на среду, которая была ночью, по соизволению Аллаха, /10 а/ черною и мрачною, как сердце злодея, темною и печальною, как траурное платье, в столь позднее время в [этом] коловратном мире, с каменным сердцем, как сердце упорного фанатика, исповедника религии насилия в жестокое время, подобное сердцу человека, оплакивающего покойника и глубоко уязвленного страданием, – в такую ночь войска звезд выстроились рядами над этим чарбагом вокруг его стен и мерцали, [наблюдая], что происходит за [стенами].

Надев железные латы, узкоглазые [многочисленные] звезды нападали на непорочный дворец султана неба; кровожадный Марс провел по горлу счастливого хана-мученика, Солнца [вселенной], кинжалом погибели, и подол тюльпаноподобной зари омочился кровью в том дворце мрака.