Мама поставила чашку на стол и качнулась в ротанговом кресле-качалке.

– Итак, – сказала она, – расскажи, как у тебя дела.

– Все нормально, – ответил Чэнь.

– А как же самое главное дело в жизни?

Этого вопроса он заранее боялся. Мама имела в виду свидания с девушкой, женитьбу, рождение ребенка. Он всегда отговаривался занятостью, что, собственно, было правдой.

– Мама, у меня сейчас столько дел на работе…

– Значит, у тебя не хватает времени даже на то, чтобы задуматься о женитьбе? Верно? – спросила мама, хотя заранее знала, каков будет ответ.

Он кивнул, будучи почтительным сыном, хотя и вспомнил изречение, которое приписывают Конфуцию: «Есть три вещи, которые делают человека плохим сыном, и отсутствие потомства – самая серьезная из них».

– А как же Ван Фэн?

– Она уезжает к мужу в Японию. – Помолчав, Чэнь добавил: – А я помогаю ей с получением визы.

– Ну что ж… – Чэнь не услышал в мамином голосе разочарования, – возможно, сынок, для тебя так даже и лучше. Если честно, я рада. Она ведь замужем – по крайней мере, номинально. Ты не разрушишь чужую семью; это достойный поступок. Будда благословит тебя за него. Но с тех пор как ты расстался с той девушкой в Пекине, кажется, Ван единственная, кто тебе небезразлична.

– Мама, давай о чем-нибудь другом, ладно?

– Помнишь Янь Хун, телеведущую? Сейчас она на Восточном канале настоящая знаменитость. Все говорят, какая она красавица. Золотой голос – и золотое сердце. На прошлой неделе я случайно встретила ее в 1-м универмаге. Раньше она часто звонила тебе по вечерам – я узнавала ее по голосу, – но ты никогда ей не перезванивал. Сейчас она счастливая мать; у нее славный круглолицый сынишка. Но она по-прежнему ласкова ко мне, называет тетушкой.

– Нас с ней связывали сугубо профессиональные отношения.

– Перестань, – отмахнулась мать, нюхая жасминовые лепестки в чашке. – Ты прячешься от жизни, как рак-отшельник в свою раковину!

– Жаль, что у меня нет настоящей раковины. Может, она бы меня защитила. Последние две недели у меня столько дел! Сегодня первый раз мне удалось урвать пару часов, – сказал Чэнь, пытаясь переменить тему. – Вот я и приехал к тебе.

– За меня не волнуйся, – повторила мать, – и не уклоняйся от разговора. Учитывая твою теперешнюю зарплату и твое положение, тебе нетрудно найти себе жену.

– Мама, даю слово, – сказал Чэнь, – в ближайшем будущем я найду тебе превосходную невестку.

– Не мне, а себе.

– Да, ты права.

– Надеюсь, у тебя есть время, чтобы поужинать со мной?

– Если только ты не будешь ради меня возиться.

– Не буду. – Мать встала. – Просто разогрею вчерашние остатки.

Остатков не так много, решил Чэнь, заглядывая в маленький навесной бамбуковый шкафчик. Покупка холодильника для нее непозволительная роскошь.

В шкафчике оказалось только блюдце с квашеной капустой, бутылочка соевого соуса и полтарелки холодных побегов сои. Но после недели экзотических деликатесов в обществе Оуяна миска водянистой рисовой каши и капуста оказались вполне съедобными.

– Не беспокойся, мама, – сказал Чэнь, сдабривая рис каплей соевого соуса. – В октябре меня отправляют на курсы при Центральной партшколе. После этого у меня будет больше времени на себя.

– Неужели ты всю жизнь собираешься быть полицейским? – спросила она.

Чэнь изумленно воззрился на мать. Он не был готов к подобному вопросу. Особенно сегодня. Горечь в ее голосе потрясла его. Он знал, что его профессия ей не по душе. Мама надеялась, что ее единственный сын станет ученым, пойдет по стопам отца. Но ведь в полицию он попал не по собственной воле. Странно, что она заговорила о смене профессии только сейчас, после того как он стал старшим инспектором.

– Мам, у меня все хорошо. – Чэнь похлопал ее по худой руке с синими прожилками вен. – Мне даже выделили отдельный кабинет – правда, и ответственности стало больше.

– Значит, работа в полиции стала твоим призванием на всю жизнь.

– Ну, этого я не знаю… – Помолчав, Чэнь продолжал: – Я часто задаю себе тот же самый вопрос, но ответа на него пока не знаю.

Сказав так, он не покривил душой. Время от времени он спрашивал себя, что было бы с ним, продолжи он свои занятия литературой. Наверное, был бы сейчас доцентом или профессором в университете. Занимался бы научной работой, преподаванием, писал стихи – когда-то он мечтал о такой карьере. Однако в последние несколько лет Чэнь вдруг увидел перед собой иные горизонты. Жизнь для большинства людей непростая штука, особенно во время переходного периода, который переживает Китай: велик разрыв между социалистической политикой и капиталистической экономикой. Сейчас есть гораздо более важные вещи, чем течения модернизма и постмодернизма в современной литературе.

– Сынок, ты ведь по-прежнему стремишься к другой жизни – научной работе, литературе, творчеству?

– Не знаю. На той неделе случайно прочел критический очерк, еще одно истолкование стихотворения о бабочке из «Сна в Красном тереме». Автор горделиво объявляет, что его интерпретация – тридцать пятая по счету. Но какое это все имеет отношение к жизни нашего народа?

– Но… разве ты больше не хочешь преподавать в университете Фудань или Тунцзи?

– Хочу, но не понимаю, что плохого в том, чем занимаюсь я сейчас.

– Значит, ты предпочитаешь зарабатывать на жизнь, служа в полиции?

Чэнь подумал: заработать на жизнь можно по-разному. И литература тоже может стать статьей дохода – как и все прочее на современном рынке. Если карьера ученого обеспечит его всего лишь спокойствием и жизненными стандартами среднего класса, что еще надо для счастья?

– Мама, я не имел этого в виду. И все же, пока я своим трудом могу помешать одному существу обижать и убивать других, я считаю свою работу достойной.

Больше он ничего не сказал. Не было смысла оправдываться. Однако Чэнь помнил, что когда-то говорил ему отец: «Ради той, кто его ценит, мужчина готов умереть; ради того, кто ее ценит, женщина становится красавицей». Еще одно изречение Конфуция. Чэнь не боготворил Конфуция, но некоторые его высказывания вошли в его плоть и кровь.

– Ты хорошо ориентируешься в политике партии, – заметила мать.

– Да, – кивнул он, – до сих пор мне везло.

Однако именно сейчас удача, возможно, изменила ему. Странно, защищая свое право на выбор профессии, он забыл, какие тучи сгущаются у него над головой. Чэню не хотелось огорчать маму своими проблемами. Ей и без того нелегко живется.

– И все равно, сынок, позволь дать тебе один совет.

– Какой?

– У тебя есть и удача, и талант, но для такой работы требуются определенные задатки, которых у тебя нет. Уж я-то тебя знаю, ты мой единственный сын. Поэтому отрешись от политики. Попробуй заняться чем-нибудь таким, что нравится тебе по-настоящему.

– Мама, я подумаю над тем, что ты сказала. Он и сам часто об этом думал.

«Если над чем-то очень напряженно трудиться, дело становится частью тебя, несмотря на то что на самом деле оно тебе не по душе и ты понимаешь, что все это ненастоящее».

Так он написал под стихотворением «Чудо», которое послал далекому другу в Пекин. Строка могла относиться как к стихам, так и к службе в полиции.