И, наконец, ровно в двадцать один час по московскому времени президент Директории обратился к гражданам России и битых три часа рассказывал о всех своих планах на ближайшее будущее. Планов было много и некоторые он собирался претворить в жизнь незамедлительно, в частности, объявив россиянам о том, что теперь всякое ущемление их прав за пределами России будет рассматриваться чуть ли не как акт прямой агрессии против страны, если и того не хуже. В завершении он зачитал указ об амнистии капиталов, вывезенных из России и сообщил их собственникам, что это означает и что за этим последует. По-моему, уже к двадцати двум часам он стал отцом нации и любимцем народа, а все последующие годы лишь укреплял в людях это чувство.
Как потом было сказано в средствах массовой информации, это был самый интеллигентный военный переворот в мире. Никаких расстрелов, никаких беспорядков и грабежей. Армия, сменившая в городах милицию, почти никого не арестовывала, а тех, кого надо было арестовать, арестовали ещё в ночь переворота. Правда, очень многих тут же освободили, предварительно разоружив. Патрули прошли частой сетью по всей Москве и крупным городам и разоружили большую часть братвы, настучав по голове самым борзым типам. По всей стране, сроком на десять дней вводился комендантский час, но лишь для того, чтобы навести окончательный порядок.
Все авиа-кассы работали как и прежде и потому билеты за рубеж были раскуплены чуть ли не на три месяца вперед. Через три дня из России началось повальное бегство, но, поскольку, старые таможенники тоже были или арестованы или уволены, то все незадекларированные ценности беглецам пришлось оставить на таможне.
На следующий день после переворота Административная Директория была признана Францией, Бельгией и Грецией. Это с утра. К вечеру её признал весь остальной мир, хотя прямое сообщение со всем внешним миром было временно прервано. Так как Институт Человека получил официальное приглашение к полномасштабному сотрудничеству если не в первый час после переворота, то пятью минутами позднее, я первым же рейсом вылетел из Парижа в Москву.
В новую Россию я летел очень возбужденный и радостный. Господи, как же я был рад! Вместе со мной в полупустом самолете летел в полном составе весь административный совет колонии Интайра и мы выпили не одну бутылку шампанского, празднуя это событие. В самолете меня ждала совершенно неожиданная встреча. Вместе с нами в салоне первого класса летело еще несколько человек, но среди них мое внимание привлек только один импозантный господин средних лет в дорогом костюме, который был очень напряжен.
Мое внимание этот человек, с хорошими манерами и прекрасным английским, привлек не сразу, а после того, как Ольга предложила тост за Виктора Демидова и за его счастливую звезду. В то время, как три господина, сидевшие в дальнем конце салона неприязненно поморщились, лицо этого, вдруг, на мгновение озарилось улыбкой. Тимофей, который сопровождал меня в этом полете, увидев мой заинтересованный взгляд, немедленно сообщил мне:
– Эдик, тот мужик, который, похоже, так заинтересовал тебя, наш, русский. Он решил не дожидаться особого приглашения и теперь сам, по своей собственной воле возвращается в Москву. Ему, кстати, не очень нравится то, что он больше известен, как вор в законе по кличке Монгол, а те трое господ, это цэрэушники, летят с инструкциями в свое посольство. Ты знаешь, мне кажется, ими нужно заняться серьезно, они собираются проинспектировать свою московскую резидентуру.
Ну, господа цэрэушники меня в тот момент интересовали в последнюю очередь, а вот то, что мне пришлось лететь в Москву одним рейсом с Монголом, заинтересовало меня куда больше. Хотя это и было чистое совпадение, грех было им не воспользоваться, тем более, что о Монголе, а точнее о Ларионове Игоре Петровиче, у меня еще в те времена, когда я работал в его фирме, сложилось неплохое мнение. Тимофей, сделавший короткий телепатический доклад, только укрепил его. Телепатия очень хорошая вещь, когда нужно в считанные секунды передать большой объем информации, а Тимофей к тому времени уже научился быстро составлять и передавать очень емкие телепатеммы.
Впрочем я говорю об этом лишь потому, что узнал об Игоре Ларионове то, чего не знали о нем его самые близкие друзья и его собственная жена. Этот человек был типичнейшим продуктом российской действительности того времени. Семнадцатилетним пареньком он приехал учиться в Москву из провинции, из города Улан-Удэ, в семьдесят восьмом году. Поступил в МВТУ имени Баумана, закончил сначала институт, а затем аспирантуру и стал работать на тогда еще секретном заводе имени Хруничева.
Защитился, стал кандидатом технических наук, готовил докторскую. Игорь занимался конструированием ракетной техники и композитами. С началом перестройки он загорелся идеей собственного бизнеса и вместе с друзьями создал кооператив. Они мечтали строить и продавать воздушные шары для воздухоплавателей. Правда, для того, чтобы заработать денег, им, для раскрутки, пришлось заняться торговлей.
Поначалу, все шло неплохо и они даже изготовили и продали несколько отличных воздушных шаров, вот тогда-то за Игорем и закрепилось окончательно прозвище Монгол, сокращенное от монгольфьер и еще видимо потому, что он неплохо знал монгольский язык, хотя ничего азиатского в чертах его лица не было. От торговли косметикой и парфюмерией они перешли сначала к компьютерам, а потом и к автомобилям и вот тут-то полоса удач закончилась.
Игоря и его компаньонов крепко подставили кагэбэшники, которые сляпали на скорую руку дело и вскоре упекли его на семь лет. В лагере Игорь, который еще со студенческих времен занимался восточными единоборствами, вел себя дерзко с начальством и независимо с блатными. Он очень скоро доказал лагерным ворам, что с ним нужно разговаривать уважительно и, поскольку, был человеком рассудительным и здравомыслящим, быстро завоевал себе авторитет. На свободу он вышел в девяносто четвертом, отсидев пять из семи лет, благодаря взяткам, и вновь вернулся в бизнес.
Теперь он имел связи в воровском мире и уже лишился каких-либо иллюзий на счет закона и его представителей. Вновь занявшись торговлей компьютерами, он вскоре сколотил неплохой капитал и в первую очередь побеспокоился о том, чтобы снять с себя судимость, а затем, увеличив свой капитал, купил себе титул вора в законе, а заодно и гражданство Белиза. Игорь Ларионов был жестким, ловким и удачливым бизнесменом и вскоре, в конце девяносто девятого, выехал из России и хотя его бизнес был тесно связан с этой страной, руководить им он предпочитал из-за рубежа. Впрочем, и в Европе он тоже имел неплохой бизнес, связанный с туризмом и торговлей. Игорь Ларионов находился в Париже, когда из России пришло сообщение о военном перевороте. Этот человек почему-то сразу уверовал в Виктора Демидова и решил немедленно вернуться в Москву.