Две недели я провел на кушетке, соединив свое сознание с Большим Мозаичным Мозгом и это позволило мне хорошенько изучить Интайр. Первым на это пошел Василий Седых и мне показалось, что я тоже смогу войти в контакт с этим гениальным существом. Самым главным итого я считаю то, что это дало нам, мне и Василию Седых, возможность войти в непосредственный контакт с Эдвардом Бартоном.

Во все это, вероятно, трудно поверить, но мы действительно имели возможность проследить всю жизнь этого интара от его рождения в Сартуазе, до Дня Откровения. Может быть у кого-нибудь имеются сомнения на счет искренности интари, но только не у меня и Василия, уж нам-то известны все тайники души этого человека. Поэтому я ни на одно мгновение и ни разу не усомнился в их добрых намерениях.

Еще три недели я провел со шлемом гипнопеда на голове и прошел за это время четыре полных курса сартуазского университета по таким дисциплинам как социотехника, социопсихология, гражданское администрирование и стратегическое планирование. Я выбрал тот же самый университет, в котором учился администратор Элт.

Это был обычный набор дисциплин при подготовке администраторов высшего уровня, но нужно учитывать что гражданский администратор Оорк Элт проходил обучение в течении двадцати семи лет и со значительными промежутками, а у меня просто не было на это времени. Меня попытались отговорить от гипнопедии, говоря о возможных негативных последствиях, но я скорее согласился бы свихнуться, чем отказаться от возможности малость поумнеть. К счастью все обошлось, хотя добрых полгода мне приходилось постоянно держать себя в руках, так как я то и дело пытался говорить на тайри или уири, а не по-русски.

Знания, полученные от интари, помогли мне не только вполне грамотно спланировать работу Административной Директории в первые годы, но и разобраться в причинах, по которым моя страна свалилась в такую пропасть. Может быть мои объяснения покажутся вам спорными, но других я не имею. Если я скажу вам, Джейн, что всему виной был октябрьский большевистский переворот, произошедший в стране в 1917 году, то я не только не буду оригинален, но и не прав.

На самом деле корни трагедии лежат гораздо глубже и главная причина бед, преследовавших Россию на всем протяжении двадцатого века заключается в том, что рабство в этой стране было отменено в только девятнадцатом веке. Именно по этой причине в России было так много люмпенов с маргинальным менталитетом и так мало представителей среднего класса, особенно в больших промышленных городах.

Еще одна причина бед русского народа крылась в засилье ортодоксальной церкви. Россия была страной, где церквей насчитывалось по сорок сороков на каждую губернию, но святости от этого не прибавлялось. Церковь в России, при всем ее объединяющем начале, все-таки была реакционным институтом, всегда служила власти и мало способствовала прогрессу общества. Нет, отдельные представители православной церкви были истинными праведниками, подвижниками, они врачевали человеческие души и сами были подлинными исполинами духа, но вот церковные иерархи слишком много внимания уделяли политике, стяжательству и совершенно забывали о пастве.

И еще церковные иерархи забывали о заповедях Христа, забывали о том, что человек вполне может быть рабом Божьим, но ни в коем случаем не должен быть рабом другого человека и не были строгими судьями российским правителям. Более того, они веками вбивали в головы людей ложные постулаты, делающие их покорными рабами своих господ. В русском народе удивительным образом соединилось рабское подчинение власти и стремление к национальной независимости, что и привело в итоге к такой форме самодержавия, при которой народ держали в рабстве до второй половины девятнадцатого века и это не могло не сказаться на событиях века двадцатого.

В силу своего географического положения, Россия была обречена быть страной аграрной, в то время как в силу сырьевого потенциала должна была быть именно мощной индустриальной державой. Однако, российские интеллектуалы почему-то все надежды на прогресс связывались с русской деревней, а не с природной русской изобретательностью и мастеровитостью. Даже такой светлый ум, как Столыпин, и тот выбрал наиболее легкий путь и даже достиг определенных успехов, которые, в общем-то, и предопределили дальнейший крах этой великой страны. Свою роль сыграла в этом центробежном процессе и слабость последнего русского царя, который не смог проявить достаточной твердости и политической воли в подавлении антигосударственных выступлений.

После октябрьского переворота развитие страны уже шло не по пути социального прогресса, а по пути еще более оголтелой реакции. На смену религии пришли, в общем-то светлые и прекрасные, коммунистические идеи, а на смену слабой монархии пришла мощная тоталитарная диктатура Сталина. Этот злой гений России прекрасно понимал, что аграрная страна должна во что бы то ни было стать индустриальной державой, но при этом напрочь забывал о том, что только инициатива и созидательная сила свободного предпринимательства способны создать действительно мощную индустрию.

В своем стремлении к индустриализации Сталин шел на любые компромиссы с Западом и в первую очередь с фашистской Германией. Так как он был человеком довольно ограниченным и не умным, то делал ставку, прежде всего, на насилие и принуждение, а поскольку в русском народе за все предыдущие столетия была выработана привычка подчинения власти, какой бы она не была, то ему все сходило с рук. Этого морального урода и циничного негодяя спасало характерно русское отношение народа к своей судьбе: "А может так и надо?"

При этом нельзя забывать и тот факт, что политические силы Запада консолидировались в своей борьбе против России и интуитивно строили свою долгосрочную политику таким образом, чтобы воздвигнуть вокруг нее стену отчуждения и намеренно усиливали раскол планеты на два политических лагеря. Вместе с тем передовые страны Запада, которые постоянно кичились своей демократией, делали все, чтобы не дать развиться демократии в странах третьего мира и когда в середине двадцатого века Россия, изнемогая от чудовищных лишений все-таки нарастила свой индустриальный потенциал до вполне приличного состояния, Запад сделал ловкий маневр.