Музыкальных дел мастера к каждой нашли свой подход. Первыми были изготовлены барабаны для начинающих годойонов и Холтор был готов отдать правую руку на отсечение, если на всём Варкене найдётся человек, который поморщится при их звучании. Микки, который был верен своему Синему годо, опробовав несколько барабанов, был вынужден признать, что они звучат ничуть не хуже его любимого барабана, к которому он не подпускал даже Веридора. Годойонархоны клана Таланов Дерзких сразу же признали его и после нескольких месяцев стажировки он стал одним из учителей. Из-за этого Микки приходилось буквально разрываться на две части. Со своим уникальным слухом он ещё и высоко котировался в цехе акустиков и с ним постоянно конкурировал секонд Зеттурион, но их обоих безжалостно критиковал Интайр.

То, что у него теперь было кому не только оценить звук, но ещё и с абсолютной точностью сказать, почему он такой, несомненно, радовало Холтора, но не решало многих его проблем. Главная из них заключалась в том, что хотя все барабаны и были уже собраны, их нужно было теперь вручную доводить до нужной кондиции, а это можно было сделать только одним способом, по паре микронов удалять лишнее дерево, шлифуя их шлифовальными машинками, которые визжали в цехах так, что ушам было больно. Время от времени то один, то другой барабан исчезал из цеха, чтобы после того, как из него высосут всю пыль, подвернуться акустическому тестированию. После долгих споров некоторые барабаны телепортом отправляли в те цеха, где на них наводили красоту мастера насечки и инкрустации. Эта работа была ничуть не менее ответственной.

Как это и предполагал Веридор Мерк, самым лучшим материалом для инкрустации алмазных годо являлась морская кость, но она же являлась ещё и самым дорогим отделочным материалом. После многочисленных тестов Микки, Зеттурион и Интайр пришли к согласию, что идеальным соотношением толщины костяной насечки и тела барабана будет то, при котором морскую кость нужно будет распускать на прутки толщиной в шесть миллиметров, что бы получить в итоге пять и две десятых миллиметра. Сорквик, услышав это и зная примерный погонаж, быстро произвёл в уме расчёты и моментально изменился лицом. Взяв Веридора за шиворот, он отвёл его в сторонку и между ними произошел короткий разговор. В итоге они приняли соломоново решение. Каждый отделывает свой барабан своими собственными запасами морской кости, а на барабан леди Риты они скидываются вместе, чтобы он не выглядел жлобским.

Когда Холтор узнал о том, сколько стоит та морская кость, которую император галактики и Звёздный король пустили на отделку барабанов-годо, он чуть не грохнулся в обморок, ведь выходило так, что купить такой барабан смогут только три человека во всей галактике, её император, Веридор Мерк и Харди Вирров, который был зол на Сиссара, как черт из-за того, что тот не вырастил четвёртого барабана. Но он хотя бы добился того, что по их точному образу и подобию были изготовлены ещё три алмазных годо поменьше, но со всеми теми клеймами, какие были на Великих годо. То, что ему придётся выложить за них девять миллиардов золотых роантов, его совершенно не волновало. Холтор всё же не выдержал и поинтересовался у Сорквика, почему морская кость стоит дороже изумрудов с Обелайра, и тот, насмешливо скривив губы, ответил:

– А как ты хотел, Холти? Изумруды из недр Обелайра прут, как дерьмо из гонзара, а морская кость созревает в морском песке десятки миллионов лет и к тому же не во всяком. Ну, и ещё всё дело заключается в том, что вся она давно уже из этого песка вынута моим зятёчком и поделена им поровну, но я считаю, что он всё равно меня ограбил.

Веридор, услышав это, тотчас завопил:

– Ах, ты старый жмот! Тебе что, лень построить у себя на Галане большой темпоральник, засунуть в него все те костомахи, которые я собирал тысячами лет и прокрутить их в нём?

Таких стычек на музыкальной фабрике было не одна и не две. Паломники, порой, чуть ли не дрались между собой по самым разным поводам. Цапались они и с музыкальных дел мастерами, придираясь то к тому, что у кого-то барабан блестит хуже, чем у других, то ещё к чему-нибудь и Холтору с трудом удавалось доказывать, что главное в барабане-годо не его блеск, а звук и певучесть. По мере того, как продвигалось вперёд обучение годойонов любви, таких претензий становилось всё меньше и меньше, а иногда случалось и так, что тот паломник, который ещё недавно грозился поколотить того типа, который поставил на его годо бронзовую, а не золотую обечайку, приходил на музыкальную фабрику, влезал на самый большой барабан или ещё какую-нибудь эстакаду и публично приносил мастеру свои извинения.

Это говорило только о том, что этот годойон, наконец, стал разбираться в тех звуках, которые он извлекал из годо, стуча по нему здоровенным кривым ойтоном. Вообще-то Холтор не мог нарадоваться на учеников клана, ведь среди них было более трёхсот Звёздных императоров и теперь заказами на одни только большие годо его клан был обеспечен на несколько десятков лет вперёд. Уж на что Гуго Декстер был далёк от таких звуков, ему больше нравилась симфоническая музыка, однако же и он теперь считал, что большим годо самое место в симфоническом оркестре. Он был необычайно музыкально одарённым парнем и поэтому одним из первых был признан своими учителями настоящим годойоном, а не идиотом с оглоблей в руках. То, что их учениками были такие люди, как Сорквик, Удугу Бхор, Патрик Изуар, Богуслав Вихрь и многие другие, имя которых было принято произносить склоняя голову в знак уважения, нисколько не смущало годойонархонов и потому с лбов и тел их учеников не сходили шишки и синяки, что особенно возмущало Патрика и его бывшего помощника, а теперь императора Лекса Чарльза Первого.

Но ничего не поделаешь, весьма болезненное наказание следовало за каждый малейший промах. Ты мог по рассеянности поджечь дом своего годойонархоны и тот лишь усмехнулся бы, узнав об этом, но если ты отстучал быструю дробь не в той тональности, он моментально зверел и выстукивал её на твоей спине или голове. Зато уже через восемь месяцев эти злобные мучители добились главного, буквально каждый их ученик мог даже спросонья моментально выбить дробь указанного ему рисунка и тональности чем угодно и на чём угодно, хоть ладонями на собственной заднице. Поэтому и отношение к своему собственному годо у каждого ученика изменилось самым радикальным образом. Изготовить для своего годо футляр стоимостью в хороший тримобиль-лимузин считалось теперь не только естественным, но и единственно правильным решением. Ну, а уж о том, чтобы оставить годо в сыром помещении или на сквозняке, вообще не могло идти и речи, так как считалось дикостью.

Каждый ученик обзавёлся чуть ли не двумя десятками мембран для своих годо, как это и было принято у всех нормальных годойонов и отношение к ним было куда более заботливым, чем к одежде и обуви. Научились ученики разбираться и в достоинствах мембран, а также знали, какая из них и где будет лучше звучать. После того, как Гуго Декстер был посвящён в годойоны и получил ойтоны изготовленные для него по специальному заказу, все ученики удвоили свои усилия, ведь теперь он мог пошить себе свои фирменные годолайтары и был вхож в не такое уж и большое сообщество годойонов. Это лесоводов и музыкальных дел мастеров на острове Зелёный Марлар было очень много, миллионы и десятки тысяч, а вот настоящих годойонов насчитывалось не более пяти с половиной тысяч и все они были нарасхват.

Веридор Мерк уже был признанным годойоном, хотя и учился этому искусству самостоятельно. Тем не менее он тоже пошел в музыкальную школу, как и все остальные ученики. Годойонархоны Таланов, послушав его, посовещались и в итоге сказали ему, чтобы он не тратил зря их время и не отвлекал учеников, а вместо этого приходил к ним в вечерние часы. После первого же визита к годойонам острова Зелёный Марлар он понял, что к нему относятся, как к равному, а старейшина их цеха, Эйден Талан, уважая его стиль игры, дал ему только один совет, посылать к чертовой матери всех советчиков и бить в годо так, как он считает нужным, что было для Веридора так же приятно, как и то, что Холтор, посмотрев на то, как он работает с костью, немедленно созвал всех мастеров костяной насечки и инкрустации и объявил им, что все они переходят к нему в подмастерье, так как среди них нет ни одного мастера, способного с ним просто тягаться, не говоря уже о том, чтобы превзойти его в этом чертовски сложном деле.