— А поле… Да шут его знает, сколько оно гектаров, — хихикнул вдруг старик в рукав рубахи. — Кто ж его и когда измерил?!
Сообразив это, старик окончательно успокоился и о странной встрече скоро забыл.
— Белиберда какая-то! Полная! — смяв бороду в кулак, задумчиво пробормотал Иван Алексеевич Бубенцов. — Старик Сомов, кобыла Изольда… Зачем вам все это надо, Валерий Иванович?
— Чтобы интереснее было! Занимательнее! Смешнее, наконец! — запетушился опять волшебник. — Нет, я решительно предлагаю обсудить новый поворот темы!
— Но ведь в жизни ничего такого не было! — веско произнес Витька Бубенцов. — Никакого шпиона просто не было! А в Австралию вы летали, Валерий Иванович! Вместе с воробьями! Именно из-за этого полета все и…
— Ну и что же, подумаешь, чего-то там не было! — покраснев до ушей, пискляво выкрикнул волшебник. — Ну и что с того, что не было! Я устрою, будет! Мне это папа пустяков!
— Не увиливайте, Валерий Иванович, — осуждающе покачал головой моряк Бубенцов. — Взрослый ведь человек, волшебник!… Стыдно! Что было, то и было!
— Бросил мальчика на произвол судьбы, а сам улетел в Австралию! — гневно отчеканила Клавдия Леонтьевна. — Теперь сваливаете все на каких-то несуществующих шпионов!
— Я, может, не для себя старался… — заюлил волшебник. — Я, может, ради вас, Клавдия Леонтьевна, супротив правды пошел…
— Не надо для меня стараться! — отрубила пенсионерка.
— Я для всех хотел, для общего блага, — совсем потерянным голосом продолжал бессмысленный разговор Валерий Иванович. — Художественное произведение все-таки… Что ж, нельзя сделать получше, чем было, да?
— Хорошо, это когда без прикрас! — просто сказал моряк Бубенцов.
— Валерий Иванович! — наконец пришел в себя от изумления и автор. — Ведь это… мой почерк!
Я встряхнул в воздухе листами, которые полчаса назад вручил мне волшебник:
— Вы волшебник… или цирковой фокусник?
— Волшебник я, — хмуро буркнул Кириллов.
— Но ведь это же… это же начало новой повести! Она лежит у меня дома, на письменном столе! Видите, даже заголовок — «Вместо пролога»! Каково — в середине истории — и вдруг «Вместо пролога»!
— Как лучше хотел, говорю же… — окончательно сконфузился волшебник. — Я больше не буду…
— Мы непростительно забыли про мальчика! Про того, превращенного! — суровый голос пенсионерки вернул нас к действительности.
Глава 13
НОЧЬ ПЕРЕД ДУЭЛЬЮ
Март — месяц не поймешь какой, то ли еще зимний, то ли уже весенний. Это только по календарю все ясно.
Стемнело, и мальчишка как-то неожиданно понял, что ему хочется очень немногого и простого: прийти домой, раздеться и обогреться. Болтаясь по улицам, Виктор порядком иззяб, и все волшебства и чудеса казались теперь какими-то посторонними…
Нет, не так. Ну, не самыми важными в жизни, что ли.
Возле мошкинского подъезда Витька Бубенцов уже просто клацал губами от холода, и раздумывать больше было нечего. Поднимаясь по лестнице, еще раз пробежал глазами мятую записку от волшебника. Слова были теми же самыми, только внизу прибавилась странная фраза: «Продолжение следует». И появилась подпись, больше похожая, впрочем, на кляксу.
«А то я не поверил бы без подписи, — с какой-то почти безразличной иронией подумал Виктор. — Еще бы печать поставил! Треугольную!…»
Ключ с мартышкой оказался настоящим, от Пашкиной квартиры. Замок щелкнул, и дверь легко, без скрипа отворилась.
«Продолжение следует». И то хорошо, не безрадостный конец всему. С волшебниками этими, кто их знает… Хоть не на улице ночевать…»
Подумалось так неизвестно отчего, никаких подозрений насчет ключа до этого у Витьки не было.
Голова мартышки, забавный Пашкин брелок, раскачиваясь на цепочке, коснулась запястья, и мальчишка едва не выронил ключ: безделушка оказалась очень холодной, почти ледяной!
Но вот на это странное обстоятельство Витька почему-то совершенно не обратил внимания, просто зло затолкал ключ обратно в карман!
Так бывает: часто мы придаем очень большое значение пустякам, а на действительно серьезные и стоящие самого пристального взгляда вещи не обращаем внимания. А ведь голова мартышки никак не могла быть очень холодной, она же лежала в кармане, близко к телу.
Легко автору рассуждать, скажете вы, забрался бы сам в чужую «шкуру»! Превратили тебя невзначай в постороннего человека, выглядел бы ты Виктором Бубенцовым или, к примеру, Мошкиным Павлом, вот тогда бы мы на тебя посмотрели! Да уж…
Квартира оказалась в точности как родная бубенцовская. Даже зеркальный трельяж стоял на том же месте.
Некоторые отличия, конечно же, были. Виктор не обнаружил книжного шкафа в родительской комнате. Место просто пустовало, а книжные стопки выглядывали из-под кровати.
Впрочем, он недолго разглядывал жилище. Убедился еще только, что с диваном в комнате у Павла все в порядке, и раскладывается он легко, и внутренности диванные набиты бельем — чего же еще требовалось…
Домашние тапки Павла Мошкина оказались не по-хулигански удобными и теплыми, скоро мальчишка согрелся. Есть по-прежнему не хотелось, но тем не менее Виктор решил обследовать и холодильник.
Все было на месте: и суп в кастрюльке, и второе в какой-то особенной посудине, названия которой он не знал, но Витькина мама подобной вещью очень гордилась. Был даже большой полукруг домашнего торта.
Виктор отщипнул кусочек, сидя на корточках перед раскрытым холодильником, пожевал.
По вкусу торт очень напоминал пережаренную курицу под майонезом.
Отщипнул еще… и решил поужинать. В самом деле, это раньше о нем мама и папа заботились, а теперь-то кто, а?
Виктор Бубенцов начал лихорадочно вытаскивать из холодильника все, что там было, составлял на маленький кухонный столик, и скоро на столике уже просто не хватало места.
А мальчишка все выставлял и выставлял кастрюльки, чепарушки, мисочки и тарелки, гремел железом и звонкой, обожженной глиной.
И как-то сама собой в такт этого бессмысленному громыханию начала у него мурлыкаться старинная неизвестного происхождения шутливая песенка:
Дальше слова не вспоминались, и он повторял это «тра-ля-ля, тра-ля-ля» без конца, и язык не уставал, и — странное дело — ему вдруг стало почти весело…
Ну, если и не совсем весело, то и не так уж неприкаянно, как было вначале!
С каждой ложкой подогретого супа по телу разливалась усталость и тяжесть, а мысли опять лихорадочно засуетились.
Хороши шуточки, нечего сказать! Конечно, как следует насолить Пашке Мошкину, главному Витькиному врагу, — это было бы неплохо, было бы это просто замечательно!…
Но тут простая и ясная логика неожиданно вильнула совсем в сторону.
Ну, хорошо, он вот сидит и размышляет, чего бы такого похитрее подстроить Павлу Мошкину…
Павлу Мошкину, который… который не сумеет на коварные козни совсем ничем ответить?! И вообще, а где он теперь, настоящий Павел Мошкин?! Что с ним в данный момент происходит?!
От этой мысли Виктор вздрогнул, ему стало страшно. Мальчишка бросился к телефону и набрал номер. Нет, не тот, таинственный 340-74-95, а другой, очень, очень хорошо знакомый…
— Алло?… — почти сразу на другом конце провода сняли трубку.
Витька застонал, надавив пальцами на рычаг. Он узнал этот голос. Теперь можно было не сомневаться: там, у магазина, он увидел… самого себя! И теперь ему ответил… Виктор Бубенцов!
Где же тогда Павел Мошкин?! Или, может быть, его… вообще нет?! Просто больше вообще не существует?!
Какое же тогда право имеет он, он, Витька Бубенцов, глумиться над человеком, которого просто… нет на свете?!