58

Если одного лишь присутствия личности, достойной уважения, достаточно для того, чтобы окружающие воздерживались от дурных поступков, так неужели же присутствие Божие, постоянное и всепроникающее, постигаемое нашими чувствами и беззаветно любимое, не делает нас лучше во всех проявлениях – в словах, в делах, в чувствах? [Климент Александрийский, Stromata, 7, 7 (PG 9, 450-451).] Действительно: если бы ощущение того, что Бог нас видит, было запечатлено в нашем сознании, если бы мы отдавали себе отчет в том, что вся, абсолютно вся наша деятельность протекает в Его присутствии и ничто не ускользает от Его взгляда – с каким старанием доводили бы мы до конца свои дела и насколько изменилось бы наше к ним отношение! В этом – тайна святости, которую я проповедую уже много лет. Господь наш Иисус Христос призвал и вас, и меня – всех нас, обычных людей, находящихся в самой гуще жизни, – уподобляться Ему, возводить Его на вершину всех наших честных и благородных деяний.

Теперь вы понимаете, почему людям, не любящим свою работу (ту, которую ему соответствует), так трудно воспринять учение, которое излагает священник, говорящий теперь с вами. Они не понимают, что это значит – освящать свой труд и видеть в нем свое христианское призвание. Они не чувствуют, что призваны к одному из самых благородных земных занятий – чтобы освятить его.

59

Хочу заметить – и это не самонадеянность с моей стороны, – что я сразу вижу, когда мои слова попадают в дырявый мешок или пролетают мимо ушей моих собеседников. Открывая вам свое сердце, я надеюсь, что после вы вместе со мной возблагодарите Бога, постоянно пекущегося о наших делах. В 1928 году осознав, чего ждет от меня Господь, я немедленно начал служение. В те годы (благодарю Тебя, Господи: мне пришлось много страдать и много любить) люди, к которым я обращался, нередко думали, что я безумец, или, как минимум, фантазер, мечтатель о невозможном. Но я продолжал служение, не унывая. И поскольку эта затея была не моей, а Его, она преодолела все препятствия – и вот уже стала истиной, для всех очевидной, распространившейся по всей земле, от полюса до полюса. Ибо Господь пожелал, чтобы многие приняли ее как начинание, от Него исходящее.

Я уже говорил, что, едва перебросившись с кем-либо словами, я сразу вижу, понимает он меня, или нет. Я не похож на ту наседку, в гнездо которой подкладывают яйцо утки – и лишь спустя много времени, когда цыплята уже вылупились, видя, как комочек пуха переваливается с лапки на лапку, она понимает, что это не ее цыпленок, что он никогда не научится пищать, сколько бы она ни старалась. Я никогда не обижался на тех, кто от меня отвернулся – даже если я предлагал помощь, а в ответ слышал хамство. Я не обижался – ибо всегда помнил мудрый совет: каждый идущий, следуй своим путем! [Cada caminante siga su caminо] Этот совет в виде вывески привлек мое внимание в далеком 1939 году, в доме, где я проводил духовное уединение для студентов университета.

60

Простите меня за это небольшое отступление – и вернемся к нашей теме. Вы не должны сомневаться в том, что профессиональное призвание – это существенная, неотделимая часть нашего христианского бытия. Господь любит вас святыми на том месте, которое вы занимаете – в тех трудах, которые вы избрали. При этом мотивы, вами двигавшие, не так уж и важны. Лично я считаю, что все занятия добры и благородны до тех пор, пока нет конфликта между ними и Законом Божиим. Все профессии достойны вознесения на высший духовный уровень в потоке Любви, омывающем жизнь сына Божия.

Я не могу освободиться от чувства тревоги, когда кто-либо, говоря о своей профессии, выставляет себя страдальцем, жалуется, что работа отнимает так много времени… Можно быть уверенным, что он не делает и половины того, что делают его коллеги – которые, возможно, движимы лишь эгоистическими, или, по крайней мере, чисто прагматическими побуждениями. Вы все, находящиеся здесь и пребывающие в личном общении с Господом, имеете ту или иную профессию: медик, адвокат, экономист… Но вспомните на мгновение своих коллег – тех, которые обладают профессиональным авторитетом, выделяются своим благородством и не щадят себя ради дела. Разве они не отдают своей работе многие часы дня, а иногда и ночи? Разве нам нечему у них поучиться? Задавая этот вопрос, я и сам себя проверяю. И должен признаться, что чувствую стыд, за которым следует непреодолимое желание просить прощения у Бога – ибо мой ответ на Его призыв так жалок, так ничтожен в сравнении с той миссией, которую Он доверил нам в этом мире. Послушаем, что говорит об этом один из Отцов Церкви: Христос оставил нас на земле, чтобы мы были как светильники, чтобы мы стали учителями других, чтобы мы действовали как закваска, чтобы мы жили как ангелы среди людей, как взрослые среди детей, как люди духовные среди людей исключительно плотских, чтобы мы были зерном, чтобы мы дали плоды. Не было бы нужды открывать рот, если бы наша жизнь была столь блистательна. Были бы не нужны слова, если бы мы показали наши дела. Не было бы ни одного язычника, если бы мы были искренними христианами [Св. Иоанн Златоуст, In Epistolam I ad Timotheum homiliae, 10, 3 (PG 62, 551).].

61

Назидательная ценность трудовой жизни

Мы ошибаемся, когда думаем, что апостольское служение можно свести к практике благочестия. И ты, и я – христиане, но в то же время мы являемся гражданами и тружениками с определенным кругом обязанностей, которые мы должны выполнять наилучшим образом – если и в самом деле хотим их освятить. Сам Иисус побуждает нас к этому: Вы – свет мира. Не может укрыться город, стоящий на верху горы. И зажегши свечу, не ставят ее под сосудом, но на подсвечнике, и светит всем в доме. Так да светит свет ваш пред людьми, чтобы они видели ваши добрые дела и прославляли Отца вашего Небесного [Мф 5, 14-16.].

Ваше профессиональное занятие – это светильник, который может дать свет вашим друзьям и коллегам. Именно поэтому я имею обыкновение неустанно повторять одно и то же всем, вступающим в Opus Dei. Повторю и вам, моим слушателям – надеясь, что вы сумеете извлечь пользу из моих слов: "Какое мне дело, что этот сапожник считается хорошим христианином? Ведь он плохо чинит обувь!" Если он не приложил всех сил для овладения своей профессией, не делает свою работу со всем усердием, на какое только способен – то невозможно ее освятить и принести в дар Богу. Для тех, кто обращается к Господу из самой гущи жизни, освящение повседневного труда – это стержень чистой духовности, вокруг которого концентрируется все их бытие.