Пару дней не меньше…

Еще более сложным явлением в жизни оказалось отсутствие кухни. На кухне всегда была его сестра, и зайти на нее Людмила не могла, она боялась криков и скандалов на пустом месте, на святой женской территории хозяйки этого дома. Связанная по рукам и ногам, отсутствием свободы перемещения, Людмила сидела в кресле и не двигалась, двигался Поликарп. Слезы готовы были показаться на ее глаза. Он сновал из комнаты в кухню, а она сидела… Утром все домочадцы остались в доме, она взяла свою многострадальную сумку и пошла на работу.

Людмила задыхалась от безысходности, она просто разболелась, пока сама себя, за волосы, не вытащила из болота страданий. Так, где начинается выдумка, а где эта выдумка является жизнью? Так-то!

Долгая дорога успокаивала, как из-под земли рядом возник Тор, он заметил Людмилу и догнал. Они пошли вместе в квартиру Тора, пока Тамара не покинула квартиру Людмилы.

Так жизнь Людмилы оказалась на распутье.

Рядом с Людмилой теперь лежал Тор, но в ней произошел обрыв струны, она, как гитара с порванной струной, не давала ему на себе играть. Она погрузилась в воспоминания последнего звенящего от голосов скандала в доме Поликарпа. Кричали все до изнеможения, до безумства, до обвинений. Тогда, она сжалась от странного чувства, ей стало так плохо, что она быстро оделась, взяла сумку, последние деньги и пошла, куда глаза глядят.

Четыре таблетки она выпила еще у него дома, спокойствия не было. Тор из шкафа достал соль в мешочке, положил ее в ванну под струю воды. Удивительно сколько пены и соли Людмила перевела за свою жизнь, но эта соль ее успокоила. Она вышла из ванны абсолютно спокойной, а Тор ждал ее у двери ванной комнаты. Как он любит эти минуты первобытной женской свежести! Нет, худо – без добра. На них после слез обрушилась первозданная любовь, да так, что они друг от друга не могли оторваться.

На новом месте Людмиле надо было найти себе место. Этим она и занялась. Тор ей помогал, но вот сегодня вновь пришла жалость к себе! Опять ей стало плохо. Жгла обида на тех, от кого она ушла, и на Тора, за то, что он перечислял ей все, что он для нее сделал. Захотелось хоть куда-нибудь уйти, где ее не будут покрывать бесконечными упреками. Она делала все, что можно, а остальное за пределами реальности. Тор ушел в ванну, оставив Людмилу страдать, он не любил, когда она от него отворачивалась и погружалась в свои чувства, в свою жизнь, которую она покинула.

Он касался ее рукой, снимал прикосновением нервное напряжение. Людмила внутри себя была уверена в правильности своего решения и ухода из прошлой жизни. У нее не было выбора. Жевательная резинка оказалась во рту, мысли потекли в нужную сторону, она пришла в равновесие.

Глядя на Людмилу, успокоился и Тор, взял пульт управления, включил телевизор, нашел чисто мужской боевик и все. Она вышла из очередного кризиса, но смотреть боевик было выше сил. Жизнь продолжалась с новыми препятствиями, и их надо было еще научиться обходить. На новом месте многого еще нет, но все поправимо.

Людмила обнаружила в шкафу пустую нишу, но класть в нее было нечего, она пришла с дамской сумкой…

Жизнь в чужом доме – чужой монастырь. Все с нуля и амбиции и вещи, за которыми зайти в бывший свой дом Людмиле было не по нервам. Было время, когда она ежедневно меняла свой внешний вид, а тут у нее один комплект домашней одежды.

Косметика, этот мини комплект цивилизации хранился в шкафу, на полке пустой до самозабвения.

Мороз и ветер обжигали лицо, завернув воротник у лица рукой, Людмила шла навстречу ветру и морозу, вся в инее дошла до автобуса. Четыре остановки по морозу путь не близкий, но таков удел новых районов города. Автобусы в них большая редкость. Вот, из-за этих самых автобусов и пришлось покинуть ей свой дом в старом районе, а его заняли те, кому ходить по морозу в новом районе не хотелось, хоть их дом на остановку ближе, к действующей остановке автобуса.

Огромные дома, но мимо них идет так мало людей, словно, в них живут те, кому никуда не надо ходить.

Или люди исподволь меняются жилищем, когда терпеть отсутствие удобств, в расположении новых районов им становиться не под силу? Только теперь Людмила осознала, как было хорошо в прошлом году, а теперь пришла расплата за удобства в деревне Медный ковш и света впереди не видно совсем. На морозе, рядом с машиной продавали постельное белье, она купила комплект постельного белья и пошла дальше.

Вечерний мороз привычно впился в лицо, снег мерцал в лучах фар чужих машин.

Памятник, стоящий у корпусов очистили от снега, и он приятно возвышался над лежбищем замерзших машин.

Рассказ от Людмилы…

Тор и я зашли в магазин, купили очередную партию посуды для личной жизни и пошли домой к Тору. Ключ пискнул у входной двери подъезда. Дома было тихо. Ужин легко подогрели в микроволновой печи. Пользуясь, отсутствием хозяйки дома, я закинула две стирки в машину автомат, никто мне при этом не делал замечаний, и не следил за моими действиями. Конец недели я отметила загаром.

О, прошла целая неделя, как я жила у Тора! На крутящийся стул для пианино Тор установил солярий. Я выключила свет, на диван положила белую простыню, разделась до плавок и легла загорать. Тор говорил, когда пора переворачиваться. После загара в зимний, морозный вечер, когда лето само заглянуло в комнату, можно было и отдохнуть.

На телевизионном экране шел весьма милый концерт песен прошлых лет. Павлин на пиджаке певца приятно радовал, его отец мелькал среди зрителей, и на этом месте я уснула, успев нажать на пульт управления. Утром я почувствовала прохладу в комнате, с детства мои плечи вылезают из-под одеяла и мерзнут, я спряталась под одеяло, придвинулась к Тору. Он проснулся. Я обрадовалась и рванула к домашнему компьютеру. Тор, включил телевизор, лежал и радовался коту из фильма для детей.

Белье высохло, пора гладить…

Субботний день включает в себя всю суть женщины, даже если на неделе она работает в мужском обществе с мужским умом. Надо, надо готовить, гладить, убирать, после чего можно почувствовать себя нормальным человеком.