– Нет, Александр. Грех на душу не возьму. Прости.

– Тогда продай мне его, насос этот проклятый. Торгуемся,-предложил Сашка компромисс,- я ведь такой, всё одно достану, но лишний шум мне, сам понимаешь, делать нет резона. А ты продал – и греха нет. Как?

– Сволочь ты, Санька,- Матвеич потрепал его по плечу, но на лице светилась улыбка,- ты кого хошь в грех введешь,- и стал писать-таки жене записку, чтобы отдала предъявителю насос.

– Вот теперь всё,- прочитав записку, сказал Сашка,- раньше Нового года обоз не ждите. Но к двадцатым числам января всё припру. Если откажут в заявке, кого из вас могу считать в найме?

Все подняли руки. Добываемое обещало солидный капитал, и мужики, от добра добра не ищут, были готовы тут слечь костьми. К тому же пускать из рук такую жилу считалось безумием полнейшим, да и неуважением к себе, своему делу, своей профессии. Кто ж захочет себя не уважать, когда рядом, в трёх шагах от тебя, лежит песок, в котором почти двести граммов золота. Да пропади оно всё пропадом, всё это богатство, в конце концов, но престиж профессии и уважение к себе самим был в тысячу раз дороже этого презренного металла. Видя единогласное одобрение предложенному, Сашка кивнул, давая понять, что всё улажено окончательно. После чего, выпив чаю, лёг спать.

Глава 5

По возвращению в посёлок Сашка в тот же день снёс отчетность и авансировки. Утром следующего пришёл кассир и выдал ему его долю и плату на всех, с заверенными и отмеченными авансировками. Это значило, что совет по его заявке добро не давал или просто даже не стал пересматривать ранее принятое решение. У Сашки плата, как и у всех, была 20700 рублей. Их он отдал отцу. Доля была его личным доходом, и всеми, как правило, расходовалась на дело по усмотрению владельца. Он мог распорядиться средствами, как угодно. Доход весил шестьдесят пять тысяч и уже был им распределен на оставшихся на его участке мужиков, как плата за работу. Плата же за работу включала в себя, прежде всего продовольствие и обмундирование, которое было необходимо доставить. "Золотой" их заработок, согласно поручениям, Сашка был обязан доставить по месту требования. Кроме того, взяв из "золотых" денег каждого определённую часть, надо было приобрести по заявке просимое. За один грамм добытого металла "семья" платила один рубль. Сдавала же его за кордоном в надёжный банк по цене три доллара пятьдесят центов за грамм при курсе 0,7 рубля за доллар. Таким образом получались в наваре один рубль сорок пять копеек. "Семья" брала на общие расходы двадцать пять копеек с грамма. Ещё двадцать пять шло в кассу оплаты найма. Найм представлял собой три касты людей: Стрелков, Контрольщиков и Караванщиков. Стрелки, в свою очередь, делились на бойцов охраны, то есть стражников территории, в этой роли и существовал на данный момент Сашка, это была самая нижняя ступенька лиги стрелков; стрелков дозорного корпуса, выполнявших задачи охраны внутри всей территории "семьи"; и стрелков-внешников, то есть тех, кто непосредственно выполнял разного рода операции вне территории. Контрольщики делились на два крыла: горняков, осуществлявших непосредственное руководство по добыче металла, это были опытные горные инженеры и геологи; и хозяйственников, занимавшихся снабжением всех необходимыми материалами. Караванщики имели три ветви: доставщики через кордон; доставщики внутри территории; транспортники. Последние, транспортники, были нижней частью всей надстройки пирамидки. Это были пешеходы-носильщики груза, доставлявшие груз на своих плечах. В транспортники ссылали за различные провинности, попасть в транспортники означало попасть в "ишачью колею". Всем, кроме добытчиков, платили ставки, на что уходило пятьдесят копеек с грамма. Ещё пятьдесят копеек оставалось на счёту за кордоном под проценты. Оставшиеся сорок пять копеек использовались на месте. С них шла плата добытчикам, если случился неудачный сезон, величину определяло собрание старейшин. Ещё из них платили пенсию старикам, вдовам на погибших мужей и, им же, на детей, ставших сиротами. Платили стипендию тем, кто поехал учиться в вуз или техникум, при условии возвращения, в противном случае сумму надо было вернуть, и ещё на мелкие хозяйственные нужды.

Стрелки, сидевшие на ставках, время от времени брали в руки ломы и лопаты, чтобы подработать средства на жизнь, шли на короткие периоды времени в добычу, попадая к кому-то в долю.

Поднятое Сашкой на приписанном к нему участке составляло в весе двести сорок восемь килограмм пятьсот грамм, что и составило по 20700 рублей на двенадцать работавших, при этом пахали все: и он сам, и старший контрольщик Ухта, и контрольщик Матвеич, и стражник Михаил, и чистые восемь мужиков-добытчиков. Все легли в равную долю потому, что позволили условия, и не надо было отвлекаться на что-то ещё. Стояло осеннее распутье, в котором двигаться по тайге в тамошних местах вряд ли кто мог. Но это было в определённой мере нарушением, за что все и были оштрафованы на символическую сумму в сто рублей, то есть на сто грамм добытого золота.

Карьер, располагавшийся в посёлке, имел государственный план 800 кг, из которых больше половины, 450 кг, добывали старательские бригады. Государство платило карьеру по одному рублю сорок копеек за грамм, а карьер, к которому были приписаны бригады старателей, платил старателям только один рубль пятнадцать копеек, обдирая старателей за якобы предоставляемые услуги. Одним словом, существовал разрешенный государством грабёж. Двенадцать человек за две недели намыли вручную 31% плана карьера. Приход в "семью" 248 кг металла был нужен и важен. "Семья" добывала в тайге чуть больше тонны, и только вручную. Копали же около ста человек, из которых лишь семьдесят пять постоянно, остальные на подхвате. В карьере работало почти полторы тысячи человек. Соотношение массы добываемого металла карьера и подпольно добываемого "семьёй" на одного человека, даже при наличии у карьера мощной землеройной техники, было не в его пользу. На приданом Саньке участке территории было поднято столько, что все показатели карьера были перекрыты многократно.

Положив оставшимся в тайге мужикам по тысяче рублей в месяц, Сашка переборщил ни много ни мало, а втрое. Но сделал он это с расчетом. Во-первых, его заявку могли и не принять, что и произошло. За триста же рублей вынимать из штольни золотоносные пески, которые не промывать, стали бы, но неохотно. Так как теряли золотой привесок в заработке. Во-вторых, если заявка пойдёт, им принадлежит этот привесок, ведь он будет тем больше, чем больше они потянут породы сейчас. При первом варианте, Сашкина доля уплывала, как и их, по крайней мере, на год. Чтобы этого не произошло, Сашка и дал им по тысяче. Положив столько, он привязал их к себе либо общим доходом в добытом, либо потерей, но тоже общей. Они точно знали, сколько Сашке положено по доле, а он её расписал на их тысячные ставки, и они это поняли. Он же, сделав именно так, у них на глазах, открыто, не жадничая, заслужил ещё и определённую долю уважения, а это всегда важней любых денег. Он, уже в первый год нашедший такую высокопродуктивную жилу, получил не только их уважение, но и доверие и подкрепил его тем, что вместе с ними работал, стараясь не отстать от них, здоровых мужиков, чем снискал себе не просто уважение, а почётное прозвище Сунтар. Ему поверили раз и навсегда, и он не мог позволить кому-то обмануться в своём, полученном от них же достоинстве и праве называться человеком слова. Честь данного слова, говорили ему с детства, то есть верность ему, произнесенному, а не написанному на бумаге, превыше всего. Если ты умеешь его держать, ты достоин называться человеком и имеешь право считать себя человеком. Эту, полученную с момента осознания себя на земле, истину он и получил в первый же год своего полноправного вступления в "семью". В случае непринятия заявки Сашка имел право объявить найм. То есть нанять желающих участвовать в добыче. Нанятый же поступал в его распоряжение на оговоренный срок, при этом "семья", в связи с определённой степенью риска по такому набору, отказывала и нанимателю, и нанятым в официальном прикрытии. Проще говоря, все они уже не числились с момента найма на каких-то предприятиях в посёлке. "Золотые" двадцать тысяч рублей составляли почти пятилетний их заработок, что давало им возможность уйти в найм в случае непринятия "семьёй" заявки. Они дали Сашке, при таком раскладе дел, право оформить их в найм и, стало быть, осесть якорем в тайге на его участке.