Руководители Генерального штаба Красной Армии, особенно маршал Шапошников, образованнейший специалист, конечно же, знали эту страницу военной истории России.

И, не исключена возможность, маршалы повторили предложение Багратиона в современном варианте: война неизбежна, но лучше вести ее за пределами страны. История повторилась и в молчании Сталина.

Как поверить столь серьезному предположению, а иной раз, читаешь, и утверждению, – о готовящемся в 1941 году упреждающем ударе Красной Армии – не имея перед глазами убедительных документов? Пока, надо считать, это только версия и – не более того. Однако версия впечатляющая и, вполне допустимо, не беспочвенная. В самом деле, представляется невероятным, чтобы Генеральный штаб, Политбюро и сам Сталин, наконец, не взвешивали возможные варианты неминуемой по их уверенности, войны.

В том числе и превентивный удар Красной Армии в удобный момент.

Вот тут, наверное, сомнений нет: взвешивали, просчитывали. Но почему об этом промолчал Молотов в доверительных беседах с писателем Ф. Чуевым? Еще раз оценим его слова: «…Мы знали, что война не за горами… что нам придется отступать. Весь вопрос был в том, докуда нам придется отступать – до Смоленска или до Москвы».

Молотов, в данном случае, авторитет для нас высочайший, потому как он, конечно же, принимал участие в обсуждении военных проблем. Значит, он утаил что-то об упреждающем ударе? Как опытный дипломат повел себя: дескать, ты мне вопроса не задаешь, я – молчу. По-старчески просто – забыл? О важнейшем в истории страны?

Это исключено. Почему же промолчал Молотов?

Разрозненные предположения историков густо сконцентрированы в недавно вышедшей книге В. Суворова – «Ледокол». Опираясь на мемуарные высказывания советских военачальников, архивные документы о передислокации войск Красной Армии к западным границам в феврале – июне 1941 года, о полной боевой готовности их к наступательным действиям, автор утверждает, и без всяких сомнений: упреждающий удар готовился. Более того, он должен был начаться 6 июля 1941 года под кодовым наименованием «Гроза».

Германия нанесла свой упреждающий удар – первой.

Так складывалось начало Великой Отечественной войны по В. Суворову.

Книга впечатляющая. Правда, просматривается в ней значительная доля жажды сенсации. Но, в любом случае, как бы этой книге не стать первопроходцем-ледоколом в матерых льдах умолчания о некоторых еще скрываемых истинах второй мировой войны. Нам остается подождать нового издания «Истории Великой Отечественной войны».

Книга В. Суворова, очевидно, как и всякая иная, не лишена противоречий. Существенных, до разрушения авторской концепции. И прежде всего, эти противоречия связаны… со строительством бункера-убежища для Сталина в Самаре.

Когда автор пишет о том, что шло оборудование главного командного пункта Генерального штаба вблизи западных границ, этому веришь. Но в то же время, если план упреждающего удара уже был не только готов, но и его дата определена: Зачем было строить уникальное подземное сооружение в Самаре? В глубинной России?

Почему маршал Тимошенко и генерал армии Жуков (кстати, Жуков, предположительно, был одним из авторов предложения об упреждающем ударе), почему они высказывали озабоченность тем обстоятельством, что в Москве не готовы защищенные места для работы Ставки?

Почему в мае 1941 года в Кремле начали строительство убежища? Почему, уже после 22 июня, рокового дня, продолжали гнать в Германию железнодорожные составы и пароходы с хлебом, стратегическим сырьем? Или нельзя их было остановить? Прекратили же немцы свои поставки оборудования Советскому Союзу за несколько дней до того момента, как прозвучал условленный пароль – «Дортмунд».

Почему, наконец, Самара была заранее определена запасной столицей? Вопросы, вопросы. Противоречия…

Судя по всему, В. Суворов не был осведомлен о «сталинском бункере» в Самаре. Тут было бы над чем задуматься автору. Не точен он и в деталях. Читаем: «Все важные учреждения находились… не в Куйбышеве, а в гигантских подземных тоннелях, вырубленных в скалах Жигулей».

Это не соответствует действительности. Скальные выработки, да, они существуют и ныне, но не в Жигулях, а на Левобережье, в Сокольих горах. Самарские журналисты бывали в подземных выработках близ старинного села Б. Царевщина, но ничего, хотя бы отдаленно напоминающего присутствие в них когда-то «важных учреждений» не обнаружили.

И опять вопрос, разрушающий концепцию В. Суворова: Сколько же потребовалось бы времени для строительства «гигантских подземных тоннелей»? И зачем они, опять же, в глубинной России, если упреждающий удар Красной Армии, по В. Суворову, разумеется, победоносный удар по существовавшей тогда военной доктрине, был уже предопределен?

37 МЕТРОВ ПОД ЗЕМЛЕЙ

История постепенно, а в России нехотя, раскрывает тайны, когда-то накрепко запертые грифом «Совершенно секретно».

Настал час, и сегодня каждый любопытствующий, будь то россиянин или чужестранец, имеет возможность спуститься в подземелье «сталинского бункера» в Самаре.

Правда, иностранцам любопытство обходится в долларах.

Удивительно: я десятки раз, бывая в прежнем обкоме партии по литературным делам и заботам, проходил мимо двери под парадной лестницей в сумрачном углу. Она ничем не примечательна. Если бы, случись ненароком, задался вопросом: а за нею – что? Скорее всего, предположил бы простейшее: уборщицы хранят там ведра и швабры.

Отворим ничем не примечательную дверь и войдем… в историю. Несколько ступенек вниз, и мы вышли на площадку, где едва разойтись двоим. Справа двери лифта.

Чуть дальше начинается лестница в подземелье. Ступени под мрамор, железные перила. Все обыкновенное, будто в стандартном жилом доме. 192 ступени круглой шахты диаметром 8 метров. Видны чугунные тюбинги с резиновыми прокладками между стыками, стянутыми толстыми болтами. Еще вниз; нетерпение подстегивает тебя. Твоих шагов не слышно даже и в первозданной тишине. И вот, наконец…

Сперва мы входим в комнату отдыха Сталина. Старинный двухтумбовый стол, письменный, и диван под серым холщовым чехлом. Больше – ничего. Кажется, ты даже разочарован. Потом вспоминаешь из прочитанного: почти аскетизм в быту – это стиль Сталина. Через минуту-другую, освоившись, начинаешь замечать детали. Комната метров восемнадцать площадью, не больше. Светлый паркетный пол. Сводчатый потолок со скромной алебастровой лепниной. Мягкий свет матовой люстры. Над диваном и на другой, противоположной стене, что-то вроде окон. Они, разумеется, ложные. Но голубоватая материя создает смутное впечатление: ты видишь небо! На одной из стен три портрета: Маркса, Энгельса и Ленина. Ширпотребовская работа. Такой портрет Энгельса я вижу впервые: он настойчиво напоминает музейную фотографию самарского купца первой гильдии. Торговца пшеницей или салом, чем когда-то славилась старинная Самара. Еще одна деталь интерьера. Точнее – шесть деталей. Ты с удивлением замечаешь, что в комнате отдыха шесть дверей! Через одну мы вошли. Вторая, в левом углу, ведет в туалет. А еще четыре – куда?.. Поразительно: четыре двери никуда не ведут! Отворишь, за ними – мертвая стена!

Как, чем объяснить этакую конструктивную… вольность, фантазию? Или это заказ Сталина? Оставшийся неведомым нам тайный смысл – в чем он? Что тут: каприз именитого заказчика, игра воображения проектировщиков?

Совершенно неожиданный ответ напрашивается именно здесь, внизу, на глубине 37 метров. И представляется он убедительным. Дело в том, что спустившись в подземелье, ты не ощущаешь гнетущей тяжести замкнутого пространства. Насколько ощущение свободы серьезно, говорит тот факт, что в современной космонавтике сложилось самостоятельное направление – ученые ищут оптимальные условия для человека в изолированном от внешнего мира помещении. Шесть дверей в комнате отдыха создают желанное, пусть и ложное, обманное, но все-таки снимающее с плеч тяжесть одиночества впечатление: вот за этой дверью хрустящая гравием дорожка к берегу недалекой отсюда Волги; а здесь выход на террасу и в сад к закату солнца; а тут… может быть, войдет в открывшуюся дверь, без страха встречи с диктатором, самый близкий человек с искренним словом и открытым бесхитростным лицом?..