– Уверяю вас, для меня это теперь не имеет никакого значения, – сказал человек с бородой.

– Что не имеет? – переспросила Катя.

– Вера, – просто ответил человек с бородой.

– А что имеет? – уточнила катя скорее машинально, чем из истинного интереса.

– Вы, – ответил человек с бородой.

– Я? – переспросила Катя.

– Да, вы, – утвердительно кивнул человек с бородой, – вы и мой сын.

– Ваш сын? – переспросила Катя и сердце ее сжалось холодным обручем пронзившего ее страха. Она вдруг почувствовала близость смертельно-опасного подвоха в этом их разговоре, близость момента страшной истины.

– Наш сын, – уточнил человек с бородой, – ваш и мой сын, которого вам сейчас принесут кормить…

Ей и правда должны были теперь принести ее Сан Саныча.

Её Сашеньку, ее роднулечку маленького.

– Он не ваш, – сказала Катя испуганно.

И ее испуг был в ней был даже больше, чем от того, если б этот человек с бородой просто назвал бы ее своей рабыней, а ее сыночка своим рабом…

Нет, этот человек с бородой говорил совсем не то, он заявлял на них с Сашечкой совсем иные права, не как на раба и на рабыню…

– Он не ваш сын, – повторила Катя, – у него есть отец, его отец это мой муж и вы не можете быть его отцом.

– Я все могу, – с улыбкой сказал человек с бородой, – но не расстраивайтесь, я не буду торопить время, вы должны ко мне привыкнуть, – поспешил успокоить Катю человек с бородой, – вы не должны расстраиваться, нетто у вас пропадет молоко и наш с вами сын будет голодненьким.

Он поднялся со стула и вышел так же тихо, как и вошел.

– Но почему? – прошептала Катя, – но почему он выбрал меня? Почему нас с Сашенькой? ….

– Почему он выбрал именно Катю?

Катю он выбрал потому что однажды он попросил Пакистанца разузнать там…

Ну, в общем, разузнать там в Божьем хранилище знаний не только про методы современной войны, ради чего они все это дело с Пакистанцем и затевали, но и про личное. Это когда Пакистанец сказал, что одному "чистому" удалось соединиться с Банком Судеб.

И тогда Ходжахмет попросил – разузнайте про меня. Будет ли у меня семья, будут ли дети?

И тогда, Пакистанец ему и выложил про Катю – про чужую жену, про жену офицера ГРУ – Саши Мельникова и про ее ребеночка, что этот ребенок и станет частью Ходжахметовой судьбы.

Вот почему он выбрал Катю. …

2.

Лёха Старцев никогда не примерял на себя роли "карьерного примака". Карьерного не от слова карьер, где добывают полезные ископаемые, а от слова КАРЬЕРА – то биш "карьерный примак" в понимании Лёхи Старцева – это был такой особый вид хитрого живчика, который решал вопрос своего быстрого служебного роста простым и старым, но в понимании Старцева – постыдным способом – женившись на генеральской дочке.

Собственно ничего, вроде бы противозаконного – в таком понимании карьерно-служебного лифта не было. Каждый офицер, каждый курсант – имел законное право ухаживать, женихаться, целоваться-миловаться и потом жениться с кем угодно и на ком угодно – хоть на дочке бедного учителя, хоть на дочке маршала Советского Союза. Но оженившись на дочке бедного учителя – курсант потом должен был добиваться повышений по службе ползая на брюхе по всем дальним полигонам страны. А вот будь он похитрей, да женись он на дочке маршала – и служба как по маслу покатится – со свистом внеочередных представлений к новым воинским званиям – вплоть до полковника – устанешь звездочки обмывать! Да и служить в дальних гарнизонах вряд ли придется. Разве захочет любящий папаша надолго с дочкой расставаться? Папаша-маршал лучше пристроит зятя-литёху прямо в министерство – в Москве, чтобы дочка никуда из столицы не уезжала… А от зятя-литёхи для того, чтобы каждые два года аккуратно получать новые звания и повышения по должностям, потребуется не ползание брюхом по заснеженным полигонам где-нибудь на Камчатке, а добросовестное исполнение супружеских обязанностей – то есть – ползание брюхом по простыням…

Это в понятии Лехи Старцева и было – карьерным примачеством.

И своего сослуживца Данилова – Старцев поэтому презирал.

Тошнотворно-правильное кредо Данилова сводилось к следующему: если тебе не посчастливилось быть маршальским сынком, то почему бы тебе не попытаться стать маршальским зятем?

Еще в училище, куда Лёшка Старцев попал сразу после первого своего армейского года, проведенного в Афгане, Данилов до головной боли, до схожего с похмельным нытья в затылке опротивел Старцеву своей прямолинейной житейской рациональностью, граничащей порою с практичностью образцовой домохозяйки. Жениться надо с умом, вещи надо покупать хорошего качества, денюжки необходимо беречь…

Данилова всегда интересовало, кто у того или иного курсанта отец, в каких званиях тот или иной родственник его новых знакомых, и особенно у молодых незамужних женщин.

В конце-концов, доказывая непреклонную работоспособность лозунга – кто ищет, тот всегда найдет, Данилов женился.

Женился на ужасно некрасивой, но с точки зрения армейской родословной – на жутко породистой, чуть ли не порфирогенетной девице – на дочке действующего генерал-полковника.

Где он нашел ходов-выходов на такую знатную невесту – одному Богу известно.

Важно то, что заключая негласный, но в тоже самое время обязательный к исполнению контракт генеральского зятька, Данилов впрыгнул-таки в заветный социально-карьерный лифт, что вознес его к верхним этажам армейского социума, до которого иные – ординарные службисты -вынуждены были карабкаться пешочком, в иных местах проползая на пузе по грязи и снегу отдаленных полигонов и театров военных действий.

Теперь, когда Старцев, проползя свои назначенные ему Проведением тысячу километров на брюхе по горячим точкам планеты – дорос до командующего Резервной ставкой, Данилов, который ни разу не был ни в одном из настоящих горячих дел, был при Старцеве – полнокровным заместителем. Да не просто каким-нибудь молчаливым формальным заместителем, но заместителем амбициозным, заместителем роющим копытом землю и грызущим пенные удила.

Видимо, когда там – в главном управлении кадров, в советниках Президента и в тех кругах, что формируют штаты высшего эшелона власти, не очень то верили в возможность катаклизма, и рассматривали Резервную ставку как некую синекур -содержащую систему, вреде той легендарной конторы для ненужных, но знатных и амбициозных чиновников, что описана в книге Питтера про "законы бутерброда и про уровни некомпетентности".

Теперь же, когда гром грянул, и катаклизм произошел, расхлебывать результаты кадрового легкомыслия – приходилось именно Старцеву.

Мало того, что ему приходилось брать на себя всю ответственность момента и буквально спасать Россию, но ему теперь еще и приходилось сдерживать амбициозное рвение Данилова, почуявшего буквальную близость момента истины – прыг, и в дамки!

Ведь Катаклизм, в который никто не верил, вдруг сделал Резервную ставку единственным дееспособным органом власти, и стоит теперь немного подвинуть Старцева, как его зам – Данилов станет едва ли не первым лицом страны!

Да…

Старцева всегда тошнило от биографии своего зама.

От этой биографии просто несло кислой блевотиной.

Ради карьеры – Данилов должен был всю жизнь спать с уродиной – и мало того, чтобы просто проживать под одной крышей, но изображать любовь, потому как папа – долгожитель – ревниво следил за отношениями в дочкином доме, и стоило бы Данилову проманкировать, отлынить или скатиться в формальности семейных статус-кво, как он пулей бы вылетел и из академии, куда его устроил любимый тестюшка, и из военной адьюнктуры, и из генштаба, и наконец – из Резервной Ставки, куда в финале карьеры на генерал-полковничью должность был определен практично мыслящий зятёк.

Лариса, которая по внутреннему положению о Резервной ставке тоже жила в бункере, и кстати не просто жила и задаром поедала местные высококалорийные обеды с ужинами, но работала по специальности – медсестрой в их подземном госпитале, стала что-то часто жаловаться на то, что снится ей покойная мама – Вера Степановна.