— Можете назвать пятерку пенальтистов сборной России?

— Могу. Но не буду (смеется).

— Вернемся к нашей ахиллесовой пяте — диагональным штрафным сборной Голландии. Почему мы никак не могли с ними справиться? Вы ведь в перерыве даже поменяли опекуна ван Нистелроя — в первом тайме это был Анюков, во втором — Игнашевич. Но и это не помогло.

— Вы очень детально наблюдаете за игрой. Во-первых, некоторых штрафных можно было вообще избежать — соперник находился спиной к нашим воротам, и ситуация не представлялась настолько опасной, что необходимо было фолить. Но наши игроки слишком хотели выиграть то или иное единоборство — из-за чего и допускали нарушения.

Но иногда штрафного избежать нельзя. И тогда наступает следующий этап. Мы здорово организовали персональную опеку при «стандартах», каждый четко знал, за кого отвечает. Но, как мы сегодня убедились при просмотре DVD, некоторые игроки занимали неверную позицию. Всегда есть возможность контролировать «своего» игрока, но в то же время видеть и мяч. У нас же получалось, что кое-кто излишне сближался с опекаемым игроком, в результате чего у того появлялась возможность незаметно для судьи придержать нашего игрока за футболку. Именно так в первом тайме ван Нистелрой, дернув за майку Анюкова, лишил его баланса. Чтобы этого избежать, ты должен до какого-то момента держать определенную дистанцию, и только в нужную секунду ее разорвать.

Также один или два игрока порой располагались с неверной стороны по отношению к своему «клиенту». Каждая такая деталь чрезвычайно важна. И вратарю — мы говорили потом об этом с Аки (Акинфеевым. — Прим. И. Р.) — следовало бы находиться чуть дальше от линии своих ворот. Это произвело бы впечатление на соперников. Они бы подумали: «О, вратарь как близко! Надо бы отойти метров на десять назад». И тогда опасность стала бы гораздо ниже. Это тоже процесс развития молодых футболистов. Когда при последнем штрафном Акинфеев вышел из ворот именно так, как я сейчас рассказываю, он легко забрал мяч. С другой стороны, нельзя не учитывать, что если у соперника подать штрафной получается безукоризненно, то вышедший из ворот голкипер оказывается в непростой ситуации. Это говорит о том, что каждый игрок должен держать своего визави до самого конца игрового эпизода.

— Игнашевич занял неверную позицию, когда ван Нистелрой забил из-под него ответный мяч?

— В какой-то мере да, но это был тот же случай, что с Анюковым — когда у арбитра нет возможности увидеть, как форвард очень тихо и незаметно придерживает соперника. Это сложно, но нужно пытаться не входить в контакт слишком рано.

Тем не менее хочу очень похвалить Игнашевича. На этом чемпионате он великолепен! Не люблю много говорить об отдельных игроках, но Игнашевич проявил себя как настоящий профессионал. В результате ошибок в последних матчах за ЦСКА в сборной он оказался на скамейке запасных, но ответом с его стороны стала работа, работа и еще раз работа. Получив шанс, он прекрасно им воспользовался — при том что ему пришлось играть по непривычной схеме с двумя центральными защитниками.

— После окончания основного времени Широков — вроде бы прямой его конкурент по позиции — обнял Игнашевича и явно успокаивал его после гола ван Нистелроя.

— Это еще одно свидетельство нашего командного духа! Конечно, мы профессионалы, но в то же время и живые люди. Когда мы живем в одном коллективе 24 часа в день, это нормально, когда возникают какие-то трения. Кто-то играет, кто-то нет — а хотят-то все. Поэтому мы очень много говорим о тех, кто занимает с 12-й по 23-ю позиции. От них требуется проявить особый профессионализм. И они делают это, поддерживая моральный дух команды. Ни одного конфликта между игроками пока не было!

Я очень внимательно наблюдаю за тем, чтобы никто не проявил, что называется нелояльности к коллективу. Что это такое? Плохие жесты по отношению к партнерам — если, допустим, кто-то отдал неточный пас, и другой игрок на скамейке зло махнул в его адрес рукой. Впрочем, за нашу команду я в этом отношении уже не боюсь. Они все доказали.

— Что думаете о словесной стычке между Акинфеевым и Игнашевичем в овертайме?

— А вот это замечательно! И означает, что у них кровь в жилах не застыла. В том эпизоде вратарь и защитник недопоняли друг друга, что, впрочем, оба тут же исправили. А потом последовала нормальная эмоциональная реакция. Это классно. Потому что оба игрока показали себя требовательными к самим себе и к другим. Потом и они разговаривали между собой об этом эпизоде, и я с обоими. Я говорил: «Это часть игры». Они согласились, добавив, что никаких проблем уже нет.

— Можете рассказать о вашем плане нейтрализации грозной голландской атаки?

— Мы тщательно анализировали сильные и слабые стороны сборной Голландии. Сильная — обилие игроков-созидателей. Тот же вон Бронкхорст — созидатель, который большую часть карьеры, в той же «Барселоне», провел на позиции левого полузащитника. Теперь он превратился, подобно Жиркову, в атакующего левого защитника. И если вам удастся заблокировать доставку им мяча Снайдеру, ван Нистелрою, ван дер Варту, если вы загружаете его оборонительной работой и он вынужден все время играть рядом с Матайсеном и близко к ван дер Сару — значит, вы уже выиграли часть битвы. Поэтому мы уделили особое внимание давлению на этом фланге. Ведь на противоположном у голландцев расположились игроки менее созидательные.

— Действительно, в творческом смысле Кюйт и Снайдер — фигуры несопоставимые.

— Есть еще и Булахруз — очень хороший защитник, но не слишком аккуратный в работе с мячом и передачах. Нужно было заставить голландцев начинать атаки через Булахруза, а не через ван Бронкхорста.

— По-вашему, стоило ван Бастену выпускать Булахруза на поле сразу после страшной трагедии в его семье — смерти едва родившегося ребенка?

— Это сугубо индивидуальное решение, которое может для себя принять только сам игрок. И его семья.

— Огромное преимущество россиян в дополнительное время — результат той дьявольской физподготовки, которую вы с Раймондом Верхейеном проводили перед турниром?

— На самом деле это преимущество — что-то невероятное. У нас же было всего два дня на восстановление после решающего матча в группе со Швецией! После того матча, помню, мы, приехав в Леоганг, ужинали в 2.30-3 часа утра (по свидетельству Рэймонда Верхейена, это было сделано, чтобы игроки получили необходимую порцию углеводов. — Прим. И. Р.). А уже через два дня нужно было играть. Обычно после столь сложного поединка, как со шведами, команда нуждается как минимум в трехдневном восстановлении. У нас было на сутки меньше. Тем большего восхищения заслуживают игроки, которые смогли сыграть в таком темпе после 90 минут. Меня, не скрою, это потрясло.

Вы видели в эти минуты голландцев? Их игроки стали беспомощно смотреть на скамейку. «Коуч, помоги нам, мы не знаем, что делать, потому что они бегут и здесь, и здесь, и здесь!» Атакующие игроки сборной Голландии любят, чтобы защитники соперников исключительно оборонялись — потому что в этом случае те дают им делать свое дело. Но когда вы включаете в дело дополнительные, не ожидаемые ими орудия, они теряются. Тому же Снайдеру порой приходилось играть на месте правого защитника, ему приходилось дважды бороться у своей штрафной с Жирковым! И ему это не нравилось. На экране можно было увидеть его реакцию. Он смотрел на скамейку, не понимая, почему должен всем этим заниматься.

— По-вашему, сказалось ли то, что в России сейчас середина сезона, а в Европе он завершился? Правда, прежние тренеры сборной не могли извлечь из этого дивиденды, но вам — удалось.

— Неделю после окончания сезона те же голландцы полностью отдыхали. А потом при должной и весьма осторожной подготовке команда вполне может подойти к турниру свежей. Так было у меня в сборной Голландии 98-го, где программу подготовки для каждого приходилось продумывать очень тщательно. К турниру команда была готова. Так что я не считаю этот вопрос хоть в какой-то мере важным.