Глава 6

В положение слуги есть свои преимущества: пока Ирвин и Жак чинно поглощали ужин за отдельным столиком, я успел завязать знакомства с дюжиной завсегдатаев Пьяного Кузнеца, выдать заготовленную заранее историю и выслушать большую часть местных сплетен. Мне сильно помогало близкое знакомство с отцовскими гвардейцами – большинство посетителей были солдатами местного гарнизона или возчиками недавно прибывшего обоза, доставившего в припасы и новости из Плавницы, волостного центра. Одно мне стало ясно сразу – самым страшным врагом гарнизона в Белокамье является скука. Свежие сплетни толковались на все лады, и я принял посильное участие в обсуждении.

На взгляд посвященного слухи были довольно зловещие, хотя говорившие, зачастую, не принимали их всерьез.

– Выкладывай! – потребовал Жак, едва мы остались наедине, Ирвину не удалось выдумать достойный предлог, чтобы заскочить к нам в комнату.

– Ну, все пересказывать я не буду, но помимо историй про свояков и своячениц есть нечто любопытное. Неделю назад в Плавницы приехали два мага. Два! И дюжина Стражей. Явление, по местным меркам, экстраординарное. А за месяц до этого ходили упорные слухи о появлении оборотня. Были жертвы, не столько, сколько от демона и, преимущественно, животные, но все же. Через два дня после приезда один из магов уехал (ночью, тайно) и увез старшего сына одного из местных баронов, Витала Тирсина. Юноша недавно вернулся домой откуда-то из Ункерта, где был на весенних празднествах вместе с некоторыми другими молодыми дворянами. Мнения разделились: то ли парень имел в Ункерте проблемы с законом, то ли маги пытаются его защитить от нечисти. Неясно только, чем занят оставшийся в городе маг и его Стражи. Что скажешь? Думаешь, стоит нам туда соваться?

Жак долго хмурился, потом спросил:

– И часто у них нежити?

– Насколько я понял – нет. Это первый серьезный случай за двадцать лет или около того. Люди в замешательстве и ищут виноватых. Мы там будем не очень хорошо смотреться.

– Теперь сворачивать поздно, да и глупо – только вызовем подозрения. Когда возвращается обоз?

– Завтра-послезавтра.

– Попробуем их обогнать. Придется потратиться на лошадей и фургон – авось продадут. Далеко не уходи, займись чисткой одежды, часа через два вернусь.

Я, со вздохом, повиновался. Страж энергично прогрохотал сапогами по лестнице и принялся громогласно выкликать хозяина. Несомненно, к вечеру у него будет фургон и столько лошадей, сколько он пожелает купить. С одеждой у меня получилось… не очень. Рубахи и носки унесла в стирку смешливая рыжеволосая служанка. С грехом пополам, я вытряхнул во дворе наши плащи и куртки, наладился было зашивать прореху на штанах, но крепко заснул в жестком дубовом кресле.

Маг Зеленой Гилдии мэтр Асторис попал в щекотливое положении, начав действовать прежде, чем удалось добиться поддержки шаренских властей в лице семерых вельмож, сидящих теперь перед ним вокруг накрытого алым бархатом стола. В итоге, ему приходилось оправдываться перед какими-то провинциальными баронами и отвечать на их идиотские вопросы. Присутствие епископа Плавницы никак не облегчало эту задачу, даже наоборот.

– Нет, святой отец, – голос Асториса был неизменно мягок и убедителен, – Молитва и святое причастие не помогут жертве "Волчьего когтя". Принявший в себя хотя бы частицу заклятья обречен.

– Должно быть какое-то средство! – упрямо твердил барон Тирсин.

Маг тяжело вздохнул и напомнил себе, как ревниво относится знать Шарены к вмешательству в свои дела со стороны северного соседа. Пусть Тирсины – не самое знатное семейство, но позволять себе раздражение он не вправе.

– Увы, никому в этом мире такое средство не известно. Именно этим "Волчий коготь" и знаменит. Заклятье овладевает жертвой медленно, но результат всегда один. И вы его видели.

Лорд Тирсин на мгновение закрыл глаз, и стали заметны глубокие морщины, пролегшие на его лице. Всего лишь неделю назад их не было. Маг посочувствовал ему в душе – потерять сына, столь жутким образом… Но барону следовало радоваться, что их вмешательство было своевременным, и прочие домочадцы не пострадали. В семье Тирсинов пятеро детей и трое из них – мальчики. Асторис старался не думать, что будет, если следующим окажется сын Роднега, единственный ребенок в семье.

– Проклятые вастаки! Давно пора гнать их взашей. Пусть друг друга травят в своих вонючих, задрипанных княжествах! – лорд Листрин был подавлен и зол, впрочем, как и все присутствующие. – Почему Гильдия не остановила мерзостное колдовство?

– Весенние празднества очень многолюдны, на них прибывает масса гостей. Мы обнаружили источник заразы почти мгновенно, но несколько человек уже успели пострадать. К сожалению, сокольничий вспомнил не всех, кто прикасался к птице, но Витала среди них не было. Это значит: есть еще один – как минимум, один – принявший на себя заклятье. Причем, близко знакомый с Виталом, такой, что мог общаться с ним в течении двух-трех минут после контакта с птицей. Мы должны найти его прежде, чем Зло овладеет им. Так мы спасем не тело, так хотя бы его душу и всех тех несчастных, которых он утянет за собой, став зверем.

Лорд Роднег нахмурился.

– И вы предлагаете только выжидать?

Хвала небесам, хоть этот со мной не спорит!

– Я могу почувствовать заклятье только в самом конце, когда времени почти не остается. Я вновь прошу прощения за свои действия, но они были вызваны крайней необходимостью.

Семеро блестящих шаренских вельмож подавленно молчали. Семеро молодых людей – кто из них чудовище? Все или один. Асторис не стал объяснять, что распознать само заклятие не в силах. Лишь когда оборотень предастся Тьме, отведав запретной плоти, он станет различим для мага. А значит, если наблюдательность изменит лордам – кто-то умрет. Да поможет им Бог.

Жак раздобыл огромный фургон, больше похожий на дом на колесах. В него поместились все, включая кегаров, и мы неспешно покатили на юг. В принципе, Ункерт находился на северо-западе, но любые торные дороги, ведущие туда через болотистые низины Тарнхега, начинались гораздо южнее.

Погода стояла солнечная и, на взгляд сантаррца, было жарковато. К счастью, от меня не требовалось таскать на себе амуницию благородного лорда – в расшитом золотом мундире я бы испекся заживо. Широкополая соломенная шляпа на голове и просторная холщевая рубаха, вышитая на вороте крестом, придавали мне полное сходство с конокрадом.

По мере того, как лиги пути отделяли нас от Белокамья, мы готовились вновь сменить обличье.

– Мы сильно растратились, – ворчал Станис. – Если мы не хотим сесть за бродяжничество, следует побеспокоиться о наших средствах.

– Естественно, – Жак взмахнул кнутом, не давая лошадям сбавить шаг, – У вас были проблемы, когда вы выступали в Шарене?

– Нет, никогда. Шаренцы любят хорошие представления, особенно, со зверями.

– Тогда, следует подумать о репертуаре.

– Не рановато?

– Все равно кегаров мы не спрячем. Будет естественней, если зверям найдется практическое применение.

Труппа вновь начала репетировать. На привалах Изабель дрессировала кегаров, Тамара обучала Стража жонглированию и акробатическим трюкам, Сара бренчала на мандолине, Ирвин упражнялся с картами, а Станису достался я.

Коронный номер Мастера Лезвий назывался "Распятие". Очень жизнеутверждающе. Для трюка необходим был ассистент, раньше им была Изабель, но теперь место оказалось вакантно, и занять его предстояло мне, как наименее полезному члену труппы. Я воспринял новость с хладнокровием висельника.

– Конечно, зрителям больше понравилась бы девушка, но мы найдем способ это компенсировать, – заявил Станис.

Я постарался не думать, как он это сделает.

Из купленных в Белокамье досок сколотили щит в человеческий рост высотой и еще один, поменьше.