А ты знаешь, кто на самом деле подбросил газетам информацию о встрече в "Белом лебеде"? – спросил меня Евгений. Не дожидаясь ответа, он продолжил: – Мое доверенное лицо считает, что у них хоть и нет доказательств, но предположительно это был сам Фёртч. Возможно, это было частью его круговой обороны, чтобы дискредитировать весь следственный реферат и особенно лично тебя. – Но почему они предполагают, что это сделал он, а не просто кто-то другой случайно проболтался, например, кто-то из "наружки" или из окружения Ольгауэра? – хотел уточнить я.

Евгений глубоко затянулся сигарой. Потом он выпустил дым к потолку и поглядел на облачко, а затем ответил: – Тот, кто запустил историю про "Белый лебедь" в прессу, был убежден в правильности этой своей версии произошедшего. – Ну, и почему это не мог быть кто-то другой из участников? Кто-то другой? – возразил я. – Да потому, что все участники операции знали о настоящем ходе встречи. А Фёртч не знал. Он ведь сам не принимал участия в операции. И потому он был единственным человеком, полагавшим, что встреча состоялась именно в "Белом лебеде". А ведь она была не в "Белом лебеде", только вот Фёртч до сих пор верит в версию, которую тогда ему подкинул Ольгауэр.

Наш вечер у камина закончился где-то часа в три утра. Несмотря на это мы уже очень рано спустились на завтрак. Евгений всю ночь говорил без умолку. Но пара описаний и намеков как-то расплывчато сохранилась в моей памяти. Возможно, и красное вино этому способствовало. Потому я решил сегодня расспросить его снова о некоторых подробностях. Ведь все, что он рассказал, было очень необычно. Но, конечно, не сейчас, не за завтраком. Позже, во время пешей прогулки или вечером в охотничьей сторожке, но еще до первого бокала. Таков был мой план.

Я через большое окно рассматривал долину и пил свой кофе, когда он появился за столом. – Это была хорошая идея с твоей стороны. Тут прекрасно. Импозантно, – сказал он, слегка шепелявя. – Я тоже так думаю, ответил я, – это хорошо видно. Я показал на завтрак, который он набрал себе со "шведского стола". Да, это производило сильное впечатление. Я давно знал, что он любит поесть, но меня все равно каждый раз удивляло, сколько может проглотить за завтраком в одиночку этот человек.

Как заправский старший кельнер он, балансируя, донес до стола свой полный набор из сыра, колбасы, рыбы, фруктов и яичницы. Я не мог сдержать смеха, когда он стоял передо мной. С пятью тарелками в руках и с корзинкой с хлебом, зажатой в зубах, он начал выгружать на стол вой маленький личный буфет. Все еще держа в зубах корзинку с хлебом, он неразборчиво спросил меня: – Ну и что? Никогда не видел настоящего хорошего завтрака? Потом добавил в извиняющемся тоне: – Нет у меня желания, бегать туда пять раз. – Да тебе это и не понадобится, как я погляжу, – последовал мой веселый ответ.

Он с большим удовольствием уселся, глядя через окно на долину. Он склонился над подоконником, чтобы разглядеть на другой стороне долины вершину горы. – И это туда ты хочешь со мной поднятья? – Евгений показал на залитый солнцем склон. – Кажется, склон слишком крутой, – с сомнением сказал он, – там никакой дороги не видно. – Но дорожка есть. Охотничья тропа. Очень крутая, да, но когда поднимешься, там открывается чудесный вид. Местные говорят, что при подъеме, если идешь, можно на ходу есть траву, – пояснил я.

Прошло лишь несколько часов, и мы достигли цели нашей горной прогулки. Подъем по скользкой лесной тропе потребовал больше времени и сил, чем мы ожидали. Во время трудного подъема мы никого не встретили. Но вознаграждением за все трудности был восхитительный пейзаж, открывавшийся сверху. Скамья у деревянного дома стояла прямо возле склона. Эта одинокая охотничья избушка принадлежала одному моему другу, много лет предлагавшему свой старый и хорошо ухоженный домик в качестве цели для горной прогулки. Но очень тяжелый подъем все время мешал мне посетить ее. Тут наверху, кроме электричества и горячей воды было все. И хотя мы уже много раз говорили о таком походе, только сейчас впервые мне удалось его осуществить.

Мы распаковали провиант, который принесли с собой. Что мы будем есть, было договорено еще на нашей последней встрече. Сгорая от любопытства, насколько хороши кулинарные способности моего попутчика, я развел огонь в печи. Уже много лет он хвастался мне своим особенным рецептом борща. Когда солнце почти зашло, влажный запах в избе почти улетучился, и по избушке распространилось приятное тепло от камина и печи.

– Расскажи-ка мне снова эту историю с большим начальником. Мне кажется, я вчера упустил некоторые детали, – пристал я к нему. Он налил нам в маленькие бокалы немного красного вина. – Ну, хорошо, я расскажу ее еще раз и одновременно продолжу готовить борщ,- ответил он и объяснил: – Это 500 грамм говядины, которые там уже пару часов варятся. На такое количество мяса я всегда беру примерно три литра воды. Хорошо посолить, конечно. Потом порезать мясо кубиками. Но воду ни в коем случае не выливать. Она нам еще понадобится.

Я сел на удобную скамейку в углу и наблюдал за тем, как старательно он режет мясо на небольшие кусочки. При этом он вернулся к нашей основной теме.

– Знаешь, на примере всей этой истории, по мнению моего доверенного лица, можно хорошо увидеть важные различия между обеими нашими с тобой разведками. Он говорит, что сама Федеральная разведывательная служба или кто-то внутри БНД, возможно, реферат по внутренним расследованиям или другое подразделение попало под слишком сильное давление. Типично по-немецки! Они хотели быть не только самыми лучшими, но и самыми быстрыми. И по возможности, еще и хорошо при этом выглядеть. А это в нашем ремесле – грубейшее заблуждение. И им повезло, имел в виду мой университетский приятель, с этой великогерманской завышенной самооценкой. Этим вы сами себе оторвали яйца. Для такой работы нужна выдержка. Умение ждать, выдержка, терпение, настойчивость и крепкие нервы. А в твоей Службе ничего этого нет. Они там немного поиграли в индейцев, и стоило им лишь заметить, что у них ничего не получается, они все свалили на самые слабые плечи, то есть, на тебя, Норберт. Но ты знаешь, что они о тебе говорят? Не дожидаясь ответа, Евгений продолжил: – Они говорят, что ты такой же идиот, как все остальные. Ты ведь мог бы стать богатым. Сказочно богатым! А теперь тебе придется еще и расплачиваться за свою собственную сентиментальность. У БНД не было бы никаких доказательств, и они бы тут же привели в движение всю эту машину правосудия. Но тем самым твои люди только пытали бы самих себя.

За это время Евгений встал и принялся чистить овощи. Он прервал свой рассказ, чтобы переключиться на дальнейшее объяснение рецепта: – Это 500 грамм красной свеклы. Без нее борща не бывает. Обычно нужно еще 150 грамм корешков петрушки и 150 грамм пастернака. Но в супермаркете там внизу я не смог купить пастернак. Потому я возьму двойную порцию петрушки. Дома я все это тру на терку, Но тут у нас терки нет, потому мы просто очень мелко порежем. Так же, как две луковицы и зубчик чеснока.

Он пододвинул ко мне доску и нож, а сам уселся на табуретку за столом напротив меня. Мы начали нарезать овощи, а он продолжил повествование.

– Хотя ты и не пошел на их предложение, но, как рассказывал мне мой приятель, они все равно много узнали и увидели. Они считают, что до сего момента делали все правильно. Они хотели найти утечку, и они уверены, что нащупают ее. Это их задача. Тут Евгений на минутку остановился. А затем продолжил: – Ведь о первой встрече все равно потом написали немецкие газеты, правда? Значит, твоя Служба должна была бы знать, что и наши люди узнали, хотя бы из газет, что ты был на встрече не один. Хотя бы тогда! Для того, чтобы узнать это, пуллахцам даже не нужны были никакие источники! Никакие информаторы! Они просто должны были уметь читать. Читать газеты! А что они сделали вместо этого? Они снова приехали всем большим кагалом. И знаешь, что сказал мне мой однокашник? Что они были бы очень благодарны, если бы на этот раз вы явились только с другой половиной вашей группы. Но если бы ты не приехал. Понимаешь? Ели бы ты не отреагировал! Никак не отреагировал бы! Это уже стало бы интересным. Но вот так?!