«Ирми, извини, пожалуйста, что вторгаюсь, но я хочу понять, что у тебя с Дарьей?» — спросил за завтраком Максим. — «Ну, как сказать… Я и сам ещё не знаю… Знаю только, что меня к ней тянет, понимаешь?..» — густо покраснел Ирми и поперхнулся горячим кофе. — «Но, надеюсь, у вас с нею… э-э-э… ничего…» — не глядя на друга и тоже покраснев, проговорил Максим. — «Нет… ну, что ты… — пробормотал, тоже покраснев, Ирми. — Хотя она явно этого хотела бы, даже дала понять. А меня что-то тянет, а что-то отталкивает…» — «Она таки может дать понять… — про себя пробурчал Максим и предупредил друга: — Смотри, Ирми, не превратись в Зимри!» Друзья помолчали, потом Ирми, запинаясь, проговорил: «В принципе… что бы мне мешало?.. Тогда хотя бы всё встало на свои места. Но почему-то не могу… Не знаю, как объяснить… Что-то и притягивает, и отталкивает… Сейчас для меня главное: она хочет пройти гиюр. Ну, так подожду этого момента!.. У неё же наши корни: дедушка еврей, она мне показывала документы. Я уверен: Дарьюш настроена серьёзно. Вообще-то их целая компания… Они даже Каббалой заинтересовались, пусть пока на популярном уровне Мадонны». — «Ох… Ну, сколько можно! «Документы»!..
«Уровень Мадонны»!.. — передразнил Максим с досадой. — У них у всех прекрасные «дедушкины документы». И почему-то именно «дедушкины»! Ты можешь поручиться за их подлинность? Ты, конечно, не слышал, что в России, на Украине это процветающий бизнес — производство и продажа «дедушкиных» документов?» — «Я уверен: к Дарьюш это точно не относится, я ей верю. И ребята в этой группе, мне показалось, серьёзные…» — «И Зейфер тоже?» — с невинным видом спросил Максим. — «При чём тут этот хиппи!..» — с некоторым раздражением буркнул Ирми. Он помолчал, потом задумчиво говорил: «А весёлые… Ты же знаешь, что только те, кто умеет по-настоящему веселиться, способны на серьёзные дела… А не какие-нибудь мрачные зануды…
Они к гиюру всерьёз готовятся, курс у них, я думаю, тоже очень серьёзный! Значит, и намерения серьёзные!» Максим скептически усмехнулся и снова передразнил: «Показалось… думаю…» А ты не задумывался, сколько в этой «малине» на самом деле бабушкиных-дедушкиных «Зейферов»? Тот же Вован говорил… Ах, да, ты же не понимаешь по-русски… Так вот — он не раз подчёркивал, что у них экспериментальный и щадящий курс. Хорошо, что мне удалось уговорить бросить этот сомнительный эксперимент Бени и ещё двух ребят… Помнишь, чернявый мальчик там был, вроде самый молодой из них? Хороший парень, немного, правда, закомплексован — и это, между прочим, работа твоих серьёзных ребят-зейферят!.. Пришлось с ним не раз и не два побеседовать. Бени, вроде, вообще из Эрании уехал, на Юг подался. Там вроде как брат у него… А ведь не хотел отсюда уезжать, Эрания ему очень нравилась!.. он даже хотел наоборот брата сюда перетащить… Всей этой компашке, как я понял, пообещали хорошую работу, если они пройдут этот курс… Половина из них, наверно, поэтому держится за этот курс, ну, и весело им вместе… Бени вовремя понял, что лично ему ничего путного с ними не светит, что он не из их «муравейника», и смылся.
Или там что-то нашёл, или испугался. Честно говоря, очень подозрительно это явление Тумбеля в «Самовар».
Максим помолчал, потом с досадой проговорил: «Я вообще не понимаю, зачем им ещё и гиюр. Достаточно же дедушкиных документов, чтобы жить в Арцене припеваючи, привычной российской жизнью с арценским колоритом! Все структуры у нас уже созданы для самодостаточности! В том же «Самоваре» у них уж очень тёплая «малина» подобралась…» — задумчиво протянул Максим. — «А я думаю, что дело не столько в «малине», сколько в курсе, который они тут проходят. Я… э-э-э… почти уверен, что намерения у них самые серьёзные!» — упрямо твердил Ирми. — «Не понимаю, откуда у тебя такая уверенность! Хотя, может, ты и прав: намерения у них серьёзные, правда, неизвестно, в каком смысле». — «Ну, я думаю, что в нужном.
Дарьюш мне о себе рассказывала, как она вообще на всё это вышла, как проснулся интерес. Ты бы видел, какое у неё при этом было лицо! И не только у неё так!
Дедушкина кровь заговорила…» — «Что называется, «говорите тоже!»! Потомки Торквемады, так сказать… или Пуришкевича…» — чуть слышно по-русски пробормотал Максим, потом громко сказал по-английски: — Вот только одного вопроса ты ей не догадался задать — зачем им тогда нужны — до сих пор! — деликатесы от Петра и Павла?.. Спасти бывше-нынешних соотечественников от разорения? Так оно им так и так не грозит в обозримом будущем! Если это действительно серьёзный интерес и намерения…» — «Ну, наверно, трудно сразу отказаться от любимой еды! Приходится действовать осторожно и тактично. Я надеюсь, что смогу её убедить». Максим махнул рукой: он убедился в бесполезности спора с влюблённым и ослеплённым Ирми.
Спустя пару дней, направляясь утром в рабочую комнату, оба друга столкнулись с двигавшимся им навстречу Пительманом. Он улыбнулся одними губами и, ни слова не говоря, жестом пригласил их к себе в кабинет. Усевшись в массивное кресло за столь же массивным столом, он мягко вопросил: «Итак?» — привычно забыв предложить им сесть. Оба парня удивлённо пожали плечами: «Простите?» — «Я не ошибся?» — «Простите, не понял…» — проговорил Максим; Ирми молчал, словно язык проглотил. — «Скажите, пожалуйста, я мог видеть вас обоих в русском клубе «У самовара»?" — «Ну, допустим… А что, туда ходить запрещено?» — «Видите ли, какое дело… Это не совсем то место, которое… Какие у вас там… э-э-э… интересы?.. Да ещё мне сказали, что вы там подрабатываете!» — «Да, два раза в неделю». — «Значит, для налогового управления нам следует пересчитать ваш, каждого, общий доход». — «Он укладывается в сетку». — «Вот это мы и должны проверить. Ваших слов недостаточно! К тому же… э-э-э… Разве вам неизвестно, что лулианич, желая подработать на второй работе, должен получить письменное разрешение от руководства «Лулиании»?" — «Нет, неизвестно», — подняв голову и посмотрев прямо на Тима, твёрдо сказал Максим. «Это можно было бы очень просто решить, если бы вы оба работали у меня. Подумайте хорошенько. Я бы вас определил в сектор Зямы Ликуктуса. Прекрасный человек, мягкий… умеет отлично ладить с людьми… И тоже из ваших… э-э-э… Отличный специалист, очень ценный работник!
Вы бы нам помогли довести до ума финансовую программу, которую запорол Дорон…
Он-то сейчас в отпуске…» — «А его шеф, адон Блох, как раз очень хвалил…» — Максим пытался сказать это с вызовом, но, увидев слащавую ухмылку на лице Тима, сник, проглотив конец фразы. — «Беседер, подумайте над моим предложением. Я не буду торопить. А вы, мистер Неэман, скажу вам честно, пришлись там ко двору! Я слышал, вы хотели бы вести там секцию борьбы? Это можно было бы устроить. Потому что… ну, зачем вам-то уборки! И денег было бы больше! Если хотите, и вам действительно нужны лишние деньги, можете раз в неделю вести в «Самоваре» секцию, может, не только там. И мне такие специалисты, как вы, очень нужны! Подумайте!» — его ухмылка стала ещё приторней.
Друзья переглянулись, Ирми густо покраснел. Тим какое-то время наслаждался их смущением, потом легонько стукнул ладонью по столу, раздался гулкий звук. «Можете идти…» — ласково обронил Тим.
После этого разговора, сидя за компьютером, Максим никак не мог сосредоточиться.
Почему-то вспомнилось незначительное событие в «Самоваре», случившееся неделю назад. Пошептавшись с Ирми, он неожиданно предложил мужчинам вместе помолиться Арвит: «Это тоже вам надо знать и уметь! Посмотрите, попытайтесь сами — и научитесь!» Зейфер уставился на обоих друзей, сощурив свои маленькие глазки, криво усмехнулся и прогудел: «Извиняюсь, но нас ещё этому не учили. У нас экспериментальная программа щадящего ги… ера (это слово он впервые при Максиме и Ирми произнёс именно так: гиер; потом уже только так и говорил — как его ни поправляли). Стало быть, мы не будем этого делать ни с кем, кроме наших наставников, а они нас не торопят. Эт-та может нас окончательно сбить с толку, а кого-то и отвратить от стройной системы нашего приобщения. И ва-аще, у нас со следующей недели начинается курс современной прогрессивной Кабалы по Мадонне!