Зато ровно с этого момента Нейзер не доставлял мне больше никаких хлопот, поскольку он сутками напролет увивался вокруг Марины, которая и в самом деле оказалась удивительно красивой юной особой и вполне стоила всего того золота, которое хранилось во всех банках Мо, да, и Роанта в придачу. Видимо, Нейзер не хотел терять времени даром и применил какие то особые, сугубо мидорские методы обольщения и уже несколько дней спустя он снял небольшой двухэтажный особняк для своих любовных утех и обставил его самой роскошной мебелью. Никак не могу взять в толк, каким же это образом этот прощелыга, нахал и балаболка добился расположения этого ангела во плоти, дарованного этому городишке самими небесами.

Галанцы, как я уже говорил ранее, удивительно красивая раса людей, но галанские женщины заслуживают самых великолепных и пышных эпитетов. Пожалуй, что Нейзер не особенно-то и погрешил против истины, когда говорил мне о том, что никогда не встречал девушки красивее Марины Ринвал, которая затмевала своей красотой всех известных мне, за многие тысячи лет, галанских красавиц. Марина была дочерью капитана большого торгового судна и вся ее семья состояла из матери, бабушки и прабабушки, женщин хотя еще и нестарых, но, все-таки, всего лишь слабых женщин. Всех мужчин семейства Ринвал забрало море, оставив в живых только капитана торгового барка Борна Ринвала, которому приходилось надолго уходить в далекое плавание, чтобы достойным образом обеспечить свою небольшую семью.

Три милые, тихие и заботливые галанские женщины так и не смогли защитить свое главное сокровище, Марину, от этого мидорского чудовища. Впрочем, этот засранец умудрился не только полностью покорить сердце Марины, но и расположить к себе её мать и обеих бабушек, которые не только охотно открывали ему двери своего дома, но и снисходительно относились к тому, что их очаровательная дочь и внучка перебралась в особняк своего возлюбленного. Я наблюдал за ними лишь изредка, да, и то издалека, так как не в моих правилах путаться у людей, тем более так трогательно влюбленных друг в друга, под ногами. Вот тут Нейзеру нужно было отдать должное, он был просто великолепным возлюбленным и всякий раз, когда я видел их, он смотрел на Марину Ринвал таким взглядом, что мне делалось радостно на душе.

Вскоре пришла пора расставания. Не знаю, каких именно небылиц наплел о себе Нейзер прелестной юной девушке, но в последние дни ее глаза не просыхали от слез. Он, предварительно поинтересовавшись у меня как я собираюсь обставить наш уход с Галана, в моем присутствии объяснился с Мариной и рассказал девушке о своем обете, данном им перед дворянским собранием города Зандалаха, не только доставить в этот городок меха равелнаштарамских барсов, но и привезти туда живого детеныша этого свирепого хищника, что, по сути дела, практически равнялось вынесению нам обоим смертного приговора. В преддверии такой развязки Нейзер постарался хоть как-то обеспечить будущее девушки и оформил свои отношения с ней в местной мэрии, заключив с ней предварительный брачный контракт, из которого происходило следующее: если, паче чаяния, господин Солотар Арлансо погибнет во время своей торговой экспедиции, то девица Марина Ринвал будет считаться его законной вдовой и унаследует все его деньги, а также движимое и недвижимое имущество.

Смех, да, и только! Можно было подумать, что у этого гнусного сердцееда имелось на Галане хоть какое-нибудь имущество, кроме того, которое он и так всегда имеет при себе. Подписав контракт, Нейзер также оставил Марине свою карету с открытым верхом, пару белоснежных скакунов и того злобного пожирателя сена по кличке Страйкер, к которому не мог подойти никто, кроме него самого. Кроме того девушке досталось весьма изрядное количество со вкусом подобранных драгоценностей, которые он купил ей в подарок. Ещё этот мидорский соблазнитель вручил Марине мой самый красивый и дорогой галанский меч-альрикан в роскошных золотых ножнах, украшенных крупными бриллиантами и изумрудами, перстень с фамильной печаткой, изготовленный Нэксом, и свою длинную шпагу, сопроводив всё наказом на тот случай, что если у неё родится сын, то она должна будет вручить эти цацки юноше по достижению им совершеннолетия.

Марина и её мать сопроводили нас в роскошном открытом экипаже до пристани и ждали до тех пор, пока не закончилась погрузка наших тюков и кофров на шхуну, зафрахтованную мною для плавания к берегам Равелнаштарама, и судно не отошло от причала. Корабль уже выходил из гавани в открытое море, а эти две женщины, обливаясь слезами, все еще стояли на пристани. Нейзер, с грустным лицом и мукой в глазах, стоял на корме до тех пор, пока Мо не растаял в туманной дымке. Глядя на него, я не стал сожалеть о том, что за два дня до этого выкупил их особняк, оформив приобретение на имя Марины, и, заодно, положил в банк, на ее имя, сто пятьдесят тысяч роантов, велев банкиру известить девушку об этом после нашего отъезда. По-моему, именно так и нужно расставаться с теми людьми, которые нас любят. Я не стал рассказывать об этом Нейзеру потому, что войдя в каюту, отведенную нам на борту шхуны, он снова выглядел беспечным и развязным, а в его наглой ухмылке опять доминировали прежняя насмешка и неистребимое нахальство.

Шхуна, которую я зафрахтовал в Мо, обладала превосходными ходовыми качествами, а её владелец и капитан, господин Редрик Милз, оставлял о себе впечатление человека образованного, вежливого и вполне компетентного в морском деле, но жутко романтически настроенного. Именно последнее качество капитана Милза и сыграло решающую роль в том, что мне удалось зафрахтовать "Южную принцессу". Капитана Милза, которого мне порекомендовали в конторе коменданта порта, я без труда разыскал в ресторане, расположенном возле причалов торгового порта Мо за три дня до отплытия. Когда я подошел к нему и сказал, что ищу быстроходное судно для того, чтобы доставить груз на остров Равелнаштарам, он коротал время беседуя с хозяином ресторана. Капитан Милз, в первую очередь, придирчиво оглядел меня с ног до головы и, по всей видимости, остался доволен, но, тем не менее скептически поинтересовался: