"При чем здесь Хан! Я зла совсем не на него!" "На хозяина?" "Это вам он хозяин, но не мне!"-ее губы обиженно надулись, совсем как в детстве, в сощуренных глазах затаилась злость.

"Мати!"-волки смотрели на нее с укором.

"Что Мати! Я уже 14 лет Мати!"

"Так нельзя!" "Верно! Так нельзя! Нельзя убеждать, что никогда не лжешь, и при этом говорить неправду!" "Шамаш никого не обманывал…" "Ну конечно! Он просто назвал явь сном и все! Подумаешь, какой пустяк!" "Он ничего не называл. Он просто вернул время вспять." "Зачем?!" "Чтобы спаси тебя от смерти, ждавшей в будущем того настоящего…" "Ладно, пусть… Пусть так. Почему он не сказал правду? Зачем было ее скрывать?" "Он собирался…" "Собираться и сказать – не одно и то же!" "Спроси Его – и Он расскажет…" "Спроси! Неужели чтобы узнать то, что касается тебя, нужно спрашивать? Ведь это…

Это часть моей жизни, часть меня! Он должен был рассказать обо всем тогда, сразу же! " "Возможно, тогда, ты… мы все были не готовы понять и принять эту правду…" "То, что скрываешь, все равно рано или поздно становится известным. Так было всегда и так будет. Вот, написал же дядя Евсей эту легенду…" "Потому что Шамаш ему позволил." "Конечно!-усмехнулась Мати.-А даже если и так,-спустя какое-то время вновь взвилась она,-тем более!" "Он не обманывал тебя,"- Хан готов был повторять это вновь и вновь.-Не обманывал никого из нас. Того, что было тогда, на самом деле никогда не происходило.

Потому что время пошло другой тропой. Если кто и лжет, так это Лаль, заложивший сомнения в твою душу, настроивший тебя против Шамаша!" "Ни против кого он меня не настраивал! Просто он был искренен со мной! И говорил мне правду, какой бы они ни была! Позволяя мне самой решать, пойму я ее или нет!" "Ты не должна…" "Знаешь, что он сказал мне? Знаешь? Что для того, чтобы изменить чью-то судьбу, отвратить чью-то смерть, нужно принести жертву!" "Лаль – бог обмана…"-осторожно подошла к Мати волчица.

"А Шамаш – справедливости".

"Да".

"Значит, справедливость она такая? Карать за обряд жертвоприношения других, но оставлять его для себя?" "Ты…" "Да что ты понимаешь!-Мати прервала волка прежде, чем тот успел хотя бы что-то сказать в ответ.- Ну конечно, он позволил вам вернуться, и теперь вы будете во всем ему потакать, во всем оправдывать!" "Остановись, -вонзившейся в девушку острый взгляд волчицы был мрачен, из пасти зверя вырвалось с трудом сдерживаемое ворчание – рык.-Остановись, пока не поздно…" "Поздно для чего? И разве уже не поздно? Неужели я так о многом просила? Все, что мне было нужно – это кому-то доверять, верить…-не удержавшись, она всхлипнула. – А он…Конечно, вы скажете – скрывать правду и говорить ложь – не одно и то же. Так по мне -это даже хуже!Хуже!Хуже!…"-и, сорвавшись с места, она бросилась назад, к своей повозке.

Она не забыла, зачем пришла, просто ей больше не хотелось ни о чем говорить с Шамашем. Ей не хотелось даже видеть его. Она не верила больше никому и ни в чем.

"Мати!-переглянувшись с братом, взволнованно скульнув, окликнула ее волчица. Она чувствовала что-то неладное, дух метался, не находя покоя. – Не уходи! Хан отведет тебя к Шамашу! Поговори с ним! Может быть, мы не правильно все поняли.

Или неверно объяснили. Ведь мы всего лишь снежные охотники…" "А он – небожитель! Он хозяин своего слова – захотел, дал, захотел, взял. Сказал одно – и это стало правдой, сказал другое – и теперь правда – это…" "Мати, ты не можешь…" "Ну конечно! Ведь он – бог! А я всего лишь жалкая смертная! К чему мне что-то объяснять, зачем говорить правду? И вообще…"-она махнула рукой. Какая разница?

Ей уже было все равно.

Караванщица ушла, а волки остались застывшими изваяниями стоять на том месте, где она их оставила, словно оледенев.

"Она вдруг так переменилась… " – волк наклонил голову, не скрывая своего удивления.

"Да. Я никогда прежде не замечала за ней этой резкости… И упрямство… Да, она была упряма, но…" "Прежде она винила во всем себя, теперь – Шамаша…Может быть, ей действительно явился во сне Лаль?" "Если так… Мы должны снять навет бога сновидений!" "Никакого навета нет. Мы бы почувствовали его. Дело в другом: он сказал ей то, что она была готова услышать. И потому она поверила всему." "И, все же, почему… Хан, может быть, тебе следует позвать Шамаша? Он нужен Мати." "Болезь всегда легче лечить в начале… Но, думаю, сейчас тот случай, когда целебная трава может стать ядом…" "Ты думаешь…" "Я думаю: хозяин знал, что так будет, когда уходил. И все равно ушел." "Может быть… Может быть, ты и прав… Значит, тому была причина…" "Иди к ней. Нужно, чтобы кто-то был рядом с ней сейчас." "Да. Я постараюсь удержать ее…"-волчица и сама не знала – удержать от чего, просто была уверена – сейчас она была нужна Мати, как никогда. Чтобы Мати осталась Мати. Хотя бы в ее глазах.

Глава 9

– Караванщик, это правда, что вы решили обойти город стороной? – к Атену подбежал чужак. Он запыхался и потому дышал громко, со свистом, и вообще выглядел взволнованным и нервозным.

– Правда, – глядя в сторону, вскользь бросил тот.

– Вы не должны! Вы… Вам нужно пополнить припасы, купить огненную воду… До следующего города не так близко, и… – он умолк, не зная, что еще сказать, как переубедить караванщика, принявшего столь необъяснимо-странное решение.

Атен, оторвавшись от отрешенно-бессмысленного изучения пустыни, перевел взгляд на незнакомца, хмуро глянул на него исподлобья:

– А тебе-то какое до нас дело?

Горожанин молчал, и, не дождавшись ответа, хозяин каравана продолжал с некоторым пренебрежением, не в силах перебороть в себе ту глубокую, необъяснимую неприязнь к чужаку, которая, возникнув сама собой едва он впервые его увидел, не оставляла до сих пор:

– Если о себе беспокоишься, то не надо: мы доведем тебя до самой грани. Так что вернешься домой целым и невредимым, даже испугаться по-настоящему не успеешь.

– Я не могу вернуться один!

– Это еще почему?

Горожанин не ответил, лишь отвел в сторону взгляд, чтобы чужой не смог ничего прочесть по его глазам.

– Молчишь? – Атен криво усмехнулся.

Нет, этот человек ему совсем не нравился, то есть совершенно. Была бы его воля, он не позволил бы пришельцу и шагу ступить по одной дороге с караваном. Жаль, но Атен не чувствовал себя в праве прогнать приведенного золотыми волками. Ведь они – слуги госпожи Айи. Раз им приказал не Шамаш, то, значит, Она… Впрочем, если бы господин велел, Атен прогнал бы чужака, не раздумывая. В конце концов, пусть они странствуют по владениям повелительницы снегов, но при этом – прежде всего являются спутниками бога солнца… Однако, уходя,Шамаш не дал на этот счет ровным счетом никаких распоряжений. Более того, Он ни чем: ни взглядом, ни словом,- не выразил своего недовольства поступком золотых волков. Да, Его не обрадовал приход чужака, но это все.

В общем…

"А, – Атен мысленно махнул рукой, – какая разница?" Действительно, к чему допытываться до мыслей этого маленького горожанина, когда уже очень скоро их пути разойдутся навсегда? Какая разница, что ему там нужно, что с ним станет после того, как караван уйдет? Они исполнят свой долг перед госпожой Айей и ее слугами, доведя чужака до его дома, а за чертой оазиса – уже другая земля.

Неприязнь хозяина каравана была слишком явна, чтобы собеседник не заметил ее. И, все же, вместо того, чтобы просто уйти, смирившись со своей судьбой, он заговорил:

– Ты…Ты не мог бы изменить свое решение?

– С чего ради?

– Так нужно.

– Кому?

– Богам!

– Вот как! И с чего ты взял?

– Они сказали…

– Нам – нет.

– Моими устами…

– Хватит! – резко прервал его караванщик, которого начал раздражать этот разговор.

– Достаточно того, что мы разрешили тебе идти нашей тропой. Но это – все. Не устраивает – уходи… Да, и не пытайся заручиться поддержкой моих спутников.