— На «Аполлоне» отказал специальный привод, — передал очередное сообщение Центр управления. — Люк в шлюзовую камеру закрыт. Переход в корабль «Союз» при данной неисправности невозможен.

Это было уже серьезно. Волосатый Джо прямо подскочил на стуле от неожиданности.

— Что же теперь будет? — спросил он растерянно.

Астронавтам и вправду приходилось нелегко. Они оказались запертыми — ни войти к ним, ни выйти. Чтобы хорошо понять это, нужно представить обыкновенный зонтик. Стержень зонтика — штырь — отходит от кабины «Аполлона» и как бы является ее продолжением. Когда «Аполлон» стыкуется со шлюзовой камерой, штырь входит в конус камеры и на нем, как на зонтике, раскрываются лепестки. Камера оказывается «пристегнутой» к носу корабля. После того, как произойдет стягивание и герметизация отсеков, лепестки становятся ненужными. Специальный привод их складывает, астронавты вынимают штырь и освобождают туннель-лаз. Но тут привод отказал. Пролезть между лепестками было невозможно. Единственный выход — сложить их вручную. Работа это изнурительная, тяжелая, требующая огромной физической силы и времени.

— Мы попробуем, — передал в хьюстонский Центр Томас Стаффорд. — Другого решения нет.

— Экипаж «Союза» начал ремонт телекамеры, — сразу после Стаффорда вышел на связь Алексей Леонов.

Доклады астролетчиков звучали спокойно и твердо. И за этой твердостью угадывались сильные люди. За три года подготовки каждый из них сделал невероятно много. Сначала, например, американские астронавты совсем не говорили по-русски. Наши космонавты не знали английского. Но каждый день по четыре часа международные экипажи занимались изучением иностранного языка. И выучили. Им нужно было освоить технику другой страны — они это сделали. Теперь Леонов и Кубасов на память помнят каждый винтик в «Аполлоне», а Стаффорд, Бранд и Слейтон — в «Союзе». А как только не экзаменовали астролетчиков специалисты СССР и США на последних наземных тренировках! Экипажи тогда трое суток сидели в тренажерах своих кораблей, выполняли все те операции, которые обычно выполняют в реальном полете. Все шло нормально. И вдруг по команде экспертов электронные машины стали имитировать в «Союзе» и «Аполлоне» нештатные ситуации — аварийные случаи, которые могут возникнуть в полете.

15 июля 1975 года, А.Леонов и В.Кубасов прощаются со стартовой командой.

Первая «авария» случилась с «Союзом»: «отказал» клапан автоматической ориентации. Пока бортинженер докладывал на Землю о нештатной ситуации, Алексей Леонов скользил пальцами по тумблерам и выключателям, точно музыкант по клавишам. За какие-то доли секунды командир стабилизировал машину. Переключив последний тумблер, он посмотрел в иллюминатор. Земля больше не плясала странной дрожью, и каждая звезда на небосводе заняла свое обычное место.

Через несколько минут не повезло американцам: на «Аполлоне» «сломалась» бортовая вычислительная машина. Без нее астронавты не могли построить баллистическую схему для коррекции орбиты, не могли подойти к «Союзу». Но Стаффорд, Бранд, Слейтон, исследовав ситуацию, попросили организовать прямую связь с советскими центрами слежения. И снова решение было верным — станции выдавали астронавтам данные орбиты, и по ним американский экипаж прокладывал курс.

Специалистам, готовившим полет двух кораблей, было ничуть не легче, чем космонавтам. В самом начале работы над проектом стало ясно: «Союз» и «Аполлон» выводить на орбиту без соответствующих доработок нельзя. Во-первых, корабли не смогут отыскать друг друга в черной бездне космоса — разные у них, совершенно несовместимые, средства поиска и наведения (локаторы, передатчики, приемники). Во-вторых, им не удастся состыковаться — не подходят узлы стыковки. В-третьих, космонавтам опасно переходить в «Аполлон», а астронавтам — в «Союз» — не согласуются атмосферы кораблей. Наши космонавты дышат обычным воздухом при нормальном давлении в кабине. Американцы — чистым кислородом при пониженном давлении (260 миллиметров ртутного столба). Если космонавт перейдет в «Аполлон», азот, растворенный в его крови, начнет бурно выделяться, и неизбежны тяжелые последствия. Что-то вроде кессонной болезни, хорошо известной водолазам. Американцам переход в «Союз» тоже грозит сильными болевыми ощущениями.

Ученым нужно было сделать невозможное: совместить несовместимое. Лет десять назад за такую задачу никто бы просто не взялся. А сейчас решать ее заставляет сама жизнь — космонавтика стремительно шагнула вперед, и стало очевидным, что даже самым развитым странам сложные космические исследования не под силу.

Например, полет к Марсу. По предварительным подсчетам он обойдется в 70 — 100 миллиардов долларов. Для одного государства это очень дорого. А если объединить усилия — цели можно достичь и быстрее, и с меньшими затратами. Дружная работа в космосе поможет людям сотрудничать и на Земле.

Вот почему две космические державы — СССР и США — были заинтересованы в совместном научном эксперименте. Опыт сотрудничества, накопленный во время полета, считали специалисты, пригодится при разработке новых, более сложных проектов.

Основной экипаж американского корабля «Аполлон»: Дональд Слейтон, Вэнс Бранд, Томас Стаффорд

Но не следует думать, что совместный полет необходим только для завтрашнего дня. Он нужен и для дел сегодняшних тоже. Ведь в космосе может случиться всякое. Америка помнит, как в апреле 1971 года на «Аполлоне-13», направляющемся к Луне, взорвался кислородный бак высокого давления. Двигательный отсек был разрушен. Астронавты задыхались. Не хватало воды. В отсеках корабля стояла страшная жара. Но исследователям космоса повезло. Они еще не успели погасить вторую космическую скорость, и гравитационное поле Луны, искривив траекторию корабля, вывело его на трассу возвращения к Земле. Все закончилось благополучно. Однако ученые поняли: при определенных обстоятельствах американский экипаж мог стать вечным пленником лунной орбиты. Через несколько дней на «Аполлоне» закончились бы запасы воды, пищи, кислорода, и тогда — смерть. Помочь астронавтам никто бы не смог. Не было еще в 1971-м космической «скорой». Не придумали еще люди корабли-спасатели, даже не знали, как лучше проводить спасательные операции в космосе.

Экспедиция «Союз» — «Аполлон» впервые в истории, человечества как раз и отрабатывала действия экипажей при оказании помощи терпящим бедствие. В полете испытывались общие спасательные средства — системы сближения и стыковки. Советские космонавты и американские астронавты выполняли интересные научные эксперименты: «Универсальная плавильная печь», «Искусственное солнечное затмение», «Микробный обмен», исследовали газовый состав верхних слоев атмосферы.

Полет «Союза» и «Аполлона» — это полет мира. Он имеет огромное значение для разрядки международной напряженности, для развития космонавтики, для будущего нашей планеты. Чтобы звездная экспедиция могла состояться, ученые и конструкторы двух стран разработали универсальный стыковочный узел — его можно применять на любых космических кораблях. Несоответствие параметров атмосферы и давления ликвидирует специальный переходный отсек — что-то вроде шлюзовой камеры, в которой астролетчики проходят «адаптацию» перед переходом в другой корабль. Задачу поиска и сближения конструкторы также решили успешно — согласовали радиосистемы на «Союзе» и «Аполлоне». Новые узлы и аппаратуру сначала тщательно проверили на Земле. Потом их испытал в космосе экипаж советского корабля «Союз-16». И только после этого стартовали «Союз-19» и «Аполлон».

— Я — «Союз», — включились динамики громкой связи. — Телевизионные камеры исправлены! Подтвердите качество изображения.

— Вы молодцы, — ответил Центр. — Картинка отличная!

— Я — «Аполлон». — Голос Стаффорда звучал немного приглушеннее. — Переход в стыковочный модуль открыт!