Боксеров позвали на ринг, и Йошка без труда смог увидеть, что это были автоматы, хотя они и имели вид хорошо развитых атлетов.

— Как в Древнем Риме, — разочарованно сказал Йошка, — только гладиаторы не из плоти и крови, а из проволоки и жести.

— В этом и прогресс, — возразил Фрэнки.

Так как в этот момент бой начался сокрушающим хуком в челюсть, Йошка не успел возразить против утверждения Фрэнки относительно прогресса. Он массировал свою челюсть, как будто получил удар, и затем сразу же прижал руки к корпусу, так как автомат, действительно получивший удар в челюсть, немедленно взял реванш, нанеся своему противнику удар в печень. Таким образом, Йошка страдал за того и другого, или, точнее вместо обоих. Когда же в конце боя победителем был объявлен не один из гладиаторов, а некий сидящий вне ринга господин, Йошка снова пришел в себя и спросил своего приятеля, как это следует понимать.

— После, турнира по фехтованию, — объяснил Фрэнки, — победителем объявляется не одна из шпаг, а лучший фехтовальщик. А в нашем случае побеждает тот, кто лучше управлял своей боксирующей машиной.

— Ну хорошо, — сказал Йошка. — А как он управляет машиной?

— С помощью танталовых проволок, через которые посылаются биотоки, — сообщил Фрэнки.

Йошка был разочарован:

— То есть не что иное, как новый вид театра марионеток.

— И это тоже, — подтвердил Фрэнки. — Но прежде всего это медицинский эксперимент. Боксирующие машины — это род подопытных животных или, лучше сказать, подопытных людей. Поскольку большинство тестов запрещается применять на людях, а мыши и обезьяны часто реагируют по-другому, нужно было создать аутентичный объект для экспериментов. И этот объект — автомат, построенный по образу человека.

— Это действительно значительный прогресс, — констатировал Йошка, — и тем более непонятно для меня, что оба эти автомата снова крушат друг друга.

— Автоматы находятся еще на начальной стадии человеческого становления, — объяснил Фрэнки. — Они могут вначале имитировать лишь наши низшие побуждения. Но ведь речь идет не о наших переносицах а жестяную переносицу легко заменить.

При возвращении в солнечную систему Йошка почувствовал потребность немного размять ноги, и Фрэнки направил ракету на близлежащую планету. Едва оба приятеля вышли из ракеты, как увидели вдруг группу из двух или трех десятков человек, которые бежали куда-то.

— Вот бегут, — воскликнул Йошка, — как будто черт за ними гонится!

— Побежим за ними, — сказал Фрэнки, — иначе мы не узнаем, прав ли ты.

Они взяли ноги в руки и побежали следом. И как только они приблизились к людям на расстояние слышимости, Фрэнки крикнул им, чтобы те остановились, дабы можно было толком поговорить. Некоторые обернулись, но побежали еще быстрее, сделав короткий отчаянный жест.

Оба приятеля прибавили темп, и, когда они догнали людей, один из бегущих немного отстал.

— Вы пришли, чтобы спасти нас? — спросил он, не переставая бежать.

— Нет, — возразил Фрэнки, — и мне совершенно не хочется этого делать, если вы убегаете, как зайцы.

— Но именно так, — объяснил человек, — мы должны бежать со всех ног, иначе мы погибнем.

— А от кого вы убегаете? — спросил Фрэнки.

— От дня, — ответил человек, — или от ночи. На этой проклятой планете ночью так же холодно, как жарко днем, во всяком случае, это невозможно выдержать. Поэтому мы бежим за границей дня и ночи, потому что это единственная точка, где имеется сносная температура.

— Но зачем же вы пришли на эту планету? — спросил Йошка.

— По ошибке, — объяснил человек. — Мы летели на одну восстанавливающую силы звезду для трехнедельного курса лечения. Неожиданно ракета потеряла управление, и мы были вынуждены приземлиться здесь. Это было восемь дней тому назад. И с тех пор мы бежим ради нашей жизни.

— Без еды и сна? — осведомился Фрэнки.

Человек на бегу сорвал с дерева плод величиной с дыню.

— Слава богу, — сказал он, — здесь растет много съедобных фруктов. Со сном значительно сложнее. Мы вбегаем, насколько позволяет жара, в день и ложимся спать, пока нас не разбудит холод приближающейся ночи. Поскольку эта планета вращается медленно, мы можем вновь наверстать потерянное время, и чем быстрее мы бежим, тем чаще можем ложиться спать.

С этими словами человек прибавил ходу и очутился впереди группы. Оба приятеля бежали, не отставая, время от времени срывали «дыни», и, когда прибывали в жару, ложились вместе с остальными спать, и бежали, как только их охватывал холод вслед за заходящим солнцем.

— Если так будет долго продолжаться, — всхлипнул Йошка, — я совершенно одурею от беготни.

Фрэнки улыбнулся:

— Я думал, ты хотел немножко размять ноги.

— Немножко, — простонал Йошка, — а не совсем их отбить. И если тебе вскоре не придет что-нибудь в голову, то я отходился навсегда.

— Это обычный кризис, — возразил Фрэнки. — Потом ты почувствуешь себя как заново родившийся.

— Заново родившийся, — возмутился Йошка, — на этой планете! Да лучше бы мне упасть и умереть на месте.

Но Фрэнки был прав. И когда Йошка почувствовал себя как заново родившийся, Фрэнки сказал:

— По моим расчетам, наши спутники находятся здесь уже три недели. Я не думаю, что им разрешат продлить курс лечения.

В этот момент на горизонте появился космический корабль, быстро приблизился и сел прямо перед бегущей компании.

— Это граничит с волшебством! — воскликнул Йошка. — Никто не мог знать, что пациенты здесь сели на мель. Они ведь должны были лететь к восстанавливающей силы планете.

— Ну и, — спросил Фрэнки, — разве они не прилетели на нее? Ты сам чувствуешь себя как заново родившийся, и притом тебе еще не хватает восьми дней для полного лечения.

— Тогда вынужденная посадка, — заявил Йошка, — была совсем Не вынужденная посадка, а трюк, чтобы погонять людей на этой планете.

— По доброй воле они, конечно, не прилетели бы сюда, — сказал Фрэнки. — Кто же бегает ради жизни, если смерть еще далека,

— Давно мы не виделись, — сказал Фрэнки, встретив своего друга Йошку на Земле.