– И все же мне не избежать еще нескольких бестактных вопросов. Ваш сын знал о ваших отношениях с Зиедкалнс?

– Значит, и он попал под подозрение?

– Почему вы реагируете так остро? Мой долг – проверить все!

– Сын знал, прекрасно знал. Приехав в отпуск, он нечаянно нашел письма Ольги в моем письменном столе и пригрозил мне, что разделается с этой, как он сказал, бесстыдницей. Игорь очень любит свою мать…

– Он служит в Эстонии, не так далеко отсюда.

– Совершенно верно. Но он не совершал этого. Я знаю своего сына достаточно хорошо.

– Это еще не аргумент.

– Для вас – нет, для меня – да. Но вы хотите, в конце концов, или не хотите узнать, кто убил Ольгу? – Вершинин встал, словно свидетельствуя, что терпение его иссякло.

– Хочу, – сказал Розниекс спокойно, продолжая сидеть.

– Любовник официантки санатория Лиесмы Паэглите на своем грузовике. Зовут его… забыл…

– Антс Уступе. Это, к сожалению, не новость. И на его машине действительно найдены следы преступления.

– Почему же вы его не арестовали? – холодно спросил Вершинин.

– Потому, что за рулем был не он.

– Понимаю. Эта попрыгунья Лиесма тоже уверяла, что в ту ночь он был в ее постели.

Вершинин снова закурил, подошел к окну, поглядел наружу.

– А вам известно, что она продала одной отдыхающей из Новосибирска золотое кольцо с бриллиантом – то самое, что я подарил Ольге в день ее рождения? – Вершинин словно чеканил слово за словом. – А когда я заставил ее признаться, она заявила, что кольцо ей подарил этот самый Уступе.

Розниекс поднялся и подошел к Вершинину.

– Это все неплохо согласуется. Но сбивший Зиедкалнс водитель не мог взять у нее ничего, потому что не останавливался на месте происшествия.

– А Паэглите? Разве она не могла обобрать Ольгу? Сперва она сказала, что кольцо для продажи дала ей сама Ольга, и что в тот вечер Ольга уехала, чтобы получить за него деньги.

– Лихо! Когда это вы успели объясниться с Паэглите?

– Не имеет значения. Но когда вы ее задержите, она в моем присутствии не станет отрицать этого.

Порывшись в кармане, Вершинин вынул клочок бумаги.

– Вот фамилия и адрес женщины, купившей кольцо.

– Значит, вы и были тем кавалером, что пригласил Паэглите в ресторан? Но где же вы ее от нас прячете?

– Разве она исчезла?

– К несчастью.

– Не может быть! Ей деваться некуда.

Помолчав, Розниекс спросил:

– У вас машина здесь?

– Хотите задержать меня?

– Нет, зачем же. Съездим в прокуратуру, чтобы уточнить некоторые обстоятельства.

XXXII

Хорошо еще, что с утра ударили заморозки, не то из такой глиняной каши, да еще в хромовых сапогах, было бы не выбраться. Стабиньш уже пожалел, что отказался воспользоваться единственным «газиком» отдела внутренних дел, зная, что нелегко бывает милиции с транспортом. В нормальных условиях пять километров – не бог весть какой конец, но дорога отчаянно петляла, была усеяна рытвинами, полными грязной воды под тонким ледком. Сильный северный ветер бил в грудь, продвигаться было трудно. Держась боком против ветра, Улдис выбирал местечки, куда поставить ногу. Не спасали ни плащ, ни толстый свитер, на который Улдис так надеялся. Нельзя было и свернуть с дороги: места были болотистые. Ветер, усиливаясь, нес снежную крупу, она секла лицо, заставляла зажмуриваться.

Возвращаться смысла не было: самое малое, полдороги позади. Хорошо еще, что не заблудишься: дорога только одна – от поселка до колонии и обратно. «Надо думать о чем-нибудь, – решил Улдис, – легче будет идти». Это был последний и самый трудный этап его командировки. В Калининграде ничего интересного о Вершинине и его дружбе с Зиедкалнс Стабиньш не узнал. В Ленинграде встретить Вершинина тоже не удалось – используя часть ранее не взятого отпуска, он куда-то уехал. В институте Улдису удалось встретить дочь Вершинина, девушку с острым умом и еще более острым язычком. Насколько Улдис понял, с отцом она ладила и его не осуждала. Считала, что во многом виновата мать. Встречался ли Вершинин с Зиедкалнс раньше – установить не удалось…

Словно вол в ярме, втянув голову в плечи, Улдис ломился сквозь ветер и метель. «Ничего себе задачку подкинул мне Валдис, проверить все подряд. Не хватало только схватить воспаление легких», – подумал он.

Вначале ему везло. В архиве Елгавской больницы Улдис выяснил, что у Ольги Зиедкалнс родился не сын, а дочь. К сожалению, никаких сведений о дальнейшей судьбе ребенка он не получил. Зато запасся целой кучей бумаг относительно матерей, у которых в сентябре родились сыновья, и передал их Розниексу для дальнейшей работы. В свою очередь, Розниекс, тем временем собрал сведения об инженере Лубенсе. Оказалось, что в свое время он был одаренным и многообещающим студентом, которому предлагали место в аспирантуре и работу в институте. Но он уперся и добровольно уехал в Хабаровский край, где работал прорабом на стройках. Энтузиаст. Затем оттуда перевелся на работу в Мурманскую область. Позади Стабиньша сквозь свист ветра донеслись другие звуки. Остановившись, он прислушался. Вскоре он разобрал, что это был звук мотора автомашины. Из снежной пелены вынырнула высокая кабина над громадными двойными скатами. Улдис поднял руку, и тяжелый лесовоз остановился.

– Что мотаешься в такое время у самой зоны! – высунувшись в окошко, закричал шофер. – Хочешь, чтобы пришили?

Улдис, подбежав, поднялся на высокую ступеньку.

– Довези, друг, до конторы! А то, сам видишь, дохожу!

– Какой я тебе друг! – шофер оглядел Улдиса с ног до головы. – Я зек, никого возить не могу. Пропуск хоть у тебя есть? – видно, шоферу стало жаль прохожего. – Я вижу, ты не здешний, и говоришь как-то чудно.

Улдис левой рукой неуверенно вынул служебное удостоверение, правой на всякий случай нащупав рукоятку пистолета в кармане.

– А, мент, так я и подумал, – усмехнулся шофер, – а выглядишь, как человек. Наверное, недавно начал, – шоферу, видно, хотелось поддразнить Улдиса. – Ну что с тобой делать? Может, ты проверять начальство приехал. Нет, – ответил он сам себе, – в такую пургу ни один ревизор пешком не пойдет. Наверное, ищешь старые грехи за кем-нибудь из наших? Стоит ли еще тебя везти? Закурить хоть есть?

Улдис вытащил пачку «Риги».

– О, Рига! – уважительно воскликнул шофер. – Город, что надо, бывал там. Конечно, махорка была бы лучше, чем эта солома. Ладно, садись.

Он отворил дверцу, и Улдис только теперь разглядел в кабине еще троих и дремавшего в уголке конвойного. Один из троих лениво подвинулся, освободив Улдису место позади шофера. В кабине противно пахло грязной одеждой, потными портянками, зато было тепло. Шофер дал газ, машина закачалась и двинулась, переваливаясь с бока на бок. Стабиньш чувствовал, что постепенно отогревается. «Теперь бы еще сто грамм, и полный порядок», – подумал он.

Высокий дощатый забор с колючей проволокой сверху, сторожевыми вышками с острыми крышами и прожекторами возник внезапно, как мираж в пустыне.

Машина долго гудела у ворот, пока наконец в окошке не появилось круглое заспанное, заросшее щетиной лицо, послышалась сочная ругань, и еще минут через десять ворота медленно распахнулись.

В отделе кадров тучный, рябой майор долго с подозрением изучал за решетчатым окошком документы Стабиньша, пока, наконец, открыл дверь и впустил. Все это время он не говорил ни слова. Затем внезапно хрипло проговорил:

– Без приказания начальника никаких сведений не даю! – и снова надолго умолк.

Стабиньш так и остался стоять посреди комнаты, не зная, какую тут применить дипломатию. Потом дверь распахнулась и вошел низкорослый, худощавый подполковник.

– Гость из Риги! – улыбаясь, посмотрел он на Улдиса. – Знаю, знаю, был в Риге, отдыхал на взморье. Чудное место, культурные люди. Что стоите? Садитесь! – он говорил быстро, дополняя слова энергичными жестами. – Что шли пешком? Позвонили бы, я бы выслал машину. Будем знакомы – заместитель начальника Павлов.