"Лебединые сцены" ("Лебединое озеро") и вообще "белый балет" - это как во сне, здоровом и светлом (не обязательно, "крепким", но обязательно скоротечным): душа, ликуя в мире высших сил, приносила эти дары в свой "дом", и не только силы света, но и знамения и предзнаменования. Этому феномену русского балета и поклонялся мир людей планеты, вертикальный мир от правителей до билетеров - подлинно русский балет приобщал человека, народы к этому источнику омовения и очищения. Сегодня вы можете это предложить своему зрителю? Нет. Ибо это не зарождалось в ваших душах, вы имитируете былое дарование, повторяете "корифеев", и вы хотите на эту имитацию, на эту вторичность зазвать народы, ждете поклонение правителей?.. Покажите хотя бы одну балерину, душа которой зазывает в новые выси?… Время олигархии, биржи, мещанства, как молох, поглощает дарования.

Распалась нить, связующая жизнь, - великие балетмейстеры былых эпох не придумывали, они вслушивались в жизнь, всматривались в балерину, в её личностный мир, начиная с Филиппа Тальони, увидевшего в своей дочери, Марии потаенные возможности выражения в телесных образах образы невидимого мира.

Лучшие балеты М. Петипа зарождались под впечатлением подсмотренных граней души балерины; потом уже под этот "увиденный сюжет" либреттисты подстраивали балетные сюжеты, но Петипа подправлял, исправлял, иногда резко, как это было с либретто балета "Баядерка", - у него уже был внутренний "поводырь" - куда вести. То же происходило и у М. Фокина. Как родился шедевр "Лебедь" (позже названный "Умирающий лебедь")? К Михаилу Михайловичу пришла Анна Павлова: Миша, поставь мне что-нибудь. "Миша поставил". Мини-спектакль "Лебедь" был поставлен за три часа. Фокин знал Анну Павлову не по фамилии, не по пируэтам, не по тусовкам: он знал, что несет её личность в мир; так родился шедевр. Позже это повторилось у Дж. Баланчина: многое из того, что ставил он, рождалось под впечатлением его Музы - балерины С. Фаррелл.

В советском балете был уже иной сюжетоориентирующий принцип: взаимоотношения между людьми ставилось во главу всего. Конечно, балетные артисты выражали эмоциональное состояние героев, но главным был сюжет: что происходит между людьми. И это естественно: строилась молодая республика, строилась и новая общность: единый, многонациональный "советский народ". В строительстве единства и целостности нации принимали участие все и вся: искусство и культура, промышленность, идеология. Идея социализма - "Мир - Дружба", было единство многонационального народа, и никто не требовал "толерантности" - единство многонационального народа обеспечивалось самим укладом жизни, естественным продвижением одаренных людей всех национальностей, не было деления "наших" и "не наших", не было проталкивания "своих", тем более посредственности. А сегодня? Вся видят: это - "серость", но это "наша серость". В искусстве и культуре вместо "строительства многонационального народа" - разрушение единства, разрушение человека изнутри, но при этом под страхом уголовного преследования требуют от художников и политиков толерантности. Сегодня идеолог - Уголовный Кодекс, это открытие демократов.

А теперь посмотрите, как и какие сюжеты рождались в советском балете: "Партизанские дни", "Пламя Парижа", "Бахчисарайский фонтан", "Ромео и Джульетта", бунтарь "Спартак", "Ленинградская симфония" и "Одиннадцатая симфония" Д. Шостаковича, "Иван Грозный" С. Прокофьева, "Горянка", "Гаяне" и многие-многие другие сюжеты. Но везде главная тема: взаимодействие между группами людей, и конечно, созидание. Но всё здесь, на земле. И это можно поставить в упрек советскому театру, да и как иначе в атеистической стране: раз Бога нет - не может быть и отношений с Ним.

И самое интересное, как начиналась реформа балета в период оттепели: теоретик и либреттист балета Ю.И.. Слонимский написал либретто балета "Берег надежды". Из маленького события Ю. Слонимский выстроил полнометражный балет. Сюжет прост: в японских водах был арестован советский корабль. Всё. Но получился балет о крепости духа советских моряков, и их любимых (вспомним "молитву рыбачки"), о Родине, о "береге надежды".

Реформаторы балета не призывали общественное мнение (как это было недавно в Петербурге: заслуженные и народные артисты выступили с критикой в адрес руководства Мариинского театра, что-то требовали, а нужно не критиковать, а ставить новые балеты, новые сюжеты, постигая глубины "жизни человеческого духа"), они ставили: в 1957 году Ю.Григорович поставил балет "Каменный цветок" (музыка С. Прокофьева) - это было откровением для театра и для зрителей; И. Бельский в 1959 году поставил балет "Берег надежды" (музыка А.Петрова), где были совмещены и драматургические принципы классического наследия и новые темы.

Реформировать "драмбалет" было не просто: им приходилось преодолевать, казалось бы, непреодолимое; возглавлял кировский балет великий артист и балетмейстер классик К. Сергеев; это была "скала": блестящий исполнитель всех ведущих партий "белого балета", образованный человек, он очень хорошо представлял художественному совету свои проекты - сценарии будущих балетов. Это признавали все, в том числе и молодые реформаторы. И, тем не менее, своими постановками они практически сумели преодолеть театрально-административные препоны. Конечно, им помогала Е. Фурцева, министр культуры.

Ныне русский классический балет, как феномен мировой культуры поставлен в условия исчезновения. То, что ставят ныне в Мариинском и Большом театре зарубежные и отечественные хореографы, не имеет никакого - подчеркиваю: НИКАКОГО - отношения к традиции исследования души и духа человеческого, к той части души, что несет в мир красоту неведомых глубин, что спасает мир; спасает не от бомб - спасает человека и человечество.

Конечно, можно бы взывать к ЮНЕСКО о защите исчезающего вида искусства, но это не даст результата: эти люди, уполномоченные оберегать мировую культуру, не видят, не понимают весь объём наследия человеческой души; это их предки в конце девятнадцатого века не заметили закат классического балета в Европе, т.е. не заметили утрату главной части своей души, материализованной в искусстве; это их предки иронизировали над документом О. Шпенглера "Закат Европы". Это их омещанившийся Париж вдруг прозрел, увидев спектакли М.Фокина и Анну Павлову, В. Нижинского, балеты М.Петипа, Ж Перро, а позже Л.Мясина, С.Лифаря и Дж. Баланчина. Это их Европу одухотворила революционная Россия, исторгнув из себя лучших носителей духовной и научной культуры, растворила мещанский дух, воцарившийся в Европе и ее сердце - в Париже. "Именно в талантливом, остроумном, веселом Париже мещанство нашло свое завершение, свое эстетически законченное выражение".(Н.Бердяев, "Русская идея").