— Это ничего не значит, — все-таки ответил я. — Там вполне может быть и биологическая цивилизация. Или водяная какая-нибудь. В смысле разумные рыбы. Откуда у рыб огонь?
Чен, не оборачиваясь, покачал головой.
— Не обольщайся. Никого там нет. Да это и к лучшему. Груз бы найти — и то хорошо.
Мы снизились, хотя правильнее было бы сказать «соскользнули». Аппарат вел себя в воздухе безупречно, словно находился в полном единении со здешней атмосферой. Так вот мы соскользнули уже достаточно низко, чтоб небо превратилось из черного в темно-синее и заставило мигать некоторые, не особенно яркие звезды. Ослепительный шар местной звезды, что по всеобщей привычке всегда называли солнцем, потерял четкость очертаний, и свет его размылся, рассеялся в смеси кислорода и азота из которого, как оказалась, и состояла в значительной мере местная атмосфера.
Земли, то есть поверхности мы уже не видели — она скрылась под плотным слоем облаков. Модудь висел над ними километрах в двадцати и с такой высоты никакой другой ассоциации, кроме избитой «пушистые как снег» они не вызывали. Белые, пушистые, абсолютно неопасные. Через десять минут они раздернулись, и под ними показалась земля. Точнее не земля, а вода.
— Море! — сказал Чен удивленно.
— А чему удивляться? — спросил в ответ я. — Раз кислород есть, то и вода будет. И рыбы.
— Разумные рыбы, — подколол меня Чен.
— Рыбы — огнепоклонники, — развил я его идею. — Ты лучше маяки проверь…
То, что нам предстояло сделать, очень напоминало позабытую ныне старинную забаву — поиски иголки в стогу сена. Причем достался нам самый сложный вариант этого времяпрепровождения: стогов было много, а иголка одна.
Слава Богу, существовали инструкции. Первый пункт мы уже почти выполнили. Он предписывал облететь планету и попытаться засечь маячки, которые (только теоретически, к сожалению) могли пережить любую аварию. Если этого не случится, а, похоже, что и впрямь не случится, тогда нам придется, выбрав реперную точку, по расширяющейся спирали облететь планету в поисках утраченного имущества. По моему опыту это занятие было трудновыполнимым только в одном аспекте — его нужно было перетерпеть. Скука в этот момент в кораблях стоит необычайная. Приходится сидеть и тупо смотреть в монитор. Причем даже это делать не обязательно — все, что нужно сделать сделает автоматика.
Примирить этого грустное занятие с реальной жизнью можно было только одним — придумать себе забаву, которая скрасит столь гнусное времяпрепровождение. Например, стать первым в мире специалистом по…
— Кстати! Как её хоть зовут, планету-то?
Чена этот вопрос не интересовал совершенно.
— Никак. Картографы Союза сюда еще не добрались.
— Непорядок, — обрадовался я. — Общественность нас не поймет! Предмет надлежит обмерить, нанести, на карту… Обозвать как-нибудь, в конце концов. Предлагаю…
— Заранее согласен, — отозвался Чен, не отрывая глаза от экрана. — Смотри, огонь.
Было бы на что смотреть. Рутина….
— Смотри, не пожалей, — предупредил я. Ткнув пальцем в экран, словно бутылкой шампанского в корабельный борт, изрек. — Нарекаю тебя «Тараканий угол»!
— Тьфу, — сказал Чен. Этого он от меня, кажется, не ожидал. — Огонь я сказал.
Все-таки он очень надеялся, что там есть, кому его встретить и протянуть руку дружбы.
— Увеличение девяносто.
Техника приблизила огненную точку на поверхности планеты и нам стал виден лес, над которым висела туча дыма. Беззвучно рушились стволы, оплетенные пламенем. У меня даже в носу защипало от запаха, который должен был бы быть там.
— Лесной пожар, — ответил я. — Лесной пожар в «Тараканьем углу». Звучит?
Радиомолчание планеты «Тараканий угол» было абсолютным. Ничего кроме грозового треска в атмосфере регистраторы не отметили.
— Второй этап, — объявил Чен, косо на меня глянув. Я пожал плечами. Второй, так второй. Регистратор работал, все шло по правилам, установленным Адамом Ивановичем.
Реперной точкой Чен выбрал Северный полюс, и три часа спустя мы начали медленное, но неуклонное спиральное скольжение к полюсу Южному. Это было похоже на аккуратное очищение апельсина от кожуры. На высоте около пяти километров модуль с элегантностью фруктового ножа, облетал «Тараканий угол», оставляя под собой пространство в котором не было ни одного незамеченного более-менее крупного металлического предмета.
На четвертый день нашего верчения над «Тараканьим углом» со всей очевидностью стало ясно, что деньги, что компания потратила на снаряжение и рассеивание по космосу всех предыдущих экспедиций по поиску пропавшего груза, потрачены ею совершенно напрасно. Так же широкой общественности стало очевидным, что все, что делалось до нас и будет делаться после — глупая трата времени, сил и, самое главное, что именно нам, то есть мне и Чену достался тот счастливый билет, который называется «иголка в стоге сена».
Иголку нашли мы, точнее она нашла нас.
Вообще-то такого рода такого рода работа вполне по плечу автоматике — зафиксировать груду металла, если ее конечно, специально не прячут, мог бы и обычный магнитометр, но, к счастью для нас, мы уже на вторые сутки сообразили, что кроме кислорода и примитивных форм жизни на поверхности имеется и жизнь разумная, причем в самой приемлемой для нас форме. Никаких, конечно, продекларированных разумных рыб, а вполне нормальные человекообразные сапиенсы.
Причем разумные настолько, что уже вылезли из пещер и принялись строить города и замки.
Событие, что и говорить, вовсе не рядовое и ощущение того, что ты уже попал в Историю, грело душу нам обоим — все-таки гарантированное место в Истории штука приятная. Чувствуя себя повивальными бабками новой цивилизации, мы склонялись над планетой, словно мирмикологи над любимым муравейником, в котором подопытные насекомые взяли, да и изобрели, на радость наблюдателям, паровую машину и теперь прокладывают первую железную дорогу. До этого, правда дело еще не дошло и, если верить Теории Исторических Последовательностей не дойдет еще долго, но, повторюсь, города и дороги там уже были.
На разлинованном в черные и белые квадраты полу стоял в полном составе Малый Совет. Вместе с человеческими фигурами в отполированных рабами каменных квадратах отражались стены зала, увешанные коврами и оружием и резные колонны. Так же отражаясь в полу собственного дворца, перед Советом стоял эркмасс Саара Кори. Отражение Императора смотрело на него с сомнением, да и сам Адента глядел на него с легким подозрением, которое ничуть не пытался скрыть. Эркмасс его понимал. Сам бы не поверил, расскажи ему кто такое, но что делать? Башня-то вон она. Подойди к любому окну с другой стороны и глянь. Никуда не делась. Как стояла — так и стоит…
— Ну ты говори, говори… Что замолчал? Что же там такое?
— Не знаю, государь, — честно ответил Кори. — К башне мня не пустили. Я едва дошел до берега Эйбера, как на нас выскочил этот …
Он замялся, подбирая слово. Эркмасс напряженно думал, стараясь одним словом сказать всё.
— Демон? — помог ему какой-то Брат по Вере.
— Не знаю. Наверное…
Кори перестал тужится, поняв бессмысленность выразить человеческим словом нечеловеческую суть того, кого он встретил и сказал с подкупающей простотой:
— Я такого не видел никогда.
Эсхан-хе хмыкнул недоверчиво. Эркмасс, уловив это, насупился, переступил с ноги на ногу.
— А может быть не демон, а зверь… — задумчиво спросил Адента Эмирг. У него текли свои мысли. Демон — это что-то неизвестное. Как его убивать? Как с ним бороться? Этого, верно, даже и Братья не знают. А вот если зверь… Если зверь это совсем другое дело. Загонщики, ловчие, потайные ямы…
— На что он похож?