Однако без помощи Хануха ему не обойтись. Время мчалось стремительно, и если Хар-Бюри вдруг затеет переворот, козырная карта Дарелла может оказаться битой.

Замелькали огни тегеранских проспектов. Ханух объяснил, как проехать к дому Рамсура Сепаха.

– Сегодня вечером он устраивает дипломатический прием, – сказал Ханух. – Мы сможем затеряться в толпе. Дарелл, я думаю, будет несложно отправить в пустыню самолеты и танки и расправиться с Хар-Бюри. Тогда мятежи сразу прекратятся – тело без головы недееспособно.

– А Таня Успанная?

Ханух пожал плечами.

– Моему правительству нет до нее никакого дела.

– Но я обязан ее спасти.

– Это сейчас не главное.

– Но не для меня. Если вы примените военную силу – при условии, что сможете подыскать надежных офицеров, в чем я нынче сомневаюсь, – тогда Таня, если она опять в руках у Хар-Бюри, погибнет.

Ханух был раздосадован.

– И что вы предлагаете?

– Полагаю, мне следует вернуться в Дашт-и-Кавир и самому все сделать.

– Однажды она уже была у вас, и вы ее упустили. Теперь будем следовать моему плану. – Ханух был неумолим. – С вашим предложением я согласиться не могу. Мятеж Хар-Бюри требует безотлагательных мер. Сегодня вечером состоится совещание властей на высшем уровне. И если вы расскажете там все, что знаете, удар будет нанесен быстро и эффективно.

– Ты говорил, что дашь мне позвонить Ханнигану.

– Да. Но после разговора с Рамсуром Сепахом.

В Лотос внезапно проснулась женщина, и она заявила, что не может в таком виде показаться на дипломатическом приеме. Она была послушна, пока их машина не въехала в ворота виллы Сепаха. Но тут она увидела яркие фонари в саду, услышала звуки французского оркестра; ее дыхание участилось, брови озабоченно нахмурились.

– Я была здесь раньше, – поколебавшись, сказала она.

– Когда?

– О, наверно неделю назад. Конечно, я сопровождала мадам Ханг. Был прием для большинства крупных посольств.

Дарелл подумал, что это еще ни о чем не говорит.

– Ты знакома с Рамсуром Сепахом, Лотос?

– О, нет. Мне пришлось оставаться в помещении для слуг. – Она неуверенно улыбнулась. – Когда-то там жили только женщины – в бывшем гареме.

– Значит, ты не можешь сказать, была ли у Та-По с Сепахом в тот вечер частная беседа? – спросил Дарелл.

Она покачала головой.

– Ну право же, вы самый подозрительный человек на свете, Дарелл, – заметил Ханух.

– Мы оставим Лотос там, где она была в прошлый раз. С тобой все в порядке, Лотос?

Девушка кивнула. Когда они припарковали свою пыльную машину перед ярко освещенным входом большого дома из песчаника, Дарелл проводил ее к боковым дверям. Взяв за руку, он попросил ее полностью сосредоточиться на его просьбе. Она внимательно слушала, вглядываясь в его лицо.

– Вас здесь арестуют, мистер Сэм?

– Вполне возможно. Ты должна связаться по телефону с Ханниганом и, если получится, выполнить остальное.

Она кивнула.

– Я сделаю все, что вы сказали.

Вечеринка в саду происходила на фоне радующего глаз богатства и изобилия; наносной блеск западной культуры тонко наслаивался на древние и пышные персидские мотивы. Там были горящие факелы на клумбах с розами, фонтаны, музыка, вышколенные и расторопные официанты, снующие между садом и обособленным флигелем, где располагалась кухня. Впечатляющей высоты стена окружала поместье и не пропускала звуков улицы. Все вокруг до последнего миллиметра было тщательно ухожено. Мажордом в дверях неуверенно уставился на Дарелла с Ханухом, пока Ханух не продемонстрировал свою карточку и не рявкнул на усатого гиганта; после этого их пригласили внутрь, но докладывать об их прибытии не стали.

Музыка, вино, благовония, казалось, выплеснулись на них как из рога изобилия. Стены и дорожки украшали мозаика и скульптуры. Это был официальный прием, замечательное собрание ослепительных женщин и мужчин со всего света. Когда Дарелл мысленно сравнил нищету пустыни и великолепие дома Рамсура Сепаха, одного из последних здешних феодалов, то решил, что в программе Хар-Бюри есть, пожалуй, кое-какие привлекательные моменты. Он разглядывал лица, мелькавшие в свете факелов между длинными столами, но не обнаружил ни Та-По, ни знакомых из советского посольства. Среди гостей наблюдался явный перевес высокопоставленных офицеров иранской армии в сопровождении чопорных лейтенантов.

– Который из них Рамсур Сепах? – спросил Дарелл у Хануха.

– Я его еще не вижу. Не понимаю...

– Чем ты обеспокоен, Ханух?

– Ничем. Пожалуйста, сюда.

Дарелл вслед за ним спустился по лестнице, пересек сад, с улыбками и извинениями протолкнулся сквозь толпу гостей и через мавританскую арку попал в левое крыло большого дома. В дальнем конце сада он надеялся попасться на глаза кому-нибудь из американских официальных лиц, но ему не повезло. Не нашлось и никого из знакомых англичан. Ханух не отпускал его ни на шаг.

– Рамсур Сепах тебя ждет? – поинтересовался Дарелл.

– Думаю, да.

– Вместе со мной?

– Он особо просил прежде всего привести вас к нему для разговора, и теперь это стало возможным. Он очень настаивал. Как члену Мейджлиса и отцу моего погибшего друга я обещал ему оказать эту услугу.

Они подошли к двери в конце коридора, украшенной витиеватой резьбой; Ханух одернул свой мятый мундир, нервно пригладил усы и по-военному четко постучал. Им пришлось немного подождать. Затем мужской голос пригласил войти.

Если остальная часть дома и сад сулили наслаждения древних персидских времен, то открывшееся перед ними помещение представляло собой образец современного дизайна кабинетов крупных руководителей, последней крик с Мэдисон-авеню. На стенах висели прекрасные полотна французских импрессионистов, похоже, оригиналы. Стол был огромным, с обитой кожей столешницей и выдвижными ящиками, переливающимися перламутром и полированным деревом. Тяжелые драпировки так плотно зашторены, что даже звуки оркестра не вторгались в уединенный кабинет Рамсура Сепаха.

– Добро пожаловать, мистер Дарелл!

Рамсур Сепах оказался высоким энергичным мужчиной; он привык к богатству и положению в обществе и умел внушать к себе почтение – с этим неуловимым свойством удачливые люди срастаются, как со своей кожей. Сепах был серьезен. У него был выразительный нос, густые седые волосы и смуглое лицо; мощные руки легко покоились на кожаной поверхности стола. Под тяжелыми ястребиными бровями, на концах кустисто закручивающимися вверх, печально улыбались темно-карие глаза.

– Да, добро пожаловать. Ханух, дорогой мой мальчик, ты поступил очень правильно.

– Я рад, что вы довольны, сэр. Непростая сложилась ситуация. Формально мистер Дарелл арестован. С тех пор, как полковник Сааджади... с тех пор, как его нет с нами, я не могу понять, кто мой непосредственный начальник. Я знаю, что ваш комитет в Мейджлисе непосредственно руководил операцией, находившейся в ведении Сааджади, вот и решил, что уместно будет привести Дарелла к вам. Но донесения с юга вызывают тревогу, и вооруженные силы следует привести в состояние боевой готовности. Признаюсь, это выше моих возможностей. В данный момент я не могу отличить друзей от врагов.

– Я тобой чрезвычайно доволен, мой мальчик.

– Мы с Айком были лучшими друзьями, сэр, – сказал Ханух. – Этот американец тогда вместе с англичанином Билем и с нами разыскивал в пустыне русскую девушку и штаб-квартиру Хар-Бюри.

– Это дело следует передать в другие руки, – вежливо заметил Рамсур Сепах. – Я обо всем позабочусь. Тебя поощрят, можешь быть уверен.

– Дарелл утверждает, что полковник Сааджади был предателем, – выпалил Ханух. – Я понимаю, это большой удар для вас, как и для меня – если это правда. Но у мистера Дарелла нет причин лгать о том, что можно проверить.

– Для меня это не удар, – в глубоком голосе Рамсура Сепаха сквозило отеческое сочувствие молодому человеку. – Мы знали о настроениях Сааджади.