– Бог ты мой. Я свободна. Впервые с тех пор, как встретила Питера Сноу, я свободна!

Закрыв глаза, она подумала о Миранде. Она могла представить ее совершенно отчетливо: какой она была прежде – трепетной, с пышной копной рыжеватых волос – и какой она стала теперь – очень бледной, исхудавшей, осунувшейся, так что остались лишь нос и глаза, а ее непослушные волосы стали более покорными и приглаженными.

Хотя воображение и рисовало достаточно отчетливую картину, кроме этого, больше ничего не было. Связь отсутствовала.

Мэг открыла глаза и еще раз окинула взглядом комнату. Белая мебель была отделана позолотой и выглядела шикарно. На какой-то момент вспомнилась ее удобная мебель в Килбурне, которую она сама подбирала, затем в памяти всплыли сосновые шкафы и столы в доме на Рыбной улице. Потом куда-то пропали и эти воспоминания.

Обращаясь к двум гардеробам-близнецам, между которыми висело высокое зеркало-псише, она сказала:

– Впрочем… то есть у меня ребенок от Питера. Этого достаточно? Может, поэтому все стало таким… нереальным?

Мебель молчала. Да это и не имело никакого значения. Улыбнувшись своему отражению в этом смешном зеркале, Мэг прошла в ванную. Она сейчас хорошенько отмоется от дороги, вытащит платье из тонкого джерси, ниспадающее волнами от высокой талии, и спустится вниз обедать. Затем попросит кого-нибудь позвонить по номеру, указанному на визитке Андреаса, и завтра она отправится в поездку по Афинам на машине.

Так она все и сделала. Андреас оказался замечательным гидом и очень понятливым.

– Все вместе слишком много. Но потом ты хорошо все обдумать.

Глядя на почетный караул, облаченный в национальные костюмы, смену которого она наблюдала у здания Парламента, Мэг четко понимала, что именно имел в виду ее гид.

– Достаточно было бы одного Парфенона, – сказала она, – но ты, вероятно, прав. И возможно, у меня не будет времени вновь увидеть Афины.

– Ты покупать губку? – Продавец губок прошел мимо, увешенный ими. От движения они раскачивались и шевелились, отчего создавалось впечатление, будто они живут своей собственной жизнью.

– Мне лучше мороженого.

В тот же миг Андреас выскочил из машины, водители двигавшихся за ним машин яростно вдавили клаксоны. Он вернулся с блюдом, наполненным разноцветным мороженым, и маленькой серебряной ложечкой.

– Но… движение – мы не успеем вернуть все это! Мэг дико посмотрела на человека, катившего дальше тележку с мороженым.

– Я верну ему и тарелку, и ложечку в другой раз, – беззаботно сказал Андреас и на большой скорости направился к королевскому дворцу. Смеясь и наслаждаясь мороженым, Мэг подумала, что было бы неплохо, если бы Андреас мог отправиться вместе с ней на Артемию.

В аэропорту Мэг ожидал сюрприз. У нее имелся билет на рейс Олимпийской авиакомпании на Волос, чтобы оттуда на одном из курсирующих между островами судов плыть до острова Артемиды – Артемии. Однако Андреас, все еще сопровождавший ее, несмотря на то, что время приближалось к трем часам дня, гордо проводил ее до небольшой вертолетной площадки.

– Ваш билет, мадам, можно авиатакси. А мой друг Теофолис летать на вертолете «Алуэтт». Он доставит вас сразу на Артемию. Нет проблем. К дверям вашего дома.

Фраза «нет проблем» была излюбленным выражением каждого грека, мало-мальски говорившего по-английски.

– Нет проблем, – ответил Теофолис, которого они нашли спящим в кабинке своей хрупкой стрекозы, перевозившей, судя по ее виду, все подряд.

Укладывая багаж и ручную кладь, Теофолис обрушил на Мэг поток греческих слов. Андреас отвечал на его вопросы и кратко пересказывал Мэг содержание их разговора.

– Мы говорить о семейных делах, мадам. Его жена вот-вот должна родить.

– О, – вновь усмехнулась Мэг, – вне всякого сомнения, судьба покровительствовала ей. Все складывалось великолепно, прекрасно и было явно предопределено свыше.

Но, оказавшись в воздухе, Мэг почти сразу же изменила свое мнение на противоположное. Хрупкий летательный аппарат невообразимо затрясся, затем, раскачиваясь из стороны в сторону, оторвался от земли, повис между небом и землей, прежде чем по крутой дуге полетел над Пиреем. За какие-то две минуты Андреас и его красное такси исчезли из виду, и вертолет, стрекоча двигателем, пролетел над афинскими пляжами и стал удаляться от берега. Несмотря на ремень безопасности, Мэг судорожно вцепилась в дверцу кабины. В огромном лайнере, на котором она вчера прилетела в Афины, ощущение полета практически отсутствовало; мир просто медленно проплывал за стеклом иллюминаторов, а сам самолет оставался устойчивым. Тут же все обстояло иначе. Средняя скорость, с которой двигался вертолет, казалась чудовищной. Кроме того, до поверхности моря было так близко!

Мэг могла разглядеть рыб, выражение лиц рыбаков и туристов, смотревших вверх на раздражающий источник шума.

Через полчаса полета, за которые Мэг так и не успела привыкнуть к пугающей скороговорке двигателя, внизу показался остров, по форме напоминающий ногу ягненка, небрежно брошенную в море и медленно дрейфующую под ударами волн. Краски вокруг были просто потрясающими: зеленые, золотые и пурпурные оттенки. Теофолис улыбнулся Мэг и показал перевернутый к земле большой палец руки; вертолет начал снижаться на широкую часть острова, где, как можно было разглядеть, на высокой белой мачте на ветру развевался флаг. Мэг еще крепче вцепилась в дверцу и судорожно старалась сузить раскрывшиеся от страха глаза. Рядом с мачтой стояло несколько строений с плоскими крышами и ослепительно белыми стенами. Мэг надеялась, что Чарльзу не принадлежит ни одно из них.

Вертолет коснулся площадки с подстриженной травой, и двигатель смолк. Заскрипело шасси и тормоза. Когда лопасти винта замерли, в уши ударила оглушающая тишина. Теофолис, перегнувшись через Мэг, открыл замок и распахнул дверцу. Мэг убрала с нее руки и, испытывая странную дрожь, откинулась на спинку кресла. Спрыгнув наземь со своей стороны, Теофолис обежал вертолет, чтобы помочь Мэг спуститься. Ноги казались ватными; некоторое время, привыкая к твердой почве, Мэг стояла расставив руки в стороны. Если от езды в такси Андреаса волосы вставали дыбом, то пережитое только что было абсолютно ни с чем не сопоставимым испытанием.

К тому времени, когда багаж был выгружен из вертолета и сложен вокруг Мэг, со стороны группы домов показалась женщина, направившаяся к ним. На ней было традиционное черное платье, а голову покрывал платок, туго завязанный на шее. Она выглядела старше восьмидесяти лет.

Теофолис быстро затараторил на греческом языке, жестами рук указывая то на женщину, то на Мэг. Приблизившись, женщина улыбнулась беззубой улыбкой.

– Мета Таксос, – кратко представил ее Теофолис. – Мадам… – он взглянул на билет, – мадам Пэтч из Англии.

Старуха улыбнулась, кивнула головой и неторопливо сказала несколько слов Теофолису. Она уже была извещена о приезде Мэг.

Теофолис перевел:

– Вы прилететь гораздо раньше, чем вас ждать. Мисс Смизерс ожидает, что вы приехать паром. Ближе к вечерней заре.

Мэг кивнула.

– Да. Я думала…

– Нет проблем, Мета Таксос даст вам осла.

Мэг была абсолютно уверена, что ослы не были предопределены ее судьбой.

– Но я же не знаю, где располагается вилла, – запротестовала Мэг, – и потом, багаж…

Последовал еще один обмен фразами на греческом языке и ответная улыбка Теофолиса.

– Нет проблем. Осел отлично знает дорога к вилле мисс Смизерс. Вы отлично справитесь, так?

Пока Теофолис объяснял, Мета Таксос повернулась и направилась запрягать осла. Мэг хотелось, чтобы Теофолис побыл с нею до возвращения Меты Таксос, но он, пригнувшись, нырнул под свесившиеся лопасти винта.

– Моя жена рожает, – пояснил он, взбираясь в кабину.

– О, я не думала, что роды уже начались…

Мэг поспешно попятилась подальше от пришедших в движение лопастей. Волосы разлетелись в разные стороны, платье трепетало в потоках воздуха, взвихренного винтом, синхронно с флагом. Затем вертолет закрутился, как волчок, и по дуге полетел над Эгейским морем.