– Ты уже говорил это, – заметил Эльмеш. – Так вот, мой господин правит всеми этими землями, великим множеством городков и маленьких деревень. Он – властелин валашей. А мы служим ему.

– И что, твой господин всегда завлекает гостей таким оригинальным способом?

– Почти.

– Но зачем это ему?

– Когда наступает ночь, князь испытывает голод – голод по новым лицам, новым голосам, новым ощущениям.

– Понятно, – кашлянув, протянул Мудрец, хотя ему было понятно совсем немногое.

Тропа стала столь крутой, что кони с трудом поднимались по ней. Копыта их то и дело соскальзывали с обледенелых камней. В какой-то миг налетел ветер, и тут же началась снежная буря.

– Не успели! – раздосадовано протянул сотник. Он подхлестнул коня и крикнул:

– Нам надо спешить! Осталось совсем немного!

Мудрец молча ударил плетью своего вороного жеребца. Лошади медленно, борясь с ветром, брели сквозь сплошную крутящуюся пелену. Время от времени скакун Мудреца норовил отступить вправо, подальше от нависающей над его головой стены. В такие мгновения Эльмеш зло постегивал по влажному конскому крупу.

Гул пурги прорезал короткий крик. Кто-то упал в пропасть. Сердце Мудреца невольно вздрогнуло от мысли, что это мог быть один из его спутников. Мудрец обернулся, но рассмотреть что-либо в сплошной пелене не представлялось возможным. Оставалось лишь надеяться, что с братьями все в порядке.

Буря усиливалась, превратившись в настоящий ураган. Ветер хлестал по лицу мокрыми обледенелыми рукавицами. Снег лез в глаза, нос, надоедливо набивался за ворот. Понукаемые людьми, кони упрямо пробивались сквозь ослепительную круговерть. Мудрец с тревогой подумал, что еще немного, и им всем придется навечно остаться в этих горах. Но, к счастью, они уже достигли цели.

Еще один поворот – и путники очутились на широкой, идеально ровной площадке. Впереди чернело строение – громадное, подавляющее своей массивностью, отчетливо ощущаемой даже сквозь мельтешение снежной крупы. Тяжелый куб в основании, увенчанный несколькими – сосчитать их количество точно не представлялось возможным – башнями-шпилями, один из которых, выраставший из середины куба, вонзался острием в беспросветную мглу снежный туч.

При появлении всадников кованые ворота распахнулись и пропустили их во внутренний дворик. Набежавшие слуги приняли лошадей. Первым делом Мудрец пересчитал своих спутников. Все пять россов и девочка были целы. Отирая залепленные снегом глаза. Мудрец шагнул на голос поджидавшего их сотника. Он сделал лишь шаг и, взглянув перед собой, застыл на месте.

Подобное ему уже приходилось видеть прежде – в приходящих кошмарами снах.

Замок с черными окнами.

3. Тоненькие струйки крови

Внутри замка было сумрачно и глухо. От стен веяло холодом и той отчетливо уловимой сыростью, которую источают камни казематов; от стен веяло мраком и приглушенной угрозой. Подлинному коридору с настолько нависающими сводами, что высоким россам приходилось то и дело пригибать голову, Эльмеш провел гостей в ту часть замка, где находились предназначенные для них покои. Распахнув дверь, сотник продемонстрировал Мудрецу и россам комнату, обставленную не слишком роскошно, но с претензией на некий стиль – стол, кровать и скамьи из темного дерева, мрачной расцветки гобелен на стене, разложенные на полу медвежьи и рысьи шкуры – и, словно извиняясь, пробормотал:

– Вас шестеро, а комнат пять. Кому-то придется жить вдвоем. Впрочем, если желаете, один из вас может пойти со мной. Я устрою его в покоях в другом крыле замка.

– Благодарю. – Мудрец вежливо улыбнулся. – Полагаю, мы неплохо разместимся и здесь.

– Отлично! – С улыбкой шагнув к Ноле, Эльмеш положил ладонь на ее плечо. Нола испуганно вздрогнула. – Девчонка переждет бурю в комнате служанок, а потом ее отведут домой.

Сотник еще не закончил свою речь, когда стоявший рядом с девочкой Ратибор крепко стиснул его запястье. Медвежья хватка росса пришлась не по вкусу горцу. По хищному лицу Эльмеша пробежала судорога. Валаш резко дернулся, желая освободиться, но примерно с таким же успехом можно было пытаться разомкнуть пальцами стальную цепь. Губы Эльмеша побледнели от боли и гнева, свободная рука его поползла к серебряной рукояти кинжала, выглядывавшей из-под полурасстегнутого отворота кафтана. Мудрец опередил это движение. Глядя прямо в глаза Эльмешу, он сказал:

– Благодарю тебя за заботу, господин сотник. И передай нашу благодарность князю Вульго. Он очень внимателен к своим гостям. Мы прекрасно разместимся в таких просторных покоях и всемером. Я обещал этой девочке, что сам отвезу ее домой. Покуда я не сделал этого, она будет жить рядом со мной.

Кивком головы Мудрец приказал Ратибору освободить сотника. Росс нехотя разжал пальцы. Криво улыбаясь, Эльмеш потер занемевшую кисть и сказал:

– Хорошо, пусть будет по-твоему, гость Келрун. Хотя, – Эльмеш обвел быстрым взглядом Мудреца и столпившихся вокруг него россов, – было бы лучше, если б ты уступил. Для всех вас лучше.

– Будет так, как я сказал.

– Как тебе угодно. Ты – гость, желание гостя – закон! – Эль-меш поклонился. – Располагайтесь. Сейчас слуги принесут вам еду и вино. А потом вы сможете отдохнуть. До вечера. Вечером князь устраивает в вашу честь ужин.

Еще раз поклонившись, Эльмеш вышел. Едва только сотник очутился за дверью, улыбка исчезла с его лица. Гостям также было не до улыбок.

– Мы попали в скверную историю, – сообщил Мудрец настороженно притихшим воинам из рода Серого Медведя. – Я пока не знаю, в чем именно тут дело, но одно могу сказать определенно: в этом замке обитает темная сила – сила, враждебная всему живому, враждебная всему тому, что относится к миру людей. Я не знаю, что это за сила, но я чувствую ее присутствие. Вполне возможно, что она попытается завладеть нашими жизнями.

Россы переглянулись.

– Пусть только попробует! – мрачно процедил могучий Ратибор. – Эти недоноски в волчьих шкурах живо отведают остроту моего меча!

– Я говорю не об этих людях, – поправил Мудрец.

– О ком же?

Вздохнув, Мудрец пожал плечами.

– Не знаю. Пока я ничего не знаю. Я только чувствую, но, поверьте, я могу чувствовать очень многое.

– Что же нам делать? – спросил Правдомысл, второй по старшинству, слывший не столь храбрым, сколь рассудительным. – Быть может, следует пробиться к воротам и бежать отсюда?

Дор и Горислав встретили такое предложение презрительным фырканьем, а Мудрец показал в затянутое слюдяной пленкой окно, сквозь которое едва пробивался свет.

– Посмотри, как темно. Снаружи бушует самая свирепая буря, какую только можно вообразить. Если мы даже сумеем вырваться за ворота, нам не спуститься с горы. Сумей мы сделать и это, нам грозит гибель от холода и снега.

Правдомысл кивнул большой косматой головой.

– Ты прав. Мудрец. Но скажи: как нам в таком случае поступить?

– Ждать. – Расстегнув пряжку, Мудрец распоясался и положил ремень с пристегнутым к нему мечом на скамью рядом с собой. – Ждать, когда закончится буря. Нам надо держаться вместе и быть готовым к любым неожиданностям. Будьте осторожны в поступках. Нельзя дать этим людям повод напасть на нас. Будьте осторожны в словах. Хотя это маловероятно, может статься, среди этих людей есть такие, что знают наш язык.

– Откуда ты знаешь, что они говорят?! – с оттенком вызова воскликнул Храбросерд, в сердце которого порой просыпалось недоверие к Мудрецу.

– Да. – Мудрец медленно, задумчивым движением провел ладонью по лбу, словно пытаясь воскресить полустертые воспоминания. – Я знаю их язык. Однажды мне довелось побывать в этих краях. Но это было давно. Так давно, что я успел позабыть про это и лишь сейчас начинаю кое-что вспоминать. – Мудрец тяжело вздохнул. – Замка еще не было, но люди знали имя Вульго. Они произносили его со страхом, наотрез отказываясь пояснить причину это страха.

– Чем же он может быть так страшен, этот Вульго?! – задиристо спросил Дор, боявшийся на этом свете разве что брата своего Горислава.