…Она, оказывается, успела снять целую квартиру здесь же на Остоженке. Совсем недалеко от того места, где в свою банковскую бытность снимал квартиру Сергей. Он прошелся по трем комнатам, сделав вывод о явном намерении женщины провести здесь долгое время.

Развалившись в кресле, Брайтман долго наблюдала за сыном, пока тот не опустился на диванчик напротив.

— Какая идиллия! — усмехнулась она. — Но, надеюсь, обойдемся без родственных поцелуев?

— Думаю, страстью не горим мы оба… — осторожно заметил Сергей, усаживаясь поудобнее.

Она сверкнула глазами и расхохоталась:

— Что же, давай подведем черту!

Ее голос был спокоен, и невероятным двадцатым чувством Сергей понял — вот оно, то самое, ради чего эта таинственная женщина прилетела из Вашингтона. Все остальное было лишь прикрытием… И ему стало не по себе…

— Хочешь знать, почему именно я прилетела? — словно угадала его мысли Лаура, не сводя с него странного взгляда. — И зачем вообще влезла в эту совершенно неинтересную для меня операцию?

Он пожал плечами, как бы передавая инициативу ей. Она кивнула головой и порылась в своей сумочке. Прошло несколько томительных мгновений, в течение которых Сергей смотрел в окно. А когда взглянул на нее снова, то уставился в черный глазок короткоствольного револьвера. Он недоуменно перевел взгляд с пистолета на рыжеволосую и все еще очень красивую женщину.

— Тебя некоторые придурки с картинами Тициана готовы сравнивать, а ты…! — укоризненно заметил Сергей.

— Наверное, ты всегда так много болтаешь! — холодно подтвердила Брайтман. Затем ее голос чуточку смягчился. — И даже сумел уболтать чертову уйму не самых глупых государственных умов. Ты знаешь, некоторые продолжают считать тебя романтиком? Из тех, кто мечтает стать космонавтом или летчиком! Ты, по-видимому, немного опоздал родиться…

— Я еще вполне мог бы записаться в космонавты… — голос Сергея стал задумчив и немного грустен.

Этой женщине удалось всколыхнуть в нем видения далеких прошлых лет. Той поры, когда они были обыкновенной американской семьей, когда он часами мог просидеть на поросшем соснами крутом берегу «их» залива в Онтарио, уставившись в тонущий желток солнца и провожая головой светлые бурунные клинья, остающиеся за рокочущими катерами. Когда был жив отец. Когда он не умел хоронить.

— И убивать.

Глухой голос Лауры грубо швырнул его в реальность, заставив вздрогнуть от невольного продолжения его мыслей. А может он просто все это произнес вслух?..

— И я не сумела уловить тот момент, когда из романтика ты превратился в тривиального убийцу! — продолжила Лаура, не сводя с него уродливого револьвера. — Ты предал мечту. Но не только свою, но и мою! Разве так ты представляешь служение Америке?! Убивая без разбора?! Предавая ее интересы…

— Интересы отдельно взятой страны — ничто в сравнении с судьбой нашей цивилизации! Просто вы, американцы, не…

— Хватит с меня твоих принципов!! — взвизгнула Брайтман. — И ты — такой же американец, хоть и с примесью этой ублюдской крови!

— А ты здорово изменилась. — спокойно сказал Сергей. — Не припомню, чтобы мой отец…

— Каюров мертв. На этот раз…

— Кто? — прошептал Сергей.

— Твой бывший начальник по МИДу! — зло усмехнулась Брайтман. — Не знал?

— А ты? Ты знала?!

— С недавних пор… — нехотя призналась американка.

— Он не погиб… — ошеломленно бормотал Сергей. — Мой отец не погиб… Я два года работал с ним бок о бок и ничего не знал… И никто мне…

— Бедненький! — цинизм настолько сильно изливался из нее, что Сергей просто отказывался узнавать эту женщину. — А стоит это того? Вообще, чего стоит любое знание?! Может, смерти близких и любимых людей? Не отвечай… Я знаю все, что ты можешь сказать мне. Хотя ты не станешь говорить ничего. Я сама прошла через это, только мне было еще труднее… И давай, наконец, покончим с этим. После нашего разговора мне еще многое надо будет сделать в связи с таинственным исчезновением «Змея»…

Сергей побледнел и похолодел. Какой же сильной должна быть ненависть, заставившая эту женщину нести с собой события туманной давности… Хотя, скорее всего, она преследует свои личные интересы, до которых ему никогда не докопаться — времени не осталось… А смертью сына-«предателя» так удобно и легко успокоить свою совесть!

А раз так, значит надо действовать… Ее придется аккуратно «завалить» в глазах американцев. Как в джунглях — пожираешь другого, невзирая на родственные отношения, а зачастую, даже в силу их… лишь бы выжить самому… И чтобы кому-то третьему прилепился орденок…

Казалось, что мысли обретают физическую словесную форму и мельтешат перед глазами. Он совершенно не слышал, что шипела женщина о «Змее», об отце, о его сестре… сестре? Ну да, очень даже может быть. Она же оставила фамилию мужа… Теперь его ответственность удваивается… Черт! Черт!! Его даже не очень интересовало прыгающее перед его глазами черное отверстие устрашающего «сорок четвертого» калибра. Он оценивал последствия СВОИХ дальнейших действий.

Заметив, он ее совершенно не слушает, Брайтман замерла на полу-каком-то-слове, блестя влажными зубами. Раскрывшиеся было широко глаза, вспыхнули затем совсем уж демоническим огнем и злобно прищурились. Момент истины наступил. Сейчас она назовет жизнь или смерть. Выбор всецело принадлежит ей, свой он уже сделал… Много лет назад… Теперь его старый мир делает ответный шаг, после которого возврата не будет ни для кого!

Она не использовала свой шанс.

Свой последний шанс.

Не меняя выражения лица, Брайтман спокойно нажала спусковой крючок. Как в тире. Без всяких там «Умри, сволочь!», «Прощай, тварь!» и прочих неуместных в этой ситуации нежностей, даже не взведя картинно предварительно курок.

Она хотела именно убить его, просто и без затей. Своего сына. Своего врага.

Барабан прощелкнул на следующую позицию. Надо заметить, выдержка у нее была железная. Она не стала недоуменно крутить в руках револьвер, бормотать, мол, ничего не понимает. Нет! Она знала — с револьвером все ДОЛЖНО быть в порядке, она слишком долго готовилась к этому моменту, чтобы с оружием возникли проблемы. Поэтому, даже не задумываясь о причинах первой неудачи, она моментально повторила попытку выстрела. Чик!.. А вот теперь легкая паника в глазах… Чик, чик, чик…

Уже вся ее фигура выражала отчаяние. Рука с револьвером бессильно обвисла, словно он стал невыносимо тяжелым, плечи ссутулились, скрадывая ее высокий рост, а на лицо опали прекрасные рыжие локоны.

И опять же она просто приняла все как есть — пистолет оказался пустым, а каким образом, так это сейчас совершенно неважно! В двух шагах находится ее враг, представитель нового мира. Мира без нее! Мира, пугающего для нее и, наверняка, прекрасного для них, этих новых людей… И автоматический пистолет, впорхнувший в руку сразу же после первой попытки, уж точно заряжен под завязку. А поэтому все остальное бессмысленно. Она попыталась разыграть свою последнюю партию, и ее мир проиграл, и никто по обе стороны Атлантики еще не знает об этом. Она — первая…

Сергей понимал ее так, словно сам был на ее месте. И не было насмешливых издевательств с его стороны, улюлюканья, облегченного хохота и многозначительных фраз. Он ведь тоже был не любителем, а сцена и так слишком затянулась. «Когда ты меня раскрыл?» — «Сразу же, как ты назвала пароль! Количество участников операции, знающих пароль было строго ограничено, и каждого из них выбирал лично я. Тебя в списке не было… А уж то, что „Змей“ — это я, из них знали вообще шестеро, из которых двое — мертвы…»

Такой диалог мог бы состояться между ними, но его не было. Зачем нужны слова, не имеющие абсолютно никакого смысла… Просто один сумел переиграть другого, и все остальное превращалось в пыль… Даже он не мог с уверенностью ответить, кого он окончательно собрался убить — своего врага или свою совесть…

Но одно объяснение он ей задолжал. Как умному и опаснейшему противнику. Как профессионалу. Как своей матери.