Итак, Пух проталкивался, и проталкивался, и проталкивался в нору и наконец оказался внутри.

«Ты был совершенно прав», говорит Кролик, оглядев его. «Это действительно ты. Рад тебя видеть».

«А кто это был, как ты думал?»

«Ладно, я просто не был уверен. Знаешь ведь, как у нас в Лесу. Нельзя пускать к себе кого попало. Надо быть настороже. Как насчет того, чтобы перекусить чего-нибудь?»

Пух всегда не прочь чего-нибудь перехватить в районе одиннадцати часов утра, поэтому он с радостью наблюдает, как Кролик расставляет тарелки и кружки, и когда Кролик сказал: «Тебе меду или сгущенного молока на хлеб?», он настолько взволнован, что говорит: «И того, и другого», но потом, чтобы не казаться жадным, добавляет: «Но о хлебе, пожалуйста, не беспокойся». И после этого на протяжении долгого времени он вообще ничего не говорит… пока наконец, хмыкая довольно-таки липким голосом, он не встает, дружески жмет Кролику лапу и говорит, что должен идти.

«В самом деле?»

«Видишь ли», говорит Пух. «Я еще мог бы задержаться ненадолго, если – если ты…», и он с большой надеждой смотрит в сторону буфета.

«Честно говоря», говорит Кролик, «я сам собирался идти по делу».

«О, ну тогда я пошел. До свиданья».

«Ладно, до свиданья, если ты уверен, что ты больше ничего не хочешь».

«А есть что-нибудь еще?», быстро говорит Пух.

Кролик заглядывает под крышки всех мисок и говорит:

«Нет, ничего нет».

«Так я и думал», сказал себе Пух, «ладно, до свиданья. Мне пора идти».

Итак, он начал пролезать в дыру. Он проталкивался передними лапами и отталкивался задними лапами и вскоре, в то время как его нос был уже на открытом просторе, его уши… и его передние лапы… а затем плечи, а затем…

«Ох, на помощь!», сказал Пух. «Я бы лучше вернулся бы назад».

«Ах, зараза!», сказал Пух. «Лучше уж я полезу дальше».

«Ничего не могу сделать!», сказал Пух. «Ох, на помощь, зараза!»

Ладно, Кролик тем временем тоже захотел выйти и, обнаружив, что передняя дверь забита, вышел через заднюю, обошел вокруг Пуха и посмотрел на него.

«Хэлло, ты что, застрял, что ли?», спрашивает Кролик.

«Н-нет», говорит Пух небрежно, «просто отдыхаю и размышляю, хмыкаю вот наедине с собой».

«Ну-ка, больной, дайте-ка вашу лапу».

Пух-Медведь протянул лапу, и Кролик тащил, и тащил, и тащил.

«Ой!», закричал Пух. «Оторвешь!»

«Факт остается фактом», говорит Кролик, «ты застрял».

«Это все из-за того», ворчливо сказал Пух, «когда строят слишком маленькие двери».

«Это все из-за того», говорит Кролик неумолимо, «когда едят слишком много. Я все время думал», говорит, «только мне не хотелось произносить этого вслух», говорит. «И я знаю точно, что из нас двоих это был не я», говорит. «Ну ладно, пойду схожу за Кристофером Робином».

Кристофер Робин жил на другом конце Леса, и, когда они с Кроликом пришли и увидели переднюю часть Пуха, Кристофер Робин и говорит: «Глупый старый Медведь», но таким любящим голосом, что все снова почувствовали себя счастливыми.

«Я только что начал думать», говорит Пух, слегка сопя носом, «что Кролик теперь, возможно, никогда не будет в состоянии пользоваться своей парадной дверью. А мне бы не хотелось этого», говорит.

«Мне бы тоже», говорит Кролик.

«Пользоваться парадной дверью?», говорит Кристофер Робин. «Конечно, он будет ею пользоваться».

«Хотелось бы», говорит Кролик.

«Если мы не сможем вытолкнуть тебя наружу, Пух, то мы протолкнем тебя внутрь».

Кролик встопорщил усы и говорит, что, мол, протолкни они Пуха внутрь, так он и останется внутри, и, разумеется, никто так не рад видеть Пуха, как он, но существует, дескать, естественный порядок вещей, в соответствии с которым одни живут на деревьях, другие – под землей, а третьи…

«Ты имеешь в виду, что я никогда не выберусь оттуда?»[18], говорит Пух.

«Я имею в виду», говорит Кролик, «что, зайдя так далеко, жалко останавливаться на полпути».

«Тогда», говорит Кристофер Робин, «есть только одна вещь, которую мы можем сделать. Надо подождать, пока ты снова похудеешь».

«А как же долго я буду худеть?», спрашивает Пух тревожно.

«Да уж неделю, как минимум, придется».

«Но я не могу здесь оставаться целую неделю!»

«Ты прекрасно можешь оставаться здесь, глупый старый Медведь. Это поможет вытащить тебя отсюда, что довольно трудно».

«Мы будем тебе читать», бодро сказал Кролик. «И надо надеяться, что не будет снега», добавил он. «И я скажу тебе, старина, ты занял большую часть моей комнаты – так ты не станешь возражать, если я буду использовать твои задние ноги в качестве вешалки для полотенца? Потому что они, я хочу сказать, висят там без дела, а вешать на них полотенца было бы вполне удобно».

«Неделю!», мрачно говорит Пух. «А что я буду есть?»

«Боюсь, ничего», говорит Кристофер Робин, «чтобы быстрее похудеть. Но мы ведь будем читать тебе».

Медведь попробовал вздохнуть, но понял, что и этого ему теперь не дано, настолько туго он здесь застрял, и из его глаза выкатилась слеза, когда он сказал: «Может, тогда читайте мне какую-нибудь калорийную книгу, которая могла бы поддержать Медведя, которого заклинило в Великой Тесноте».

Итак, целую неделю Кристофер Робин читал такого рода книгу на Северном окончании Пуха, а Кролик вешал свое полотенце на его Южном окончании. Между тем Медведь чувствовал, что становится все тоньше и тоньше. И, наконец, Кристофер Робин говорит: «Теперь!»

Итак, он схватил Пуха за передние лапы, а все друзья-и-родственники Кролика схватились за Кролика, и все вместе они потащили…[19]

Долгое время Пух говорил только «Оу!»…

И лишь «Ох!»…

И потом неожиданно он говорит: «Оп!», совершенно как вылетающая из бутылки пробка.

И Кристофер Робин, и Кролик, и друзья-и-родственники Кролика – все опрокинулась назад один на другого… а наверху этой кучи восседает Winnie Пух – освобожденный!

Итак, благодарно кивнув своим друзьям, он продолжает свою прогулку по Лесу, гордо хмыкая про себя. А Кристофер Робин посмотрел на него с любовью и говорит: «Глупый старый Медведь!»

Глава III. Woozle[20]

Поросенок жил в очень большом доме посередине букового дерева, а буковое дерево находилось посередине Леса, а Поросенок жил посередине своего дома. Прямо возле дома находился кусок сломанной доски, на котором значилось: «Нарушитель Г»[21]. Когда Кристофер Робин спросил Поросенка, что это значит, тот сказал, что это имя его дедушки и что оно хранится как семейная реликвия. Кристофер Робин сказал, что не может быть, чтобы тебя так звали – Нарушитель Г, а Поросенок сказал, что, мол, да, вполне может быть, чтобы тебя так звали, потому что так звали его дедушку, и что это сокращение для имени Нарушитель Гарри, которое, в свою очередь, является сокращением полного имени Генрих Нарушитель. И его дедушка был обладателем двух имен на тот случай, если бы одно потерялось.

«У меня два имени», небрежно заметил Кристофер Робин.

«Вот видишь, это только доказывает мою правоту», сказал Поросенок.

Однажды в прекрасный зимний день, когда Поросенок расчищал снег возле своего дома, ему случилось посмотреть наверх, и он увидел Winnie Пуха.

Пух ходил по кругу, думая о чем-то своем, и, когда Поросенок окликнул его, он даже не остановился.

«Хэлло», сказал Поросенок, «что ты делаешь?»

«Охочусь», говорит Пух.

«За кем охотишься?»

«Кое-за-кем слежу», говорит Пух, весьма таинственно.

«За кем следишь?», сказал Поросенок, подходя поближе.

«Вот об этом я сам себя все время спрашиваю. Кто это?»

«И как ты думаешь, что ты себе ответишь?»

«Я должен подождать, покуда я его не выслежу», говорит Пух. «Вот смотри». Он показал на заснеженную землю перед собой. «Что ты видишь?»