Мариллы дома не оказалось — она ушла к миссис Линд, а когда вернулась, то уже все знала о состоявшейся сделке: миссис Линд наблюдала из своего окна погоню за коровой и ее последующую продажу и правильно оценила смысл увиденного.

— Вообще-то бог с ней, с коровой, но все-таки уж очень поспешно ты принимаешь решения, Энн. И вообще, мне непонятно, как она сбежала из загона. Проломила изгороди, что ли?

— Я и не посмотрела, — ответила Энн. — Надо сходить. Мартин все еще не вернулся. Может быть, у него умерла еще парочка теток?

— Все французишки такие, — рассердилась Марилла. — Ни на одного нельзя положиться.

Марилла принялась разглядывать покупки, а Энн отправилась во двор. И вдруг оттуда донесся истошный вопль. Через несколько секунд в кухню ворвалась Энн. Она в отчаянии ломала руки.

— Что случилось?!

— Ой, Марилла, что мне делать? Какой ужас! И во всем виновата одна я! И когда я только научусь не совершать глупости. Миссис Линд мне столько раз говорила, что когда-нибудь я второпях натворю что-нибудь ужасное. И вот предсказание ее сбылось!

— Энн, скажи же, наконец, что такое ты совершила? Не тяни за душу!

— Я продала корову мистера Гаррисона… ту, которую он купил у мистера Бэлла. А Долли спокойно стоит в загоне.

— Энн, ты что, умом тронулась?

— Если бы! Это какой-то кошмар наяву! А корова мистера Гаррисона, наверное, уже едет в Шарлоттаун. Ой, Марилла, я думала, что уже разучилась вытворять глупости, — и вот, пожалуйста! В такой переплет я еще ни разу не попадала. Что мне делать?

— Остается только одно — пойти к мистеру Гаррисону и, если он не согласится принять деньги, предложить ему взамен нашу корову. Наша корова ничуть не хуже.

— Представляю себе, как он будет кричать на меня, — простонала Энн.

— Наверняка будет. Характер у него не сахар. Хочешь, я пойду вместо тебя и все объясню?

— Нет уж, не надо! — воскликнула Энн. — С какой стати я стану перекладывать на тебя свою вину? Я сама к нему пойду, прямо сейчас же. Раз уж мне предстоит перед ним унижаться, лучше это сделать побыстрей, и с плеч долой.

Бедняжка Энн надела шляпку, взяла двадцать долларов и направилась к двери. По дороге она случайно заглянула в кладовку, где на столе стоял испеченный ею утром ореховый кекс. Сверху он был залит розовой сахарной глазурью и украшен грецкими орехами. Она собиралась подать его своим молодым друзьям в пятницу, когда они соберутся у нее в доме, чтобы учредить общество по украшению Эвонли. Но они как-нибудь обойдутся, а вот мистер Гаррисон… Энн считала, что такой кекс способен размягчить самого жестокосердного мужчину, особенно если тому приходится самому для себя готовить. Она быстро нашла коробку, положила в нее кекс и направилась к мистеру Гаррисону со своей искупительной миссией.

«Если только он даст мне хоть рот открыть, — горестно подумала Энн. Перебравшись через изгородь, она пошла тропинкой через поле, золотившееся в мягком свете раннего августовского вечера. — Теперь я знаю, что чувствуют приговоренные, идя на эшафот».

Глава третья

МИСТЕР ГАРРИСОН У СЕБЯ ДОМА

Мистер Гаррисон жил в старомодном, выбеленном известкой коттедже с низко спущенной крышей. Домик стоял у опушки густой пихтовой рощицы.

Сам мистер Гаррисон в рубахе сидел на веранде, затененной плетьми дикого винограда, и мирно курил свою вечернюю трубку. Когда он разглядел, кто идет по дорожке, он вскочил на ноги и ринулся в дом, закрыв за собой дверь. Сделал он это просто от изумления, смешанного со стыдом за свою вспышку по поводу коровы, а также в связи с тем, что не был одет для приема юной леди. Энн это окончательно обескуражило.

«Если он так меня встречает, еще не зная, по какому поводу я пришла, что же будет, когда он узнает?» — тоскливо подумала она.

Но тут мистер Гаррисон открыл дверь и вполне дружелюбно пригласил ее зайти в дом. Он надел пиджак и отложил трубку. На лице его появилась несколько смущенная улыбка, и было видно, что ему сильно не по себе. Он вежливо предложил Энн сесть, подвинув к ней покрытый слоем пыли стул, и она совсем было приободрилась, но тут в дело вмешался предатель-попугай. Он разглядывал девушку сквозь прутья клетки зловредными янтарными глазами, и не успела Энн усесться, как попугай заорал:

— Черт бы меня побрал, чего это к нам приперлась эта рыжая соплячка?

Трудно было сказать, кто при этих словах гуще покраснел — мистер Гаррисон или Энн.

— Не обращайте на него внимания, — поспешно произнес мистер Гаррисон, бросая на Веселого Роджера взгляд, который, казалось, мог бы убить попугая на месте. — Он вечно… несет всякий вздор. Он достался мне от моего брата-матроса, а матросы, как известно, не очень выбирают выражения. Ну, а попугаи повторяют что ни услышат.

— Вот именно, — подчеркнула голосом Энн, но, вспомнив, зачем пришла к мистеру Гаррисону, решила пропустить оскорбление мимо ушей.

Она была слишком виновата перед ним и не могла себе позволить должным образом осадить его. Когда ты только что без спросу продала чужую корову, лучше уж не обращать внимания на попугая, который повторяет нелестные высказывания в твой адрес, услышанные, конечно же, от хозяина. Тем не менее «рыжая соплячка» заговорила менее кротким тоном, чем первоначально намеревалась.

— Я пришла покаяться перед вами, мистер Гаррисон, — решительно произнесла она. — Дело в том, что… эта корова…

— О господи! — подскочил мистер Гаррисон. — Она опять залезла ко мне в овес? Ну-ну, неважно… да хоть бы и залезла. Это не имеет никакого значения… совершенно никакого… Я вчера был с вами чересчур резок. Залезла так залезла, не расстраивайтесь.

— Если бы только это, — вздохнула Энн. — Дело обстоит гораздо хуже. Я даже не знаю…

— Господи, неужели забралась в пшеничное поле?

— Нет-нет, не забралась. Но…

— Тогда куда же? В капусту? Неужели потоптала кочаны, которые я выращиваю для ярмарки?

— Да нет, мистер Гаррисон, кочаны ваши целы. Я вам все расскажу — за этим я и пришла, — только не перебивайте меня. Я и так нервничаю. Дайте мне вам все рассказать и ничего не говорите, пока я не закончу…

«А уж тогда вам, несомненно, найдется что сказать…» — подумала Энн про себя.

— Хорошо, молчу. — И мистер Гаррисон действительно замолчал.

Но Веселый Роджер, который не считал себя связанным никакими обетами молчания, через каждую минуту-две кричал: «Рыжая соплячка!» — пока Энн не захотелось отвернуть ему голову.

— Вчера я заперла свою корову в загон для дойки. А сегодня утром я поехала в Кармоди и на обратном пути увидела у вас на поле бурую корову. Мы с Дианой выгнали ее оттуда, но вы и представить себе не можете, чего нам это стоило. Я вся промокла и страшно устала и разозлилась. И тут вдруг подъезжает мистер Ширер и предлагает мне продать ему корову. Я ее тут же и продала за двадцать долларов. Конечно, это был необдуманный поступок. Надо было подождать и посоветоваться с Мариллой. Но со мной это часто случается: сначала делаю, а потом думаю. Все про меня это знают. Мистер Ширер тут же увел корову, чтобы вечером отправить ее в Шарлоттаун.

— Рыжая соплячка! — произнес Веселый Роджер тоном уничтожающего презрения.

Тут мистер Гаррисон поднялся и с выражением лица, которое нагнало бы страху на любую птицу, кроме попугая, взял клетку, унес ее в соседнюю комнату и закрыл дверь. Веселый Роджер вопил, ругался и вообще вел себя в полном соответствии со своей репутацией, но, поскольку вся эта брань теряла всякий смысл при отсутствии аудитории, он наконец впал в оскорбленное молчание.

— Извините, пожалуйста, — сказал мистер Гаррисон, усаживаясь на место. — Будьте добры, продолжайте. Брат совершенно распустил эту птицу.

— Так вот, продав корову, я пошла домой, а после чая отправилась в загон посмотреть, как Долли сумела из него улизнуть. И что же, мистер Гаррисон… — Энн наклонилась вперед и по старой детской привычке стиснула перед собой руки и вперила в мистера Гаррисона взор, исполненный смущения и раскаяния. — Моя корова спокойно стояла в загоне. А мистеру Ширеру я продала вашу корову.