На очереди было создание поточных и конвейерных линий — Генри Форд будет отдыхать! В общем-то, уже сейчас, часть производства, стараниями Даймлера (с моей подсказки), переводилась на конвейер. В частности "на широкий поток" было поставлено производство столь необходимых в России, на данный исторический период, стальных рельсов. Рельсы на моем заводе выходили самыми дешевыми по стране. И, с учетом нарастающего объема производства, я надеялся на скорую монополизацию этой отрасли. Что неминуемо приведет, в дальнейшем, к разорению конкурентов и скупкой, с последующей модернизацией, их заводов. Свободные денюжки на это у меня уже были припасены…

Но, к моему глубочайшему сожалению, похвастаться такими же достижениями в других областях я не мог. И дело тут было вовсе не в технологиях, а скорее в экономике. Большинство товаров, которые мой завод мог выпускать массово, просто не востребованы в современной России.

И эта невостребованность — вовсе не частное явление. Вся более-менее современная российская промышленность страшно угнетена, вследствие отсутствия нормального рынка сбыта своих товаров. По этой причине практически повсеместно начались сокращения производств. Пока еще малозаметные.

И виной всему — чрезвычайно низкая покупательная способность населения. У народа элементарно нет денег на все современные технические навороты. А еще в дело вмешивается деструктивная психология масс. Вот сделали инженеры на моем заводе новую конную сеялку, которой не будет аналогов еще лет 5–7. И что? Думаете, крестьяне бросились покупать такое полезное приспособление? Не тут-то было! Крестьянство в России — самая консервативная часть общества. А инициатива отдельных светлых голов мощно гасится общинной системой. До предложений Столыпина — как до Луны пешком, вот и вся надежда, что "милый друг" Николаша, взойдя на престол, озаботится реформой в сельском хозяйстве в первую очередь! А пока цех, вполне могущий выдавать 300–400 сеялок в месяц, делает 50–70, которые раскупаются немецкими колонистами с Юга…

А имеющий свободный капиталец потребитель, вследствие существования односторонне направленного для защиты промышленности протекционизма, предпочитает отечественным товарам заграничные. До внедрения в жизнь лозунга "Поддержи отечественного производителя!" оставалось почти 150 лет и некому, здесь и сейчас, начать пропаганду российских товаров. Которые, при сходном качестве, были все-таки несколько дороже в цене. Но и в таких условиях некоторые, особо одаренные, предприниматели, еще и умудрялись накручивать по 100–200 процентов на себестоимость товаров!

Так, к примеру, немецкие заводчики из Силезии предлагают кровельное железо по цене 2 рубля 55 копеек за пуд, а российские заводы ставят цену 2 рубля 60 копеек за пуд. При этом таможенный сбор для немцев — 97 копеек. В первый момент мне хотелось воскликнуть: Ну, увеличь ты для немцев таможенную пошлину, поддержи земляков! Но потом я узнал себестоимость «родного» железа — 1 рубль 50 копеек. Да у этих горе-торгашей железо быстрее сгниет на складах, чем они его продадут! Пришлось мне устроить в этой товарной группе тотальный демпинг. За счет введения в производство новых марок стали и использования вместо паровых молотов прокатных станов, я добился снижения стоимости кровельного железа до 1 рубля 15 копеек за пуд. И рынок кровельных материалов упал к моим ногам! Только за счет этих продаж удалось отбить кучу денег, вложенных в станочный парк и конструкторские бюро.

Как на меня после этого ополчились "земляки"!!! Дошло до прямых наездов — то в одном, то в другом общественном месте на меня пытались бросаться с кулаками полупьяные бородатые купчики. Впрочем, такие нападения всегда оканчивались одинаково — Ерема от души давал по чавке этим мужичкам. Всегда хватало одного удара. А мне так и вообще не приходилось рук марать.

В сфере мелких скобяных товаров нашему заводу вообще не было равных — ни по цене, ни по качеству, ни по предлагаемому ассортименту. Гвозди, болты, винты, шурупы, гайки — мы продавали эти изделия уже не сотнями, а тысячами тонн! В срочном порядке пришлось вводить стандартизацию — теперь гвозди шли 24 типоразмеров, а для винтовых изделий взяли метрическую систему. Огромным спросом пользовались лезвия кос и лемехи для плугов, которые мы делали из высокоуглеродистой стали.

Но по другим товарам ситуация была не столь радужная. Как я уже упоминал — совершенно не пользовались спросом сложные (относительно этого времени) сельскохозяйственные агрегаты. Срочно развернутая сеть коммивояжеров отправилась "в поля", но большого успеха не достигла. Особо «продвинутые» крестьяне если даже и хотели приобрести товар, но не могли — элементарно не было денег. Даже в достаточно больших помещичьих именьях ситуация была аналогичная. Покумекав и посоветовавшись с опытными людьми, в частности с «братиком» Сережей, который уже второй год пытался построить образцово-показательное зерноводческое хозяйство, я решил создать свой банк для кредитования населения. Но не простой — кредиты выдавались только целевые, а именно — на покупку техники и семян. Причем «живых» денег кредитуемый не видел — ему сразу вручали товар. А рассчитываться за кредит человек мог, опять-таки, товаром — зерном и прочими плодами земли. Банк назвали просто и без изысков — «Сельскохозяйственный». Причем служащие банка в каждом конкретном случае определяли, каким именно продуктом земледелия должен рассчитаться кредитуемый. И сразу фиксировали цены. Этим мы убивали сразу двух зайцев — снимали проблему снабжения сильно разросшегося населения заводского городка и ставили производство сельхозпродукции на поток. Не сразу, но дело пошло. Уже к концу 1886 года многие наши клиенты вдвое-втрое перекрыли рекордные показатели урожайности. Сделано это было благодаря внедрению новой техники, удобрений, элитных сортов семян, бесплатной консультации работающих при банке профессиональных агрономов. Кредитуемые не только рассчитались с долгом, но и получили небольшую прибыль. Что послужило отличным примером для сомневающихся. После сбора урожая количество запросов на кредиты выросло в четыре раза.

Таким образом я выполнил и вторую часть постулата, гласящего, что на развитие техники и технологии промышленности, транспорта, сельского хозяйства и других отраслей влияют основные хозяйственные признаки империализма — концентрация производства и образование финансового капитала.

Благодаря этому и многим другим, не столь масштабным проектам, мой завод вышел в лидеры российской индустрии. Зимой 1886 года мне даже пришлось прикупить 15 дополнительных гектаров земли, для размещения новых цехов. Последние мои нововведения — собственное производство оптического стекла и пневматических шин для конных колясок и велосипедов. Не всё же господам Цейсу и Данлопу нас снабжать!

Ассортимент выпускаемых заводом товаров был очень велик!

На заводе выпускали четыре вида конных экипажей: от ландо и фаэтона до коляски-тачанки. На экипажах мы отрабатывали постройку шасси и кузовов, для будущих автомобилей. Три типа велосипедов, два городских — мужской и дамский, и особо крепкий — для бездорожья. На основе последнего в дальнейшем можно будет делать мотоциклы.

Швейные машинки с ножным и ручным приводом (Зингер нервно курит!), механические замки, врезные и навесные, керосиновые и карбидные лампы, примусы. Инструмент: кирки, мотыги, лопаты, грабли, вилы, топоры, ножи, пилы. Тележные оси, обручи для бочек, стальные шины для тележных колес, цепи, стальные тросы, крюки и шкивы разных размеров. Стремена, мундштуки, удила, подковы. Наборы алюминиевой посуды, чайники, кастрюли, ложки, вилки. Ведра, металлические бочки, тазы, корыта.

И совсем мелочевка: канцелярские кнопки и скрепки, швейные иглы, дверные петли и щеколды, наперстки, ножницы. И самое модное: раскладные зонтики-автоматы, часы-будильники, бензиновые зажигалки (Зиппо отдыхает!). А для охотников: ножи, раскладные лопатки, мачете, бинокли, подзорные трубы, непромокаемые охотничьи костюмы с невиданной застежкой-молнией.